Страница 3 из 6
Минин, коренастый и невысокий, сидел на верблюде, будто там провёл всю жизнь. Вяхирев же со своим ростом метр девяносто всё не мог никак угнездиться. То ноги мешали, то спина ныла. Но монотонное движение зверюги оказалось непривычно-успокаивающим. Оно подчиняло, втягивало в свой ритм. Верблюд пошёл, пошёл, набирая крейсерскую скорость, ныряюще-спокойно, по обочине космодрома, всё это казалось дурным сном. Космодром, пустыня, верблюд. Ещё один бежал-нырял впереди, на нём болтался Минин, ещё дальше прыгал огромными прыжками тору, сверху распласталась птица. Отсюда, снизу, девчонка казалась просто птицей. Вяхирев оглянулся.
Табун уже не жевал из торб, все повернулись им вслед. Вот один наконец пошёл, за ним выскочил Джим, покатился белым облачком, потом, вытянув шеи, тронулись, потрусили и остальные.
Вяхирев дождался, пока табун догнал его, и осторожно потянул поводья - пятками долбить он научился, а вот поводьями ещё не пользовался. Его зверь притормозил.
- Молодец, - похлопал по шерстяной горячей шее Вяхирев, - будешь у меня Быстрым.
Прошли поле космодрома, миновали Гуманитарные горы, потянулась пустыня. Пыль катилась клубами, в узкую щель в одеяле из-под шерстяного колючего забрала Вяхирев сонно оглядывал окрестности. Окрестности эти усыпляли. Бесконечные рыжие горы песка, намёты на дюнах курились, дышать было нечем. Верблюды мелькали впереди. Белый уже утомился и еле переставлял неловкие длинные лапы.
Сойка иногда пикировала вниз, ехала на своём тору, в его мешке, её не было видно. "Наверное, отключается и спит как убитая, помаши-ка в этой жаре крыльями", - думал Вяхирев сонно и из интереса замечал время. Минут тридцать самое большое, и Сойка опять уходила в небо.
Когда девчонка была там, казалось, что всё под контролем, потому что рыжая эта бесконечность, парящая маревом, не давала сосредоточиться, всё плыло перед глазами, перемещалось вместе с песком. Иногда горячий секущий ветер дул прямо в лицо, тогда хотелось сорвать одеяло. Генка и срывал, но опять принимался наматывать его - без одеяла задыхаешься ещё больше.
На привал встали часа через четыре. Вода в бутылях нагрелась, отдавала пластиком. Но напились все жадно, напоили верблюдов, по четверти бутыли на брата.
- Им этого мало, - объяснила Сойка, голос её был глуховатым, сиплым, словно колокольчик, звонкий и переливчатый, дал трещину, - но хватит, чтобы не свалиться, дойдут до места. Надо поспать.
Укрылись с головой, уснули не помнили как. Провалились. Вяхиреву снилось, как он летит на своём верблюде по пустыне, у верблюда крылья... пронзительный крик с неба заставил его крутить головой, искать птицу в небе... птицы не было... Пока Минин не заорал в самое ухо:
- Рота, подъём, седлать лошадей! - орал он, не прерываясь, видя, что Вяхирев не реагирует и улыбается во сне. - Сашка, вставай, говорю, паразит, сколько я могу орать!
Эту фразу кричал всегда их инструктор на практике. Вождение технических средств космофлота - когда это было, кажется, в другой жизни. Вяхирев сел хмуро, сцепив руки в замок, обхватив колени. Потом спохватился и подскочил. Потому что Минин уже был в седле, а Сойка пикировала и вновь поднималась в небо.
Повторив восхождение на Быстрого, Вяхирев ткнул в шерстяные бока пятками. Отправились в путь они в носках - по совету Сойки. Форменные ботинки, перевязанные шнурками, конечно, висели здесь же. Но спать Минин с Вяхиревым скатились, не сговариваясь, как были, в носках.
Опять потянулась пустыня, ветер стих. День катился к вечеру, и очертания горизонта и нависших гребнями барханов стали резче. Сойка время от времени кричала сверху. Крик пронзительный и долгий летел над головой. Вяхирев следил за девчонкой, как она иногда просто парила в небе, заметно теряла высоту, отставала, кувыркалась в воздухе и опять догоняла их.
"Устала. Птицы тоже устают", - думал Вяхирев. Ему нравилось смотреть, как Сойка скучает иногда и принимается кружить вправо, влево, вниз, вверх. Сейчас она ушла влево...
Вяхирев улыбнулся пересохшими губами. А Сойка вдруг крикнула как-то непривычно коротко и спикировала... Вспомнилось её "не пропусти". Лихорадочно обернулся.
Да нет... Барханы, правее показалась плешина песчаная, ребристая, как тёрка, - перекат, как его назвал Генка. С верхушки бархана стекал песок. Шорох песка, дыхание Быстрого... Табун расползся впереди на добрую полусотню метров. Генка виднелся вдали. Всё спокойно... Чёрт...
Что-то мелькнуло в воздухе... Сеть?! Легла на верблюда третьего справа от Вяхирева. Легла, затянулась и подсекла как окунька в сачок. Верблюд свалился, задрыгался, но уверенно пополз в своём сачке куда-то в сторону, не было видно куда, к кому или к чему, его просто куда-то тащило.
Вяхирев вскинул глаза, машинально направляя Быстрого вправо, за верблюдом, утянутым в сетке.
Сойки не видно!
Тут Быстрый захрипел и стал подниматься всей тушей на дыбы, переступая и заваливаясь. Прямо перед ним из песка вскинулся тору. Громила тору медленно поднялся из того, что секунду назад казалось просто барханом.
- Мать твою, - выругался тихо Вяхирев.
В мешке тору виднелось лицо странного существа. Чёрное, безносое, безглазое. Хрипел и плясал на месте Быстрый. Вяхирев же думал только об одном, как сообщить Минину. Только если...
Выхватывая короткоствольный армейский автомат, Вяхирев завопил, что есть силы, хлопая себя по губам, изображая вопль индейцев кроу, или каких там ещё, думал он, вопя. Минин услышал, оглянулся, стал разворачивать своего верблюда.
Дальше Вяхирев уже не видел, тору пошёл на него. "Жаль зверюгу-то", - подумал он, стреляя очередью.
Существо скрылось в сумке, тору тяжело осел чёрной горой.
Но где же Сойка?
Вяхирев ещё смотрел в небо, но каким-то чутьём уловил, что что-то летит. В следующее мгновение на него упала сеть. Сдёрнуло с верблюда, потащило по песку. Успел заметил, как метнулась сверху тень, как Минин шёл наперерез тому, что тащило Вяхирева.