Отложенная жизнь

– Ладно, если только одну партийку, – согласился Сергей.

Обычно ему в карты не везло, но тут, что называется, подфартило. Возбужденные шампанским и разговорами о скорой победе над большевиками, офицеры, не колеблясь, блефовали и ставили на кон большие деньги. И в итоге Сергей выиграл невиданную сумму – почти миллион «сибирских рублей». Таких денег он никогда в жизни не держал в руках.

– Серж, ну, и везет тебе сегодня, – засмеялся поручик Вострихин, отсчитывая банкноты. – Но, как говорится, не везет в карты – повезет в любви. Я тут намедни в обозах такую фифу высмотрел. Надо бы познакомиться с ней поближе.

– Как вы можете, поручик, – возмутился один из офицеров. – Мы же на войне, причем священной за Русь-матушку. Не сегодня-завтра можем лечь в сырую землю. А вы…

– Не будьте ханжой, – не сдавался Вострихин. – Не нами сказано – война войной, а обед по расписанию. А Фридрих Вильгельм понимал, что говорил. Так что, пока живы, надо брать от жизни все, что можем.

В свое купе Сергей возвращался в превосходном настроении. Хотя, конечно, поведение товарищей по полку его раздражало. Как можно пить шампанское, развлекаться, говорить о женщинах и каких-то пустяках, когда их страна, их России стоит на пороге вселенской катастрофы.

Поезд опять остановился, и он пошел вдоль вагонов по насыпи. По пути заглянул к полковому кассиру, которому, как было принято в части, сдал на хранение выигранные деньги. Так считалось безопаснее.

Он нашел Татьяну, сидящей на ступеньках вагона.

– Мы с тобой теперь богаты как никогда прежде, – начал он, было, говорить, желая порадовать жену, но она приложила пальцы к губам и прошептала:

– Тихо. Тихо. Садись, послушай, как изумительно поют здесь соловьи. Никогда раньше такого не слышала. Наверное, нигде в мире так не поют соловьи. Только у нас в России.

Сергей присел рядом на ступеньки, обнял жену за плечи, и они еще долго сидели так, слушая соловьиные трели.

Глава вторая

Ура! Мы едем в Америку!

Радости пятилетней Ольги не было предела.

– Ура, мы поедем в Америку! – закричала она, услышав, как отец, придя с работы, рассказывает маме новость. Его вызывали сегодня в Управление кадров, где сообщили, что начнут скоро оформлять в командировку. В Вашингтоне освобождается место стажера, но, учитывая то, как он себя зарекомендовал на работе в Москве, предполагается, что его пошлют не на шесть месяцев, как обычно бывает, а сразу редактором на год. А если все будет хорошо, то потом смогут быстро переоформить в корреспонденты уже на несколько лет.

– Чего ты, собственно, радуешься, дурашка? – попытался остудить пыл дочери Сергей. – Ты вообще знаешь, что такое Америка и где она находится?

– А вот обзываться нехорошо, – Оля ушла от ответа, сделав вид, что обиделась.

– Я не обзывался, – рассмеялся Сергей. – «Дурашка» – это уменьшительно-ласкательное. По смыслу почти как «любименькая» только другим словом.

Компьютер в голове малышки быстро переработал полученную информацию.

– Ага, – через небольшую паузу поинтересовалась она. – Значит, говорить «Машка-дура» нельзя, а «Машка-дурашка» можно?

Сергей попытался объяснить дочери, что такое обращение возможно только к очень близким людям, а в общении с посторонними лучше его избегать.

Жена Лариса с улыбкой наблюдала, как он пытается выкрутиться.

– А Маша – моя самая близка подруга, – упорствовала дочь. – Но иногда она меня так безумно раздражает. Просто бесит.

Андрей посмотрел на жену – такое Оля могла услышать только от нее. Но Лариса сделала вид, что мешает что-то в кастрюльке на плите.

Чтобы сменить тему, Сергей сходил в другую комнату и принес большой глобус.

