Стена чудес

— И что изменилось? — Кичи, кажется, уже сориентировался и знал, как перестроить интервью.

— Куратор устроила меня в Программу помощи деятелям искусства компании Меритех, и когда я приехал на примерку и настройку протеза, я встретил Долорес.

— Так вот как вы познакомились. Вернее, — Кичи качнулся из стороны в сторону, снова напомнив Пятому Клауса, и добавил: — Сложно было бы не догадаться, что вы познакомились через Меритех. Но когда и как — это было загадкой.

Пятый нахмурился. Фотограф несколько раз щёлкнул затвором.

— Вы что, на Реддите сидите?

Кичи пожал плечами:

— Виновен. Я слежу за вами всеми ещё с «Зонтиков».

— А, — Пятый поджал губы и поднял подбородок. Теперь всё вставало на свои места.

— Значит, вы познакомили в приёмной Меритеха?

— Вроде того, — Пятый качнул головой и замер. Кичи молчал, кажется, ожидая, что Пятый продолжит свой рассказ, и пока Пятый подбирал слова, фотограф снова сделал несколько снимков.

Пятый провёл рукой по волосам, откидывая чёлку назад, потёр шею и заговорил снова:

— Я буду честен: я не знаю, с чего начать. Как бы я её ни рассказывал о ней, складывается впечатление, что Долорес какая-то… маниакальная девушка-мечта, которая появилась в моей жизни в тяжёлую минуту и вдохновила меня что-то делать, но это не совсем так. Она сложная. Не в смысле «не такая, как другие девушки», но сложная и неоднозначная, и очень сильная. И она вдохновляет меня каждый день.

— Из-за её истории? — осторожно уточнил Кичи.

— Из-за того, какая она сама по себе. Из-за её картин, из-за жизнелюбия и мудрости, из-за того, на что она способна, — Пятый качнул головой. — И ещё, потому что она знала. Что мне нужно мне время. Что для меня значит музыка. Но главное, — он сделал глубокий вдох и опустил голову. Ещё несколько фотографий. Он посмотрел на Кичи и выдохнул. А потом сказал: — Её во мне всё устраивало.

— У вас достаточно тяжёлый характер, согласен. Вы же об этом?

Пятый тихо фыркнул.

— Я асексуален, — он широко, с ямочками, улыбнулся. Потом мотнул головой и почесал кончик носа. — В моей голове это звучало немного… иначе.

Кичи, снова с приоткрытым ртом, осел и уронил руку с телефоном.

— Что… Как… — он прижал пальцы к вискам и часто заморгал, глядя на Пятого. — Правда?

— На улице вроде бы не две тысячи пятый, чтобы врать о таких вещах в интервью одному из самых важных музыкальных журналов страны, правда?

— Не то, чтобы никто так никогда не делал… — Кичи снова сел ровно. — Вы сможете… рассказать больше? Как поняли, как это влияет на вашу жизнь, были ли из-за этого когда-то проблемы? Не уверен, что кто-то когда-то совершал такой выход из шкафа.

— Потому что это никому не интересно, будем честны, — Пятый повёл плечом. Встал. Фотограф отодвинул ступеньку и теперь фотографировал Пятого в полный рост с Кичи у его ног. — Но я постараюсь всё это как-то… объяснить.

И он попытался. Используя заготовленную заранее речь и импровизируя, замолкая, подбирая слова и иногда перефразируя снова и снова. После асексуальности они перешли к протезам Меритеха и их программе поддержки, и только после этого к их с Куратором новому альбому.

Пятый переоделся ещё пару раз, доставка привезла суши и кофе, а Пятый продолжал говорить. Интервью шло так натянуто всё это время, но Долорес — даже присутствуя лишь незримо — развязала ему язык. Помогла расслабиться и успокоиться.

И заговорить откровенно.

Интервью закончилось затемно. Пятый переоделся в свою одежду, а подобранную Куратором небрежно затолкал в сумку. Взглянул в последний раз на Кичи и снова зацепился взглядом за плавные движения. Вспомнил признание Кичи, что он читает сабреддит «Зонтиков», и как тот отреагировал на упоминание Клауса.

