Страница 107 из 252
Лея остановилась. Слёзы щипали глаза. Она притворилась, что пьёт из поднесённого каким-то юношей кувшина воду, но не смогла даже разжать губ.
-Король был мудр и умён, Он решил власть свою слуге показать! Но слуга же трус, решив, что обречён, попытался сбежать…
Гавейн обхватил голову руками, леди Вивьен успокаивающе зашептала ему на ухо:
-Это только безумный брат твоего короля. Нашего короля! Потерпи…
Остальной двор веселился от души. Сам король аплодировал каждому куплету, ославлявшему графа Уриена. Однако Артур не был искренен в своём веселии. Он понимал, что воин из графа был прекрасный, и его единственный грех сводился к тому, что он полюбил Моргану. Его Моргану!
Артур пытался скрыть чувство вины перед сводной сестрой за смерть графа в нарочитом безумстве радости. Он решил, что если граф окажется осрамлён, изничтожен, то это будет уже не его виной, а виной жизни и даже справедливым божьим судом! Зачем нужен трус при дворе короля? Зачем нужен подлец?
-Слуга тот задыхался от страха, Он боялся, что будет раскрыт! Ему уже мерещилась плаха, И он при побеге был убит…
Артур зааплодировал и засвистел, подбадривая Кея. Несколько придворных дам засмеялись, поддерживая Артура и Кея. Кей приторно раскланялся и исполнил последний куплет:
-Поминали слугу верной честью, Хоть он и не заслужил даже малость! Жил он подлостью и лестью, Что теперь от него осталось?
«Ну, хватит!», — подумала Лея и решила, что если она сейчас умрёт, то в принципе, это будет самым лёгким выходом из положения. Боль разрывала её и выворачивала. Лея не имела друзей в Камелоте и в жизни тоже. Моргана была для нее, прежде всего госпожой, Мерлин — наставником, Гвиневра — тайной сестрой. Мерлину она служила, Моргане услуживала, сестре пыталась помочь, но самой Лее без ожиданий и из чистого человеколюбия пытался помочь только Уриен.
-Тебе сколько лет? — с удивлением спросил граф Уриен, обнаружив Лею, забившуюся под тяжёлый каменный стол для совещаний, в замке принца де Горра. — Ты чего в прятки играешь? Или проспорила?
-Гроза…- Лея едва не заплакала от ужаса. Её худые плечи вздрагивали от хлыстовых ударов в небе.
Уриен постоял, глядя на неё, затем скользнул под стол, изрядно смущаясь собственной решимости:
-Я тоже грозу не люблю.
***
Моргана хотела спать и не могла. Мысли — проклятые, живые змеи не давали ей спать! Она понимала, что кто-то играл против Мерлина, уничтожая его положение и теперь, гонимая болью собственного тела из мира снов, пыталась понять, кто был таинственным кукловодом.
План был слишком жестоким и умным. Моргана, как интриганка по призванию духа, в голове составила список подозреваемых…
И тут же поняла, что не учла ещё ряд фактов.
Первое — она совсем не знала, что нужно кукловоду и какая роль отведена самой Моргане. Если этот «кто-то» играл против друида, сыграл бы он против Морганы?
Второе — почему план именно такой? Вернее, такой…извилистый. Если нужно было бы уничтожить Камелот изнутри, нет ничего проще, чем стравить саму Моргану с Мерлином и наслаждаться тем, как они пытаются перетянуть влияние на Артура.
«Мелеагант так бы и поступил!», — подумала Моргана, бессознательно кладя руку на живот. Ощущение пустоты было непривычным, даже…пугающим.
С другой стороны — Мелеагант поступил бы так в прошлом, стравил бы двух соратников, оставаясь в стороне, но его интриги приобрели бы значительно больший размах. Например, влияние на саму Гвиневру было бы использовано без вариантов. И ещё Лея…
-Нет, не он, — отмела Моргана. — Кто?
Герцог Кармелид пришёл на ум вторым. Но и его Моргана отмела по принципу, который кратко можно было сформулировать, как — жадный и жестокий трус!
«Таких легко поймать на казне, финансах и недостачах. Их манипуляции всегда материальны!», — ожесточенно думала Моргана и вычёркивала имя Кармелида.
