Страница 126 из 252
-Сейчас и я закричу, — тихо отозвался Ланселот.
-Кричала…- продолжал Гифлет. — И крови было много. Её нашли. Спасли. Боясь слухов — отдали в монастырь и попытались забыть. А потом начали когда забываться уже слухи и шепот, оказалось, что и в монастыре Тамлин продолжает позорить род Гедея. Оказалось, что вместо того, чтобы учиться добродетели и благочестию, замаливать грех и молиться о прощении Господа, Тамлин, когда их отпускали в город, находила юношей из разных обществ и проводила с ними время. И господ искала, просила, чтобы её освободили от стен монастыря. Я к тому времени, как единственный сын и ребёнок, что не позорит род, которого признавали родители, пытался стать рыцарем. Служил оруженосцем у одного, потом у другого…
-Безуспешно, — едко вставил Ланселот, Моргана одарила его злым взглядом. Гифлет же продолжал:
-Родители отказались от Тамлин окончательно, когда её выпустили из монастыря по достижению зрелого возраста. Она скрылась в городе, иногда до меня долетали слухи о ней…затем, я оказался представлен графу Уриену, когда один из рыцарей выгнал меня из оруженосцев.
-Интересно, почему….- не удержалась Моргана, но Гифлет не отметил или сделал вид, что не слышит её насмешки.
-Граф узнал, что у меня есть сестра. Он покровительствовал мне. Он отдал меня художнику в ученики, когда узнал, что я люблю рисовать. А я хотел стать рыцарем и тогда он отправил меня к королю Артуру, где, как оказалось, уже была леди Тамлин — моя сестра. Она попыталась поговорить со мною, но я избегал её, потому что — она позорит наш род! Но она сказала, что кто-то вернул ей титул. Граф Уриен сказал, что я должен быть милосердным к сестре, что она не виновата, что только моё сострадание излечит её…
-На Уриена не похоже, — нахмурилась Моргана, с горечью признавая про себя, что совсем не знала о делах мужчины, который любил её и который не был ей безразличен.
-Граф сказал, что кто-то даровал ей титул вновь, но ни она, ни он не знает, кто. А ещё сказал, что не оставит нас. И что у меня талант! И что я буду рыцарем!
Гифлет с триумфальным видом оглядел комнату, гордый своей историей.
-Ланселот, — тихо позвала Моргана, — Гифлет из рода Гедея служит у вас, скажите, как вы можете охарактеризовать его? достоин ли он рыцарского меча?
-Только рыцарского пинка! — не выдержал Ланселот. — Это совершенно невыносимый, заносчивый, самовлюблённый, бесполезный в бою воин!
-У меня была тяжёлая судьба! — всколыхнулся оскорблённый Гифлет. — Я хочу рисовать. Но я хочу быть художником-рыцарем.
-Это невыносимо, — простонал Ланселот. — Рыцарство надо заслужить! Рыцарство — это не сколько даже обряд посвящения, сколько внутреннее…
-Да что вы знаете о невыносимости?! — Гифлет подорвался с места.
-Уж поверьте, знает он о невыносимости! — заверила Моргана мрачно.
-Мой род древнее вашего! — бушевал Гифлет. — Вы вообще из кого?
-Кровь здесь не имеет значения, — вступилась Моргана, не давая Ланселоту ответить. — Он совершил немало побед прежде, чем…
-Граф Уриен обещал! Граф Уриен обещал! Обещал! — Гифлет метал взглядом гром и молнии, а Моргана хлопнула ладонью по столу:
-Я могу вас прямо сейчас отправить к нему! С ним и поговорите! Я доверяю Ланселоту в подобном вопросе. Он говорит, что из вас рыцарь не выйдет, а даровать титулы за чужие обещания, даже если…
Она не договорила. Сорвалась. Ланселот угадал это, слишком хорошо зная эту мятежную душу:
-Леди Моргана хочет сказать вам, что лично вам не обещала титул, и рыцарство вы получите только за заслуги.
-Ваша сестра храбрее вас, — в сердцах плюнула Моргана, — убирайтесь!
Гифлет, оскорблённый донельзя, вышел, а Ланселот выругался. Моргана усмехнулась:
-Фландрийское…теперь ещё и это… Ланселот, ты катишься в пропасть!
