Отложенная жизнь

«Коротко о том, что произошло в стране и в мире сегодня, 26 апреля 1979 года», – бодро начал ведущий.

Вскоре к нему присоединилась и Лариса.

– Слушай, а Оля права. Мне тоже как-то страшновато. Надо ехать черти куда, в чужую страну. Там все по-другому. Ни друзей, ни знакомых. Как-то страшновато, – Лариса забралась на кухонный диванчик с ногами и положила голову Сергею на плечо. – А когда ты стал объяснять Оле, как долго туда лететь, то я вообще вся пупырышками покрылась от страха.

– И чего там страшного? Мы же не к диким папуасам в джунгли едем, а в нормальную страну, – стал успокаивать жену Сергей. – Там живут такие же люди как мы. Две руки, две ноги. Без хвоста. Да скажи на улице кому-нибудь, что есть возможность поехать пожить в Америке, так он за пять минут чемодан соберет.

Удивительно все-таки, сколько бы газеты, радио и телевидение не поливали грязью Америку, а все равно в сознании большинства советских людей она воспринималась чуть ли не как страна обетованная. Там и машины красивые, и небоскребы, и люди богатые. А еще там шьют джинсы – заветная мечта каждого юноши и девушки. И делают жвачку. Про Кока-колу вообще не говорю. Нет, конечно, все знали, что в Америке много бедных, там процветает дискриминация чернокожих и вообще они наглые, плохо образованные люди и любят совать свой нос в чужие дела повсюду в мире. Русский менталитет устроен как-то по-особенному: если кого-то сильно ругают, то лишь вызывают к нему повышенный интерес, пробуждают сочувствие. Любят в народе сирых и убогих, обиженных жизнью и властью. А еще вот этот лозунг – «Догоним и перегоним Америку!». Ребенку и то понятно: если надо кого-то догнать, значит, он впереди и бежит быстрее. Если надо Америку догонять, значит, она впереди.

– Не надо бояться, любимая, – Сергей погладил жену по волосам. – Там много наших работает. Наверняка, с кем-нибудь подружимся. У многих дети. Так что не думаю, что ты будешь скучать. Уверен, что там все живут дружно, как одна большая семья. Все же за границей, не дома. Надо помогать друг другу. К тому же ты будешь работать, а не сидеть дома безвылазно.

Согласно заведенному порядку, холостых мужчин за границу не выпускали. Будь ты хоть трижды коммунистом, но с природой не поспоришь. А потому есть огромный риск, что рано или поздно мужик может сорваться. И либо совратит жену своего коллеги, либо – что еще хуже – вступит в интимную связь с иностранкой. А западные разведки только и ждут, чтобы подложить под совзагранработника свою агентессу.

Что касается работы Ларисы в Вашингтоне, то по традиции все жены корреспондентов работали в отделении телетайпистками. Из-за разницы во времени между странами, – когда в Москве уже утро, в Вашингтоне еще вечер, – работали в две смены. Обычная дневная и ночная. Так что жены работали днем, когда муж шел в ночь, и соответственно наоборот.

Телетайп – очень интересное устройство. Некий гибрид печатной машинки с телеграфным аппаратом. Набирают текст как обычно, а затем наживают кнопочку и выползает длинная лента, где буквы уже преобразованы в точки-дырочки. У каждой буквы свое сочетание «дырок». Телетайпистки, да и корреспонденты, умели читать эти ленты, еще и ошибки исправлять на них. А потом их вставляли в другое гнездо и отправляли текст в Москву, где он уже печатался нормально на бумаге.

Процесс оформления Сергея на выезд был запущен. Ему предстояло пройти несколько кругов ада прежде, чем решение о поездке станет реальностью. Сначала нужно было подготовить производственную характеристику, получить одобрение своей партийной организации, собрать кучу подписей, выдержать допрос, как ее называли, районной комиссии «старых большевиков», без одобрения которой никто не мог пересечь границу ни по службе, ни в туристическую поездку. И, наконец, пройти собеседование на Старой площади в Идеологическом отделе ЦК КПСС. На любом этапе ты можешь кому-то не понравиться, и на твоей командировке поставят крест. И даже хуже – можешь фактически получить некую «черную метку» на всю оставшуюся жизнь. А снять клеймо «невыездного» практически невозможно.