Кандидатов не оставалось, а растерянность росла.
«Уриен, к слову, поступил бы примерно так!». — Моргана закусила губу, пытаясь прикинуть вероятность участия Уриена в интригах по уничтожению Мерлина, и тоже отмахнулась от этой идеи.
-Глупо!
Вот теперь паника внутреннего голоса стала почти осязаема самой Морганой.
-Гвиневра? Да нет… никогда! Врать не умеет, скрываться тоже. Не догадается!
Имена шли одно за другим. Имена рыцарей, баронов, графов и герцогов. Имена их жён, сестёр и любовниц. И ни одно Моргана не находила достаточно объяснимым для всего, что происходило.
-Кей? — она скользнула взглядом по пустым светлым стенам. — Да он сумасшедший совсем! Гавейн?
Тяжелее всего было Моргане подумать о Ланселоте. Неожиданно, когда очередь мысли дошла до него, фея рассердилась на саму себя и перестала думать о списках и кандидатах в кукловоды и интриганы.
Она позволила себе поступить опрометчиво, отказавшись от стратегии предусмотра, и решила подумать о том, как быть дальше. С сыном понятно — Лея, няньки — всё к её ногам. Похороны Уриена — тоже понятно — Мелеагант. Похороны Мерлина…
-Ну, уж Артур, туда ты придёшь! — мстительно прошипела Моргана. — Как миленький!
Мысль об Артуре перебила остальные планы и размышления. Фея вспомнила вдруг, как Артур склонялся к Мордреду, к их общему сыну и как смотрел на него, как обращался с ним. Откуда столько нежного взгляда взялось в человеке, который угрожал ей тяжёлыми свинцовыми ночами и получал своё — греховное и тайное, преодолевая её сопротивление? Откуда такая верность ей, от человека, который изменяет своей же жене, когда весь двор слышал его клятвы ей в вечной любви? Откуда взялось это чувство любви к тому, кто должен вырасти и убить…
-А Мерлин говорил, что я нелогична, — горько усмехнулась Моргана, — посмотрел бы он на Артура сейчас!
Внезапно Моргане стало страшно. Она поняла, что осталась совсем одна в этой комнате, в которой блуждали дикие тени по стенам и через окно влетал ветер.
«Боже, я как маленькая», — Моргана попыталась взять себя в руки, но у неё не выходило. Страх панически сжимал горло — бессознательный страх, жуткий, гудящий, сковывающий. Ей внезапно показалось, что на потолке мелькнули чьи-то голубые, пронзительные глаза и закрылись, сравнявшись цветом с потолком.
Моргана взвизгнула. В тон её визгу взвыл ветер. Моргана затрепыхалась, с головой залезла под одеяло, пытаясь не навредить своему измученному телу, и спряталась под покрывалом от всего. Она закрыла глаза и притворилась спящей, словно бы ожидала древних чудовищ, о которых читала из библиотеки Мерлина ребёнком.
Тогда она тоже боялась спать. Тогда тоже был страх. И Мерлин, заходивший к ней пожелать спокойной ночи, заставал одну и ту же картину — забившуюся в самый дальний угол кровати Моргану, свернувшуюся калачиком под покрывалом.
-Цветочек, ты сильнее их! — говорил Мерлин, осторожно гладя её по волосам — тяжёлым и наливающимся колдовской силой.
Моргана попыталась дышать ровно и спокойно, но сердце гулко звучало, когда кто-то прямо над её головой произнёс хрипло и старчески:
-Цветочек, ты сильнее их!
Моргана завизжала, скидывая одеяло с головы, и увидела в изголовье своей кровати стоявшего Гаюса. Вернее…когда-то это могло бы быть Гаюсом, если бы не жуткий звериный оскал на его пожелтелом лице и не налившиеся кровью глаза. Гаюс протягивал руки к её голове, словно бы пытался погладить и Моргана, дрожащая от ужаса, увидела, что руки целителя обагрены кровью, а на горле его зияет огромная рваная рана…
Моргана завизжала повторно, суча ногами, чтобы отодвинуться подальше от зловещего целителя, тянувшего к ней свои руки.
Завизжала, забилась и упала.
Упала в чьи-то знакомые и тёплые объятия с кровати и вместе с падением проснулась.