-Даже на самом дне есть ещё одна дорога. В преисподнюю, — мрачно отозвался Ланселот. — Что не так со всеми нашими родами и семьями? Что не так со всеми нами?! Но ты ведь сама могла потребовать ответ о том, достоин ли он рыцарства.
-Скажем так, — помрачнела Моргана, — будем считать, что меня интересовало твоё мнение. Но ты, Ланселот, ничего не докажешь!
***
Король Артур вошёл в детскую и помимо привычных уже нянек и кормилиц застал там Гвиневру в компании Леи. Королева и её служанка по очереди качали маленького Мордреда на руках и о чём-то тихо переговаривались.
-Гвиневра? — удивился Артур, для которого встреча с женой не выходила в планы. В тайне король вообще взращивал надежду на встречу с Морганой.
Гвиневра кивнула, ничем не выказывая страха или же смятения. Лея одарила кормилиц и нянек насмешливым взглядом и те, покорные её воле, выскользнули из детсткой бесплотными услужливыми тенями.
-Дай мне сына, — потребовал Артур и бережно принял из рук жены свёрток с младенцем, к которому у него уже было столько любви…
-Как часто ты здесь появляешься? — грубо спросил король, баюкая маленькую частицу собственной души своей, принявшую облик младенца. Гвиневра пожала плечами:
-Стараюсь заходить каждый день по два-три раза.
-Зачем? — Артур с подозрением впился в жену взглядом. — Это не твой сын!
-Но твой, — в отчаянии напомнила Гвиневра. — И Камелота. Я просто хочу…
-Ты посмотри на него, — Артур оборвал её бестактно и даже жестоко, — какие у него ручки…в них он однажды сожмёт свой меч и корону. И сядет на лучшего скакуна и возьмёт в руки священное знамя рода Пендрагон.
«Крепись, Мордред, крепись» — подумала Лея, мрачно наблюдая за возившимся с сыном королём.
-Да, мой король, — подхватила Гвиневра, — но почему-то я ни разу не могла застать здесь мать.
-Моргана действительно редко приходит к сыну, — с разочарованным вздохом признал Артур, баюкая Мордреда, — это правда. Не понимаю, почему она так редко к нему подходит. Неужели дела королевства отнимают у неё столько времени?
-А вы ей помогите и узнаете, — обозлилась Гвиневра, которой, впрочем, тоже надоело постоянное отсутствие Ланселота.
-И то верно! — обрадовался король и вернул сына в деревянную кроватку, украшенную узорами из серебряных и золотых шёлковых нитей, — спи, маленький мой король!
-Я хотела поговорить с вами, — решилась Гвиневра. С недавних пор её сердце терзала одна упоительная мысль.
-Ну, говори, — разрешил милостивый король, и тихонько запел Мордреду: — Где сходится в шёпоте с городом ветер, где плещется серебристым цветом луна, жизнь храбрый юноша отдал смерти, и просил смерть открыть — что такое судьба!
-Мой король, — Гвиневра заговорила тише и Лея предупредительно подбежала к ней по левую сторону, готовая поймать, готовая придержать, если придётся, — отпустите меня! Дайте мне освобождение от титула королевы и вашей жены!
Она больше готовилась. Не спала, плакала, не ела. Сказать оказалось просто.
Артур даже ухом не повёл, продолжал напевать:
-А Смерть рассмеялась и тихо сказала, что судьба — это только придуманный путь. Но храброму юноше откровения мало, ему сомнения терзают грудь, и тогда…что?
Он вдруг вынырнул из своих мыслей.
-Что ты сказала?
-Вы не любите меня, — твёрдо промолвила Гвиневра. — Мы все знаем, кого вы любите. Так не терзайте же меня, Артур! Вы унижаете то, что было моим именем, сжигаете то, что было моей любовью! Артур, я…
-Ты сумасшедшая! — с презрением прервал Артур. — Перед богом, людьми и королевством ты моя жена.
-Жена, — Гвиневра рассмеялась, отталкивая попытавшуюся успокоить её Лею, — жена, Артур? Не смешите! Ваше сердце давно не со мной. Оно с той, кто подарила вам Мордреда! Вы знаете это, я знаю это, двор знает это!