Стена чудес

— Технически он меня бросил, спасибо, что напомнил, — Клаус потянулся к бутылке с вином. Пятый перехватил его руку своей бионической. Ему самому нужна была смелость для этого разговора, но Клаус мог соскользнуть, если напьётся.

— Из-за меня.

Клаус осёкся. Обмяк, высвободил запястье, перевёл взгляд с Пятого на протез и осторожно коснулся его кончиками пальцев. Провёл по полустёртому рисунку Долорес.

— Она тебе сказала, да?

— Ты же не говорил.

— А что бы это изменило, Пятый? — Клаус снова поднял на него глаза. Пятый не смог сдержать смешка и выдохнул:

— Многое. Как насчёт того, что мы бы поговорили словами через рот?

Клаус фыркнул, заправил волосы за ухо и отшагнул. Сел на стул у пианино и подтянул к себе одну ногу.

— Неужели все эти годы… — начал Пятый.

Клаус кивнул.

— Да, примерно. Был период, когда я думал, что всё, но авария… Всё вернула в исходную точку, — он сгорбился. — Я сначала думал, что ты погиб, и у меня самого вся жизнь перед глазами пролетела, и я… — он шумно вздохнул. — Я понял, что не смогу жить в мире, где тебя нет. Что я не смогу жить без тебя.

Пятый зажмурился, отступил в сторону, устроил левую руку на затылке. Десять лет. Они расстались десять лет назад, потому что так было лучше для них обоих, но Клаус так и не смог двинуться.

— Ты выжил, и ты был таким… Невозможным. Чувствительным, злым и… хрупким. На тебя больно было смотреть, и больше всего я хотел тебе помочь. Не знаю, типа… спасти тебя.

— Меня не нужно было спасать, Клаус, — Пятый перестал мерить комнату шагами и остановился.

— Но ведь именно это и сделала Долорес, — Клаус склонил голову набок.

— Она… Давай не будем её сейчас втягивать. Очевидно, что разговор идёт о нас. О тебе и обо мне, — Пятый махнул рукой. Клаус закатил глаза.

— Я хотел тебе сказать. В тот день, когда ты вернулся из Детройта с протезом. Но ты меня будто не видел. Это так типично для тебя. Ты смотришь на меня, но не видишь.

— Я тебя вижу.

— Нет, не видишь, — Клаус поднялся и потянулся к Пятому коснулся его лица, погладил по щекам. — Ты не видишь и не слышишь меня. Я даже не уверен, что ты меня хоть когда-то видел.

Пятый, ещё мгновение назад не собиравшийся отступать, теперь отшагнул. Оттолкнул руки Клауса.

— Что ты пытаешься этим сказать?

— А ты что думаешь? — Клаус нахмурился. — Ты помнишь, почему ты со мной расстался?

— Как вчера, — Пятый развёл руками. — Потому что я не мог сделать тебя счастливым. Ты хотел секса, для меня он был мучением и…

— Что ты сказал? — Клаус застыл. — Мучением?

Пятый запрокинул голову и зашипел сквозь зубы. Он не умел подбирать слова. В тот раз он хотя бы набросал речь на бумажке.

— Мне было плохо, Клаус. Мне было двадцать лет, все мои сверстники трахались по всем углам, у меня был любимый человек, но весь секс сводился к тому, что я просто лежал и ждал, когда ты закончишь, — он закрыл глаза. — Прости, я знаю, что это больно слышать, но… — он поджал губы и покачал головой. — Мы столько всего перепробовали.

— И ты сдался.

— Я не сдался, — Пятый открыл глаза и сощурился, глядя на Клауса. — Я решил отпустить тебя, чтобы ты мог найти кого-то, кто сделает тебя счастливым.

— Так ты сделал это потому, что ты страдал, или потому что хотел моего счастья?

Пятый стиснул зубы и уставился на Клауса не моргая. На мгновение его охватили паника и злость. Он закусил до боли щёку и наконец выдохнул:

— И то, и другое, Клаус. Мы оба были несчастны в этих отношениях и…

У Клауса блестели глаза. Он шумно вздохнул и выпалил:

— Ты меня вообще любил?

Пятый запнулся. Сделал шаг назад, едва не оступившись на ровном полу. Просто усомнившись в его чувствах, Клаус будто влепил ему пощёчину.

