Страница 190 из 252
В самом деле — Голиард сказал, что так велела Моргана. Моргана зря говорить не станет. Так нужно — это не страшно. Они живы, Артур жив. Мелеагант идет со своей армией.
Гвиневра колебалась ещё в одном вопросе. Она была полна решимости умереть вместе с Артуром, как королева, как полагает это её долг перед мужем и королевством, но её юное сердце думало о Ланселоте и она начала бояться победы Мелеаганта. Она и раньше его боялась, но теперь — особенно. Ей нужно было расстаться со своей жизнью в час, когда падет Артур, ведь она его жена, ведь она — королева Камелота.
А жить хотелось. Сознание рисовало несбыточные картины счастья с Ланселотом — детей, красивое поместье, сады, где можно будет слушать с Леей по вечерам соловьёв! Но она сильнее закусывала губу, до крови, до боли и вела иголку в ткани, вырисовывая ниткой узор, прерываясь
лишь на краткий обед или на заботу о леди Вивьен. Леди Тамлин наблюдала за нею украдкой, понимая коварством сердца искушенной страстями молодой женщины, что за мысли кружат в голове Гвиневры и со всею раскаянностью перед небом за прошлое, за то, что едва не сгубила её, решила не допустить этого выбора.
«К чему умирать за короля, который унижал её последние месяцы, открыто предпочитая сводную же сестру? К чему умирать, когда можно жить и любить? Жизнь нужно прожить, жизнь нужно отдать на удовольствия, ведь она коротка. К чему эти размышления о чести, которой, впрочем, не заботятся даже рыцари? Моргана вот точно ни за что не умрёт вот так вот… Она возьмет от жизни всё и потребует добавки, откусит руку по локоть — дай ей только палец, так почему же ты, моя королева, не такая?» — размышляла леди Тамлин, механически читая вслух псалмы из Святого Августина. Это никого не успокаивало, но позволяло сделать вид, что они все здесь собрались за обычным времяпровождением по своей воле: королева шьет, служанка её читает из писания, а леди Вивьен…
А леди Вивьен мечется от боли, собирая пальцами простынь вокруг себя.
-Ваше величество, — шепотом позвала как-то леди Тамлин, когда Вивьен забылась кратким сном. — Вы…о чём-нибудь жалеете?
-Жалею? — она склонила голову, глядя в окно, но, словно бы не видя его, — о да, Тамлин, жалею! Если бы я не стала протестовать против решения отца, я не расстроила бы его, больше того — я не вышла бы за Артура…
-Но у вас есть шанс начать жизнь с настоящей любовью! — подкралась к нужной теме Тамлин. — Всё закончится!
-Я королева, — тихо напомнила Гвиневра. — Королевы не уходят в закат с любовником. Королевы не могут любить, или разлюбить короля. Королевы могут пасть от удара палача, могут покончить с собою, если им хватит духа… знаете, Тамлин, Моргана как-то рассказывала на одной пирушке, что одна женщина…как же её звали-то! Боже, уж не вспомню, помню, что правила она где-то и вот. Когда она была пленена своим заклятым врагом, то попросила принести себе корзину с фруктами у верных людей и шепотом добавила им какое-то слово. Ей принесли. И в корзине той, по ее просьбе, была ядовитая змея. Она положила змею себе на грудь и змея её ужалила. Эта женщина, эта правительница умерла. Она знала, что враги надругаются над ее честью…
-Над честью, рано или поздно, надругаются! — горячо заговорила Тамлин. — Ваше величество, я пыталась пробиться к верхам через мужчин, размениваясь своей честью, торгуя, по факту, не только телом, черт с ним, но и душою! Ваше величество, не найдется в этом королевстве мужчины, который возьмет меня в жены и даст мне положение в обществе, но зато может найтись шанс для жизни! Понимаете, я сама могу определить теперь, что мне делать. Да, я дорого плачу за это, но, если посмотреть…
-Я не хочу смотреть, — возразила Гвиневра. — Милая Тамлин, я королева. Королевы не имеют выбора. Королевы последними погибают на казни, но погибают, как и король!
