Страница 5 из 12
– Я боюсь смотреть на пламя… оно очень близко, прямо перед моими глазами. Я ощущаю от него тепло…
Женщина в смятении, о чем тогда речь, если не о картине. Юная вдруг взялась за ее руку и дополнила:
– Пламя уничтожило маму, ей внутри темно и нечем дышать… – вслед залезла под одеяло.
По наступлении ночи Эмма решила осмотреть коридор и понять, куда же могли вести те шнуры. У спальни хозяина она обнаружила протянутый у пола тонкий шнурок, характерный для колокольчика, уходящий в конце вниз в тот самый запертый подвал. «Там есть нечто, что он прячет…» – поняла Эмма, затем вернулась к себе и стала слушать. Где-то совсем рядом раздался шорох. Женщина подскочила и засуетилась. У комода она на что-то наступила, там лежало обручальное кольцо как у Генри, но меньшего размера, на женский палец. В голову полезли мысли действительно о призраке умершей матери Клэр. Громкий стук прервал думы. Сейчас Эмма догадалась, что шум был возле комода. Отодвинув его, она подметила шатающиеся напольные доски. Женщина взялась за них и подняла некую замаскированную дверцу. Внутри было пространство вроде маленького тёмного коридорчика вперед. Эмма полезла.
Проползая под спальней Генри, она услышала его топот, сверху посыпалась пыль. В конце вела лестница вниз, от тяжести одна узкая ступень сломалась, и Эмма, не удержавшись, упала, а затем вновь провалилась через старые доски в самый низ, приземлившись прямо на черный, чем-то наполненный мешок. Он порвался и оттуда на нее вывалилась голова с рыжими волосами. Женщина узнала Миранду и от увиденного ужаса закричала, впопыхах направившись вперед к квадратному очертанию. Часть стены здесь была тоньше, Эмма сместила ее и вылезла, очутившись в подвале. Вокруг располагалось разное снаряжение, имелась коллекция дорогих охотничьих ружей и острых предметов. На полу стояла ловушка для грызунов, от нее тянулся тот шнурок… «Он охотник», – вспомнила Эмма фотографию с оленем. Послышался шум, в подвал ворвался Генри. Женщина схватила топорик и ринулась к потайному входу. Мужчина успел уцепиться за ее щиколотку, Эмма закричала, назвав его убийцей и насильником. Туфля спала, ей удалось вырваться.
– Ах ты, прохиндейка! – воскликнул он. – Притворилась сиделкой! – взял ружье и вернулся к выходу.
Однако туда он не полез; Эмма подставила мешок с трупом и с его помощью поднялась, сумев забраться на уровень выше. Она поползла куда глаза глядят и вскоре уткнулась в очередную дверцу. Вот только она никак не открывалась, там на полу что-то мешало. Эмма пощупала, вслед прорезала топориком постеленный ковер. Это было некое помещение без окон. Идя наощупь вдоль стены, женщина задела шнур, отчего загорелись прожекторы, направленные на тот самый голубой диван. В спальне Генри зажглась лампа на комоде, дав ему знак. Напротив дивана стояла стойка с фотоаппаратом. В шкафу лежали разные вещицы вроде наручников, ремней и даже острия… «Пытки…» – подумала шокированная Эмма. Лазутчица заметила позади ламп на стене выемки и замочную скважину сбоку, подбежала и надавила. С обратной стороны отошла картина костра, висевшая в кабинете, будучи замаскированной дверью в потайную комнату извращений. Из спальни появился разъяренный Генри, Эмме пришлось прятаться. Когда мужчина прошел, женщина дернула шнур и отвернутые яркие лампы засветили прямо на него. Генри невольно выстрелил, продырявив шкаф и стену, откуда выпали листы. Эмма побежала к выходу вокруг дивана, он ринулся за ней и вновь выстрелил теперь в картину прямо между нарисованных глаз. Генри споткнулся о натянутый между лампами шнур и рухнул на пол, а ружье отлетело к ногам женщины. Когда мужчина начал вставать, Эмма увидела под его расстегнувшейся рубахой на животе четкий рисунок в виде пламени… и наконец поняла намеки бедняжки Клэр, которую совращал отец, убивший как жену, так и Миранду, и еще неизвестно сколько… «Монстр!» – воскликнула вооруженная и в момент приближения Генри выстрелила в его живот. Умирая, он успел вымолвить: «Я не…»
