Страница 16 из 51
— Отпечатано линотипом на библейской бумаге[22], с двойными колонками. Полностью сафьяновый переплет, края позолочены, футляр под мрамор. Вложены два листа, написанные от руки:
Один — записка «Джонатану» подписанная автором в Фарнборо, 18 ноября 1922 года.
Другой — комментарии, написанные карандашом, почерком, как полагают, Роберта Грейвса.
Эта очень редкая книга — одна из восьми, напечатанных издательством «Оксфорд Таймс Пресс» в 1922 году по заказу автора, шесть других предположительно утрачены.
Стартовая цена — пятьсот тысяч фунтов стерлингов.
Едва он закончил свое описание, как начались торги. Легкий шорох возбуждения прокатился по залу, когда аукционист, почти не останавливаясь, декламировал все новые и новые цифры: «шестьсот тысяч, я ставлю шестьсот тысяч… шестьсот пятьдесят тысяч… семьсот тысяч».
Никто не произносил ни слова, но пальцы мелькали, а головы кивали — за столом торговцев и в других местах комнаты — так быстро что аукционист едва успевал опознавать тех, кто делал ставки.
— Восемьсот семьдесят пять тысяч фунтов, — назвал цену аукционист. Впервые была короткая пауза, прежде чем он получил ответ. Было ясно, что многие участники торгов приближаются к своим пределам. По правилам игры, чем выше цена, тем выше минимальное продвижение; теперь цена была так высока, что минимальное продвижение составляло пять тысяч фунтов.
— Восемьсот восемьдесят тысяч фунтов? — задал вопрос аукционист.
Кворич откликнулся. Взгляд аукциониста метнулся налево — очевидно, тот, кто сидел там, вне поля зрения Сандры, тоже сделал ставку.
— Восемьсот восемьдесят пять тысяч?
— Девятьсот тысяч фунтов, — впервые включилась Сандра Сильвестр. — В переполненной комнате прозвучал ее густой, темноокрашенный, привыкший отдавать приказы голос. Аукционист кивнул ей, улыбаясь в знак признания.
Сидевший за первым столом Кворич, который на самом деле представлял Техасский университет, был невозмутим — гуманитарный факультет Техаса располагал обширной коллекцией Лоуренса и, без сомнения, был готов потратиться, чтобы получить приз, — но его сосед, сдаваясь, откинулся назад, уронив карандаш.
— Мне предлагают девятьсот тысяч фунтов. Я ставлю девятьсот пять тысяч фунтов?
Аукционист взглянул налево раз, другой и объявил: — один миллион фунтов.
По залу прокатился одобрительный стон.
Кворич с любопытством оглянулся через плечо, сделал пометку в лежащем перед ним блокноте — и отказался от дальнейших предложений. Минимальное продвижение теперь составляло десять тысяч фунтов.
— Один миллион десять тысяч фунтов, — уверенно сказала Сильвестр, но на самом деле уверенности у нее не было.
Кто же торгуется с ней?
Аукционист кивнул. — Мне предлагают… — Он заколебался, бросив взгляд налево, на мгновение задержал свой взгляд там, потом повернулся, посмотрел прямо на Сандру Сильвестр, указал налево и почти застенчиво сказал — Я ставлю миллион пятьсот тысяч фунтов.
В зале присвистнули. Сандра почувствовала, как ее лицо стало жестким и холодным. Какое-то мгновение она не двигалась, но дальше торговаться не было смысла — она проиграла.
— Мне предлагают один миллион пятьсот тысяч. Я ставлю один миллион пятьсот десять тысяч? — Аукционист все еще смотрел на нее. Она по-прежнему не двигалась.
Затем он вежливо отвел взгляд. — Мне предлагают один миллион пятьсот тысяч. — Молоток завис. — В последний раз спрашиваю… У меня есть предложение в один миллион пятьсот тысяч. — Молоток опустился.
— Продано.
Публика разразилась аплодисментами, приправленными негромкими возгласами восторга. «Кому аплодируют, — с горечью подумала Сильвестр, — покойному писателю или расточительному приобретателю?»
Служители торжественно унесли печатную реликвию. Несколько человек встали и направились к двери.
Аукционист прочистил горло и объявил: — Лот 62, разные автографы…
Сильвестр сидела не двигаясь, чувствуя, как в нее впиваются любопытные взгляды, терпеливо ожидая окончания распродажи. — Ей хотелось узнать, кто же ее победил. Текут минуты, все больше и больше людей уходят…, а потом все закончилось. Она медленно поднялась и как можно тише направилась к проходу. Там Сандра столкнулась лицом к лицу с молодым человеком с коротко остриженными каштановыми волосами, одетым в костюм, который выдавал в нем сотрудника компании Сотбис.