— Как ты смеешь, — тихо сказал Пятый. — Как у тебя язык повернулся усомниться в том, что я тебя любил?

— Посмотри на всё с моей стороны, — Клаус пожал плечами и сморгнул слёзы. — Ты расстался со мной, потому что не мог удовлетворить меня в постели, а потом пять лет жил с Мирандой и послушной с ней кувыркался.

— Поверить не могу, что теперь мы говорим о Миранде, — Пятый закатил глаза. — Ты прекрасно знаешь, почему эти отношения вообще начались и чем закончились. Созависимостью и годами терапии, — он потёр переносицу. — Что теперь? В чём ещё ты меня упрекнёшь? В отношениях с Ваней?

— Ну, почему же. Думаю, это единственные по-настоящему искренние отношения, которые у тебя были. Не ради славы и успеха и не из интереса, не гей ли ты, — Клаус стиснул кулаки, подался вперёд и даже голос повысил.

Пятый скривился. Выдержал долгую паузу, пытаясь восстановить дыхание и унять рвущуюся из груди ярость, а потом процедил:

— Если ты хотел сделать мне больно, поздравляю. Ты преуспел, — он отступил ещё и отвернулся, собираясь уходить, но Клаус подскочил, схватил его за руку и потянул на себя. Снова обнял его за лицо, подтянулся и прижался губами к его губам. Пятый растерялся и замер, и Клаус углубил поцелуй, прижимаясь к нему всем телом.

На мгновение в голове Пятого пронеслись и все проведённые вместе годы, и то, каким могло бы быть их будущее. Рука об руку, плечом к плечу.

Пятый так и не ответил на поцелуй, но Клаусу это будто и не было нужно. Он отпрянул, но не убрал рук. Заглянул Пятому в глаза и едва слышно шепнул:

— Выбери меня.

— Клаус…

— Выбери меня, — Клаус зажал ему рот рукой. — Выбери меня. Дай мне сделать тебя счастливым. Мы заведём мопса и сможем играть в три руки, и…

Пятый сдвинул брови домиком.

— Я люблю тебя, — сказал Клаус, отступая и убирая руку. — Прости, что сделал больно, но я так сильно тебя люблю. Твою эту улыбку блядскую, и кофейную зависимость, и гениальную музыку, и… И я так хочу, чтобы ты просто увидел меня. И позволил сделать тебя счастливым.

— Я уже счастлив, Клаус, — Пятый опустил голову. — С кем-то, с кем я могу быть самим собой, и кто может быть собой рядом со мной.

— Я бы не просил тебя меняться.

— Но ты просил, — Пятый опустил плечи. — Ты просил, и я не смог. Секс — это одна из основ крепких отношений, люди должны друг другу подходить. Но это не наша история, — на него накатила усталость.

Клаус шумно вздохнул и отошёл обратно к пианино. Сел и закрыл лицо руками. Плечи затряслись, но он не издал ни единого всхлипа.

— Тебе нужно не по мне сохнуть, Клаус. А бороться за того, кто был бы твоим идеальным партнёром, — сказал Пятый, делая к нему шаг. — И я поверить не могу, что ты его упустил.

— Потому что мне нужен ты.

— Нет, не нужен, — Пятый качнул головой. — Я, наверное, худший человек, в которого можно влюбиться.

Клаус тихо хмыкнул, отнимая руки от лица. Посмотрел на Пятого заплаканными глазами.

— Ты так и не ответил мой вопрос. Ты меня вообще любил?

Пятый запустил руку в волосы, откинул чёлку назад и, наконец, ответил:

— Я любил тебя так сильно, что иногда мне казалось, что ещё немного — и я взорвусь. Ты был для меня целым миром, — он смотрел только в сторону, не на Клауса. Не хотел видеть выражение его лица. Надежду и разочарование в его глазах. — Я представлял, как мы прославимся и будем играть в четыре руки всю жизнь. И я хотел… Я правда хотел измениться ради тебя, Клаус. Найти причину, по которой мне так плохо, когда дело доходит до постели. Но однажды утром я проснулся и понял, что несколько месяцев живу в состоянии постоянной тревоги и с ужасом жду, когда дело дойдёт до секса. Я понял, что избегаю тебя, и это меня убивало, Клаус. Я не хотел мучить тебя и не хотел тебя ненавидеть, — он всё же решился и обернулся. — И это было больно. Первые месяцы мне казалось, я не могу дышать.