Теперь, когда всё позади, изнеможенный взгляд Эммы упал на шкаф. За простреленной стенкой был тайник. Она достала оттуда много непристойных фотографий, на которых были пристегнутые ремнями или чем-то иным женщины… Однако их лица не выглядели испуганными, Миранда показывала скорее флирт. Генри также был запечатлен с ней в тех же ремнях и широко улыбался. На одной стояла надпись «моя красивая жена», очевидно, речь шла про мать Клэр. Дальше хранились документы, из которых стало ясно, что Генри отчим Клэр, а ее мать умерла от рака. Был отчет полиции о том, что обвинения в плохом обращении с падчерицей сняты с Генри, следов насилия не обнаружено. В истории болезни девочки говорилось об имеющемся у нее психическом расстройстве на фоне стресса от потери близкого. А вот про инвалидность ни слова. В конце нашелся план замысловатого дома, на нем изображены три входа в потайной коридор под полом: в спальне Эммы, в нынешнем помещении и последний в спальне Клэр… От увиденного глаза Эммы вылезли на лоб…
Бросив листы, сиделка понеслась в комнату юной. Она скинула со спящей одеяло, но под ним были лишь подушки. Выпала та самая фотография якобы мамы, на которой оказалась чужая Миранда… За шкафом стояло сложенное инвалидное кресло. Позади раздался щелчок. На пороге появилась Клэр и, держа в перчатках наставленное ружье, выдала:
– План изменился! Я и не думала, что ты можешь знать эту блудницу, которую папаша-извращенец притащил сюда, как притаскивал других для своих игр… Однако эта задержалась дольше всех… Признаюсь, несколько раз ты меня почти раскусила, но мне было нужно, чтобы ты поверила в мои страхи и страдания от потери ненастоящей мамы, спрятанной в мешке, где темно и нечем дышать… и нашла ее… Так история выглядела более животрепещущей и убийственной. Тем не менее ты верно наказала извращенца, который лежал под моей кроватью!
– Этого не было, отчим тебя не совращал… Ты расчленила Миранду, подставив его, ведь он даже не мог залезть в тот узкий коридор… Ты постоянно играла со мной и с ним, притворяясь инвалидом. Ты просто не в себе! – ответила Эмма, на что Клэр начала злиться и уверять в обратном, будто саму себя.
– Еще как в себе! Я наконец уничтожила мерзкого отчима чужими руками, теперь он убийца любовницы и тебя, а я – невинная жертва, была вынуждена защищаться и убила его… Но если хочешь знать, то в одном я сказала тебе правду: я ощущала от его «пламени» тепло… – закончила юная, ухмыльнувшись, и безжалостно выстрелила.
Что же на самом деле происходило в стенах этого дома, а что нет, теперь осталось для многих тайной. В том числе для приехавшей полиции и врачей, которые принялись оказывать помощь чудом выжившей бедняжке.
Смертоносные шипы
«Теперь эта желтая роза ваша, констебль…»
Роза росла в любящей обеспеченной семье, родители души в ней не чаяли, хоть отец и был довольно строгий, а матушка набожной, часто водя дочку и старшего сына в церковь. Юную любили все знакомые семьи, дивились ее миловидности, хвалили умения и таланты, особенно пение прекрасным голоском, как она умела делать пухлые губки бантиком и по-соловьиному запевать, уводя глазки в небо. У родителей в спальне как раз стояла подобная ее трогательная фотография с желтой розочкой в черных длинных волосах.
Но однажды случилась беда… округу потрясла ужасная новость о смерти семьи девочки, а точнее, о произошедшем нападении и жестоком убийстве… Выжила только Роза, рассказав, что к ним устроился новый конюх и пробрался в дом, жестоко расправившись с членами семьи… юную же он не успел убить, но обесчестил… Мать была задушенa, отец зарезан, а брат лежал возле длинной лестницы холла с разбитой головой. Шокированная юная в порванном платьице и с ранами на теле смогла вырваться из рук убийцы и добежать до дома рядом, поведав о случившемся. Конюха схватили соседи и пытались устроить самосуд, били его палками и пинали ногами, пока не подоспела полиция. Убийца, естественно, пытался оправдаться, даже обвинил девочку в пособничестве…