Страница 6 из 6
- Да-а, торговцы из нас ещё те, без штанов останемся.
Денег они за табун так и не взяли, как старик не убеждал не жалеть их.
- Мы сильные, мы можем расплатиться, как положено, у нас есть, чем расплатиться, - говорил он, а сам следил с улыбкой за внуком
Тот сидел на белом верблюжонке. Джим бежал, ноги его, нескладные и длинные, выбрасывались легко, будто и не было вчерашнего долгого перехода по пустыне.
Ноги мальчишки торчали в разные стороны, он не держался за повод, раскинул руки и крылья, и хохотал.
- А рассказывали, что есть такие штуковины, которые мир запоминают, - вдруг сказал старик, - мне бы такую. Пусть бы и со мной в последний чук эту штуковину положили.
"Боится старик, что не доживёт до следующего прилёта кану, хочет запомнить", - подумал Вяхирев. Минин отдал старику свой телефон со снимками...
"Вот ведь чудной старик. Есть, например, люди-птицы, - думал Вяхирев по дороге назад, качаясь на своём Быстром, потягивая тёплую воду. У Вяхирева была своя особая иерархия людей. Или, как теперь требуют их называть, "разумных", потому что часто разумное существо и не напоминало человека. Перемещаясь по свету, повидаешь всяких. Но делил Вяхирев их странным образом. - ...люди-птицы - они, конечно, летуны и прочее, небо - оно прекрасно, но люди-птицы не улетают далеко от дома, хоть и могут. Есть люди-рыбы. Порой встретишь такого, и потом всю жизнь вспоминаешь, такая уж она глубина. Но и у них есть границы, дальше которых они не заплывают. Ещё есть люди-перекати-поле. Я перекати-поле, чего уж там. Качусь по миру, не могу остановиться. Иногда и рад бы, да опять срываешься, тянет в дорогу. А люди-деревья есть среди всех. Они живут, не сходя со своего места, и умудряются прорасти в тебя. И ты как дурак, возвращаешься и возвращаешься под его крону. Старик-летун и есть дерево".
Жара выматывала, хотелось быстрее добраться. Вспоминалась светящаяся ночь, силуэт Ойки, её крылья... Стакан этот с монеткой на шнурке и старик с телефоном в руках... Вяхирев рассмеялся сам с собой. Пустыня тянулась бесконечная, раскалённая как сковородка, такая же, как вчера. Но безжизненной она уже не казалась.