Птичка

– Сейчас мы пойдем обратно к гостям, и Вы будете послушной. И не будете устраивать на людях скандал. Вы поняли?

Отвернувшись от него, Глаша молчала, поджав губки. Ее взгляд блуждающий и нервный пробегался по маковкам церкви. Дмитрий вновь глубоко вздохнул, и жестко произнес, не спуская с нее тревожного взгляда:

– Я не хотел этого, но видимо придется это сделать…

Молниеносным движением, он залез в ее сумочку, и вытащил ценную бумагу, которую час назад она спрятала. Поняв, что он задумал, Аглая испуганно вскрикнула, пытаясь отобрать у него ценную вещь. Но он отвернулся от нее и, быстро разорвав бумагу о долгах и пожертвовании в клочки, бросил по ветру.

– Не смейте! – закричала она безумно, хватая обрывки. Тут же вновь схватив ее за локоть, Скарятин пригвоздил ее взглядом.

– Сегодня же я распоряжусь, чтобы был уничтожен и второй экземпляр!

– Ах, какой же Вы все-таки негодяй! – пролепетала она сквозь слезы.

– Спасибо, на добром слове, – произнес он жестко, почти волоком таща ее к боковому входу церкви. Приподняв Глашу за талию, он втянул ее по ступенькам, и дернул боковую дверь. – Вы сами виноваты, – бубнил он, входя внутрь. – Это Вы затеяли весь этот скандал. А я не собираюсь быть паяцем на собственной свадьбе. Советую Вам вести себя, как подобает, иначе Ваш приют…

– Вы теперь все время меня будете этим шантажировать? – в сердцах пролепетала она, чувствуя себя до крайности мерзко. Он тащил ее обратно, через всю церковь, и ее глаза сквозь слезы отражали лики икон, которые на нее смотрели.

У выхода он резко остановился и, повернув молодую женщину к себе лицом, проскрежетал:

– Посмотрите на меня.

Она демонстративно отвернула лицо в бок, повыше задрав головку. Он до боли стиснул пальцами ее подбородок, поворачивая ее лицо к себе.

– Смотрите на меня, я сказал! – уже повышая голос, произнес Дмитрий, сквозь зубы.

Обернув к нему темные, полыхающие ненавистью глаза, Аглая посмотрела на него. От ее горящего, прекрасного и в тоже время испепеляющего взгляда, Скарятин напрягся, понимая, что просто так она не сдастся. Однако он понимал, что надо продержаться хотя бы до вечера, пока гости не разъедутся по домам. А затем можно будет уже и повоевать.

Зачем он это делал, Дмитрий не понимал. Единственная мысль, что сидела у него в голове была о том, что Аглая через некоторое время должна обязательно смириться со своей участью, и вновь полюбить его как это было раньше. Иначе и быть не могло. Он уже обдумывал в своей голове план, как взять увольнение на несколько месяцев, дабы побыть рядом с ней, пока все не нормализуется. А затем, он вновь вернется на службу, уже успокоенный тем, что Глаша никуда не денется.

– Теперь Вы моя жена перед Богом и людьми, хотите Вы этого или нет, – начал Дмитрий как то зловеще. – И Вы обязаны подчиняться мне. Только попробуйте еще раз выкинуть что-нибудь на людях. И Вы узнаете, как наказывают непослушных жен!

– Вы угрожаете мне?

– Понимайте, как знаете. Но поверьте, мне никто не помешает при всех оттаскать Вас за волосы и показать где Ваше место. Надеюсь, Вы понимаете, что в этой схватке проиграете только Вы. Потому последний раз Вам советую, смиритесь и перестаньте бороться со мной.

Она, молча, смотрела на него и видела злость, красноречиво написанную на его лице. Не в силах смотреть на этого ненавистного человека, Аглая глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Однако в следующий момент она пожалела, что сделала это. Резко притиснув ее к себе, Дмитрий впился в ее губы горячим ртом и обхватил рукой ее затылок, дабы Глаша не смогла отвернуться от него. Она попыталась сопротивляться, но было уже поздно. Его рот властный и твердый с силой сдавил ее губы, как будто показывая свою власть над ней и требуя подчинения. Лишь спустя минуту Скарятин отпустил ее, и Аглая заметила, что его взгляд стал мягче.

– А теперь пойдемте. Я предупредил Вас.