Ну, и последний этап – получить согласие американцев, которые могут по каким-то только им понятным причинам отказать в выдаче визы. Перед ними у Сергея вроде никаких грехов не было, да и его короткая на тот момент биография была прозрачной как слеза младенца. Родился, пошел в школу, закончил, сразу поступил в престижный институт, а уже с пятого курса начал работать по профессии. Политически грамотный, морально устойчивый – женился рано, еще в институте, имеет дочь, в дурных привычках (кроме курения, но это не считается) не замечен.

Утром следующего дня, когда Сергей пришел на работу, ему позвонили из Управления кадров и напомнили, чтобы он срочно занялся подготовкой характеристики. Естественно, он тут же подошел к заведующему редакцией.

– Звонили из кадров, просят характеристику, – несмело произнес он.

Ответ был неожиданный.

– А я-то тут причем?

– Ну, как. А кто будет писать?

– Тебе надо – сам и пиши, – улыбнулся заведующий. – Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих.

Коллеги пожалели Сергея и нашли у себя в столе черновик какой-то характеристики.

Сергей внимательно изучил текст, уселся на стул, вставил в пишущую машинку чистый листок бумаги и задумался. В принципе все было понятно и можно было не заморачиваться, а просто перепечатать текст, изменив, естественно, фамилию и имя.

Так что после недолгих колебаний Сергей так и сделал.

Заведующий, лишь мельком взглянув на бумажку, завизировал ее, и Сергей отправился с ней в Управление кадров. Там характеристику должны были привести в «божеский вид» по всем правилам бюрократического искусства. Первый шаг в долгом пути к выезду в командировку был сделан.

Купив по дороге домой торт «Прага» в кулинарии ресторана на Арбате (самая лучшая, «настоящая» «Прага» продавалась тогда только там), он с Ларисой и дочкой вечером отпраздновали это великое событие.

У Оли в том вечер новых вопросов по поводу предстоящей поездки почему-то не возникало. Видимо, смирилась.

Глава третья

Сквозь тернии к звездам

А точнее к звездно-полосатому флагу. Не прошло и нескольких месяцев, как Сергей прошел все круги ада, связанные с оформлением загранкомандировки. Беседа с членами выездной комиссии прошла достаточно формально, а вот на встрече с ветеранами партии пришлось изрядно попотеть. К счастью, он выезжал в служебную командировку по синему служебному паспорту, а не в туристическую поездку, но все равно седовласые дяди в мешковатых костюмах фабрики «Большевичка» и такие же строго одетые в серые бесформенные пиджаки тети преклонного возраста погоняли его по истории КПСС и последним решениям партии и правительства. Институтские знания были еще свежи в памяти у Сергея, так что ответить на вопросы ему не составило труда. Уж что что, а историю КПСС там приходилось зубрить и знать, как молитву «Отче наш», которую, кстати сказать, будучи некрещенным, он и не знал.

В какой-то момент его даже развеселили серьезные сосредоточенные лица членов комиссии, которые изо всех сил напрягались, думая, какой бы еще каверзный вопрос ему задать. «Политику партии и правительства понимаю и поддерживаю. И готов колебаться вместе с ней», – чуть было не пошутил он, но вовремя остановил себя. С чувством юмора у товарищей за столом, покрытым бордовым сукном, явно было не очень хорошо.

На самом деле, – и все это прекрасно знали, – у председателя комиссии был заранее подготовленный список тех, кого в этот день надо пропустить, а кого завалить.

Служебный паспорт с американской визой был уже готов и лежал в сейфе в Управлении кадров. Оставалось пройти последнюю инстанцию, а точнее инструктаж на Старой площади в Идеологическом отделе ЦК КПСС. Хотя он считался уже формальностью, но, тем не менее, бывали случаи, когда после него командировки отменяли. В этом мрачноватом здании напротив Политехнического музея был поставлен крест на карьерах великого множества людей. Наверное, ничуть не меньше, чем в находящемся на другой стороне площади здании КГБ.