И память, наконец-то, сдалась под натиском деталей. Пятый вспомнил, где его видел.

— Ох, — выдохнул он. Развернулся на пятках и показал бионическим пальцем на Кичи. — Ты же тот патрон Клауса, который каждый месяц ему жертвует какие-то баснословные деньги.

Кичи покачался из стороны в сторону:

— Я, — он улыбнулся. — Надеюсь, вы сможете передать ему мои теплейшие приветы.

— Напишите, лучше, ему сами, — Пятый поджал губы. Кивнул скорее сам себе, сменил захват на раскрытую ладонь и помахал Кичи. — До свидания, Кичи.

— До свидания, — отозвался Кичи, сверкнув очками. Пятый слышал в его голосе тревогу, но решил не обращать на неё внимания.

Толкнул дверь плечом и вышел, на ходу набирая Долорес.

Интервью вышло через месяц. За несклько недель до годовщины аварии и в день выпуска альбома. К тому времени Пятый начал писать симфонию для «Зонтиков», не особо, правда, понимая, согласятся ли они сыграть её с ним.

Январский Роллинг Стоун вышел с его фотографией на обложке: Пятый широко улыбался, откидывая чёлку назад. Интервью вышло с заголовком «Симфония №5: Пятый Сати о хрупкости, потерях, асексуальности и Долорес Питерсон», и моментально стало сенсацией. И пока они с Долорес подписывали открытки, писали именные пожелания и собирали посылки для всех, кто поучаствовал в кампании на Кикстартере, имя Пятого карабкалось в тренды социальных сетей, а репортёры таблоидов штурмовали сабреддит ансамбля «Зонтики» в поисках пикантных подробностей упомянутых Пятым событий.

Долорес прочитала интервью первым делом, как проснулась, а потом подпёрла журналом ножку стола на кухне.

— Здорово, что ты в открытую сказал про асексуальность, — Долорес отодвинулась от стола с дисками и открытками, задрала руки и потянулась. — Больше людей будут знать, что это нормально.

— Да, — Пятый кивнул. — Жаль, что в моей юности никого такого не было.

— Жаль, — Долорес потянулась к нему и сжала плечо. — Но всё же. Ты правильно поступил.

Пятый смущённо улыбнулся. Долорес закатила глаза, подвинулась ближе и поцеловала его в щёку.

— Я тобой очень горжусь. И этим альбомом тоже. И дирижированием, хотя оно и сидит у меня уже в печёнках, — засмеялась она.

— Собой гордись. Без тебя мне бы на всё это понадобилось несколько лет. А ты всё перевернула вот так просто, — Пятый отодвинул от себя открытки и принялся разминать пальцы. Повезло, что он левша. — Одной-единственной фразой.

— Только не говори, что тем признанием про картину, нарисованную задницей. Я вроде бы и надеюсь на это, а вроде бы и нет… — Долорес сощурилась.

— Это, конечно, важная для меня фраза, я примерно после неё начал в тебя влюбляться, но нет, — Пятый закатил глаза. — Ты как-то сказала, что музыка нужна мне, чтобы выражать свои чувства. Что я не могу иначе. И это меня задело.

— Потому что это правда.

— Очевидно, — Пятый пожал плечами. — Иначе до меня бы ещё лет сто доходило. Я иногда бываю очень, очень тупым.

— Это я заметила, — Долорес вскинула брови. — Но знаешь что?

— Мм?

— Мне очень нравится, что ты такой тугодум.

— О, даже так?

— Конечно. Я от этого чувствую себя ещё эмпатичнее и мудрее.

— Приосаниваешься, значит, — Пятый тихо рассмеялся. — Ты не… не открывала социальные сети? Боюсь представить бурю из слухов и оценочных суждений, которая там сейчас разворачивается.

— Так не представляй. И не смотри, — Долорес склонила голову набок.