Следующие три часа прошли на редкость спокойно и тихо. В карете с молодыми ехали мать Дмитрия и его дядя. И всю дорогу все кроме Аглаи непринужденно болтали. Новоиспеченная же супруга смотрела в сторону на пейзаж за окном, и вела себя молчаливо и подчеркнуто холодно, ощущая твердую горячую ладонь Дмитрия, которая властно покоилась на ее пальчиках.

Фуршет для гостей был накрыт в саду особняка Скарятиных. Стоял сухой теплый день. Молодые прохаживались среди гостей, принимая поздравления. Рука Дмитрия постоянно поддерживала локоток Аглаи, ни на минуту не отпуская. Даже когда она спросила разрешения ненадолго отлучиться, он сам проводил ее до ближайшей комнаты в доме и стоял за дверью ванной, пока она не выйдет. После когда Глаша появилась из ванны и окатила его презрительным злым взглядом, он хмуро улыбнулся ей в ответ, но все же нечего не сказал, так же как и она. Они вернулись к гостям, и оставшийся вечер прошел вполне спокойно. Однако Дмитрий то и дело бросал внимательные изучающие взгляды на свою молодую жену и думал лишь о том, что ее спокойствие это только маска. И наверняка в своей хорошенькой головке она измышляет новый план побега. Но Дмитрию, которого борьба и трудные цели воодушевляли еще с детства, все это казалось некой игрой, манящей и интересной. И наградой за победу должна была стать эта притягательная непокорная прелестница, невыносимо чувственная и сладкая, которую он знал когда-то.

Около девяти вечера гости разъехались. Проводив последний экипаж, Вера Кирилловна поднялась в дом и вошла в яркую парадную. Она тут же заметила Дмитрия и Демьяна, которые говорили напряженными голосами.

– К ней поднялась Дуняша, не беспокойтесь Дмитрий Петрович, – заметил Демьян. – Она поможет ей. Вот ключ от двери.

– Прекрасно. Скажи всем, чтобы одну Аглаю Михайловну из дому не выпускали, ты понял? – произнес мрачно Скарятин, когда мать приблизилась к нему.

– Что происходит Дмитрий? – спросила Вера Кирилловна. Дмитрий резко повернулся и попытался изобразить на своем лице улыбку.

– Вы о чем матушка?

– Что за странные приказы в моем доме? – не унималась мать.

– Это все, иди, – велел Дмитрий Демьяну, и тот быстро исчез во мраке коридора. Скарятин вновь улыбнулся матери. – Вам показалось матушка. Был трудный день идите, отдыхайте.

Он уже хотел направиться к лестнице, но Скарятина остановила его жестом.

– Димитрий! Я вижу что-то происходит между Вами. Вся эта скоропалительная свадьба, странное венчание, после которого она даже не позволила себя поцеловать. Я хочу знать, в чем дело?! Ты говорил, что Вы оба желаете этой свадьбы, и что Аглая любит тебя, так же как и ты ее. Лишь оттого я дала согласие на Ваше венчание! Ты же знаешь, что я не люблю эту девицу и лишь из-за тебя я согласилась! И что же? Я чувствую, что она совсем не рада этому браку! Я не слепая и прекрасно вижу, как она холодно раздраженно смотрит на тебя, Митя! Что ты творишь!

– Ну, Вы и фантазерка маман! – воскликнул, напряженно рассмеявшись, Дмитрий. – Через три дня мы с Глашей уедем, и все будет хорошо. Аглая любит меня, я уверен в этом. Лишь ее непомерная гордость мешает ей понять это. Вот увидите, что она будет счастлива со мной.

– Любит? – произнесла зловеще мать, внимательно посмотрев в голубые глаза сына. – Отчего же ты велел запирать двери и не выпускать ее одну?

На это заявление Скарятин поджал губы и промолчал. Обойдя мать, он быстрым шагом направился вверх по лестнице. Взлетев наверх, Дмитрий быстро вошел в свою спальню. Стараясь не думать о неприятных словах матери, которые задевали его за живое, он разделся и направился к горячей ванне. Спустя четверть часа, облачившись в чистую рубашку, брюки и домашние туфли, он провел пару раз щеткой по волнистым влажным волосам. Выйди из своей спальни он направился в заветную комнату, ключ от которой был у него в кармане. Он знал, что горничная Дуняша, которую он определил Аглае, должна помочь ей раздеться, а затем оставить ее, закрыв дверь.

Повернув ключ в замке, он распахнул дверь и вошел.

– Вы заперли меня словно гусыню?! – гневно бросила Аглая ему прямо с порога.