-А вы подумали о Ланселоте? Как ему жить? Он же не сможет! Он не сможет без вас! Королева готова взять на себя грех за его чистую душу?
Гвиневра прикусила язык, но промолчала. Леди Тамлин, угадавшая ноту, продолжала давить:
-А королева готова взять на себя грех его смерти и всю его боль? Он не сможет существовать без вас. И Лея… она любит вас! Каково ей? Каково мне — уж не стану говорить, не та я девушка, о которой вы заботиться станете. А ваш отец? И даже эта женщина…
Тамлин ткнула пальцем в сторону леди Вивьен.
-Ваше величество, скажите, что вы выбираете? Бесчестие на земле перед народом или бесчестие перед господом? Вы заплатите душою за каждую душу и пролитую слезу, если решитесь умереть, если решитесь спастись от бесчестия земного! Вам все равно гореть в аду, так почему не провести минуты счастья на земле? Побудьте немного счастливой, ваше величество!
Слова, сказанные самым пустым человеком, но в нужную минуту, могут спасти. Слова, брошенные в пустоту, не могут уйти, они пустят корни, они заставят человека думать, они заставят того, кто слышал их, размышлять и развивать мысль. Тем слова и замечательны…тем слова и губительны!
***
-Ну, хорошо! — Артур отставил в сторону свой кубок с вином и, изрядно захмелев, снова вернулся к терзающим его мыслям. — Почему я плохой король?
Моргана отложила вилку и спросила серьёзно:
-Тебе в алфавитном порядке или в хронологическом?
-Хролго…что? — Артур взглянул на неё так, как смотрел каждый раз, когда не мог понять, что именно она говорит.
-Забудь, — посоветовала фея, отпила от своего кубка и отложила вилку. — Ну, слушай. Ты обещал людям лучшие дни, ты обещал им избавление от саксонцев, от наёмников, а вместо этого — устраивал пиры и охоты, развлекался на турнирах. Ты, нет уже, Артур, не перебивай! Я понимаю — ты король, ты имеешь право, но и я, и Мерлин, и Голиард тебе говорили, что не надо закатывать роскошные пиршества в дни, когда народ недалеко меняет последнее на хлеб. Нет, ладно, честь в тебе возобладала! Ты ушел от пирушек. И, вроде бы, даже собрали зерно! Но! Артур, ты, чтобы восполнить казну — нет, дело благородное, но ты совершил две непростительные ошибки. Первая — ты отдал приказ распродать всё зерно, что собрали, по землям, вторая — ты поднял налоги на торговлю, не озаботившись узнать, чем живет Камелот. А Камелот у нас живет, Ланселот…
-Торговлей, — покорно отозвался рыцарь, вяло ковыряя вилкой листик салата. — Мы продаём древесину, муку, хлеб, изделия из металла и камня, рыбу.
-Молодец! — похвалила Моргана, даже не взглянув на рыцаря. — Ты повысил налоги на торговлю в месте, которое живет торговлей и только. У нас нет иных каналов обеспечения, мы сотрудничаем с другими землями, и то, только лишь от того, что у нас налоги минимальны. А ты… едва не отвернул от нас половину союзников по торговому альянсу. Зерно, кстати, ты продал почти всё, прежде, чем Голиард спохватился. И после этого нам пришлось закупать его в Седых Берегах, и — черт с ним, бывает, но, как назло, один корабль затонул, из-за того, что его не подлатали вовремя, а не подлатали его из-за того, что не было денег в казне.
Артур молча слушал речи Морганы, а та, словно бы воскресла и давила на него каждым словом. Голос её окреп. Ланселот, изловчившись, пока Моргана не видела, спихнул ей в тарелку несколько кусочков овощей из своей тарелки.
-Далее, — продолжала фея, — ты не вел переговоров. Ты не умел их вести. Да, ты можешь сказать, что у тебя был Мерлин и я. Но, извини, не много ли на нас? И вообще, переговоры — это привилегия короля, в переговорах ты понимаешь, кто перед тобой и на что способен, Камелот — молодое королевство, и мы потеряли очень много в политических игрищах Британии, когда не могли предоставить короля ни на одном нормальном совете, ни в военно-морском альянсе, ни в торговом. Наш голос — это голос советников.