— Ты был там один?
— Ну, от имени клиента, разумеется. — У него была интеллигентная речь с акцентом американца с восточного побережья. Его лицо было привлекательным, но чем сразу не определишь, с мягкими глазами и веснушками.
— А тебе можно это разглашать?
— Мне очень жаль, Миссис Сильвестр, но у меня строгие инструкции.
— Ты что меня знаешь? — Она внимательно посмотрела на него. А ничего парень. — Как твое имя?
Он снова улыбнулся:
— Меня зовут Блейк Редфилд, мэм.
— Это уже некоторый прогресс. Не хочешь пообедать со мной, Мистер Редфилд?
Он склонил голову в легчайшем подобии поклона:
— Вы очень любезны. К сожалению…
Он не спешил уходить. Они смотрели внимательно друг на друга.
— Жаль, — сказала она. — В другой раз?
— Это было бы восхитительно.
— Тогда в другой раз. — Сильвестр быстро пошла к входу, там она остановилась, попросила девушку вызвать такси и поинтересовалась:
— Как давно Мистер Редфилд работает в вашей фирме?
— Дай подумать, — краснощекая девушка очаровательно скривила свой маленький розовый ротик, пытаясь вспомнить, — может быть, год, на самом деле он не обычный служащий.
— Нет?
— Скорее консультант, — сказала девушка. — Книги и рукописи 19-го и 20-го веков.
— Такой молодой?
— А ведь он довольно симпатичный, не так ли? Но это настоящий гений, как говорят эксперты. А вот и такси.
— Прости, что тебя побеспокоила. — Сандра едва взглянула на машину, гудящую без водителя у обочины. — Я решила немного пройтись пешком.
Ее походка была решительной, ей нужно было дать выход скопившимся эмоциям. Она быстро зашагала вниз по улице к Пикадилли, повернула на восток, пересекла Сэвилл-Роу, направляясь к магазину близ Чаринг-Кросс-Роуд, расположенному в старинном, в прошлом пользовавшемся дурной славой районе, который теперь носил на себе отпечаток обновленной респектабельности.
Золотые буквы на зеркальном стекле витрины гласили: «Гермиона Скрэттон, книготорговец».
Когда она была еще в полуквартале от магазина, то увидела саму Скрэттон у покрытой зеленой эмалью двери, поворачивающую декоративный железный ключ в декоративном железном замке и одновременно прикладывающую свой глаз к глазу бронзовой львиной головы, служившей дверным молотком, но который по сетчатке глаза узнал хозяйку и привел в действие настоящий замок двери.
К тому времени, как Скреттон открыла дверь, Сильвестр была уже достаточно близко, чтобы услышать звон медного колокольчика на пружине, когда она вошла.
Несколько мгновений спустя тот же колокол возвестил о прибытии Сандры; из прохода между рассыпающимися желтыми томами появилась Скреттон, отключавшая сигнализацию. Это был коренастый, с кустистыми бровями бес в коричневом твидовом костюме, с золотого цвета галстуком на шее, с плешью, проглядывающей сквозь редкие седеющие волосы, с румянцем на щеках, и улыбкой, на подвижных красных губах. — Моя дорогая Сил. Нет слов. Правда. Я просто в шоке…
— О, Гермиона, тебе нечего беспокоиться. Я что зашла. Ты случайно не знаешь, кто меня обошел?
Скреттон качнула головой, хлопая ресницами:
— Я сидела позади тебя. Боюсь, что я не могла видеть покупателя.
— Покупателя представлял молодой человек по имени Блейк Редфилд. — Сообщила Сандра.
Брови Скрэттон быстро задвигались вверх и вниз.
— А-А, Редфилд. Ммм… — Она отвернулась и принялась возиться с ближайшей полкой с книгами. — Редфилд, а? Действительно. О, да.
— Гермиона, ты играешь со мной, — слова вырвались из ее горла предупреждающим рыком пантеры,— и я получу за это твою искусственно загорелую шкуру.
22
Библейская бумага — этот сорт бумаги часто содержит хлопковые или льняные волокна, чтобы увеличить его прочность. Тонкость библейской бумаги позволяет книгам с очень большим количеством страниц (словарь,библия) оставаться довольно компактными.