– Вот, посмотри, – сказал он дочери. – Вот это Москва, где мы живем, а вот Америка и ее столица город Вашингтон. Туда нужно лететь на самолете. Сначала полдня через всю Европу, потом через огромный Тихий океан. После этого самолет должен совершить посадку на острове Ньюфаундленд в аэропорту маленького городка Гандер, чтобы его там заправили керосином, а потом еще несколько часов лететь до Вашингтона.

Дальность полета особо не впечатлила маленькую Олю, которая, видимо, воспринимала это путешествие как поездку на дачу. Но, наморщив свой маленький лобик, она все же признала:

– Да уж, прямо на другом конце географии эта твоя Америка!

Неожиданно она весело рассмеялась:

– Керосином! А почему самолеты заправляют керосином? Они что, похожи на «керосинки», как у бабушки на даче? Летят и горят.

Тут уже рассмеялись все трое, хотя, если вдуматься, то ничего смешного в этом не было. Воображение взрослых совсем не радовала картина горящего самолета.

– Нет, малыш, – объяснил, успокоившись, Сергей. – Они не похожи на «керосинки» и, к счастью, не горят. По крайней мере не часто.

Впрочем, на следующий день Ольга вернулась из детского сада совсем в другом настроении. Дождавшись, когда Сергей вернется с работы, она залезла на диван и уселась рядом с ним.

– Папуля, ты не обижайся, но я ни в какую Америку не поеду, – решительным тоном заявила она.

– Это почему же? – поинтересовался Сергей, предчувствуя, что разговор будет непростым, но веселым.

– Я люблю свою Родину, Советский Союз, и хочу жить здесь. К тому же, как мы можем оставить бабушку с дедушкой одних.

– Я тоже люблю нашу страну, – попытался успокоить дочь Сергей. – Но понимаешь, у меня такая работа, что приходится ездить за границу.

– А может, ты один поедешь, а мы с мамой тебя здесь подождем? – неожиданно предложила Оля.

– А ты у мамы спросила? Не думаю, что ей это понравится, – поинтересовался Сергей. Оля неожиданно разревелась.

– Я – не предательница. Я не хочу быть предательницей, – сквозь слезы заявила она.

– А вот на этом месте поподробнее, – попросил Сергей у дочери.

– Ребята сказали, что в Америку уезжают только предатели, те, кто не любят свою Родину. А я люблю, – рассказала она.

– Во-первых, мы не уезжаем в Америку жить, а меня посылают туда на работу, – попытался успокоить дочь Сергей. – Это – две большие разницы. Во-вторых, никогда не надо называть других людей предателями и осуждать их. У каждого могут быть свои обстоятельства. И вообще каждый человек имеет право жить там, где он хочет. Но ты права – Родина бывает только одна. А если кто-то уезжает в другую страну, то он сам наказывает самого себя.

– Если цветочек вынуть из земли, – Сергей показал дочери на цветочный горшок на подоконнике, – то он что? Правильно – умрет. Потому что у него засохнут корни. Так и человек. Он не может нормально жить без своих корней, без той земли, где он родился. Мне, по крайней мере, так кажется.

Но Оля не успокаивалась.

– А еще говорят, что американцы – наши враги, – выдала она новую мысль. – Мы что, будем там воевать? Как дедушка с фашистами?

Андрей не выдержал и рассмеялся. Оля говорила с таким серьезным выражением на ее детской мордашке, что удержаться от смеха было невозможно.

– Нет, мы не будем там воевать. И американцы нам не враги. Там живут такие же люди как мы. Просто мы верим в разные вещи и думаем немного по-разному, поэтому наши страны не очень дружат между собой. Но как люди мы должны любить и уважать тех, кто живет в других странах. Уверен, что ты там найдешь много новых друзей, – честно говоря, Сергей терялся, пытаясь понять, как можно объяснить маленькой девочке сложности современного мироустройства. Но, видимо, ему это удалось, и Оля успокоилась.

– Ну, ладно, если тебе надо ехать в Америку, то я тебя поддержу. Поеду с тобой, – смилостивилась она над отцом.

– Спасибо тебе, доченька, – Сергей поцеловал ее в лобик. – А теперь что? Быстро писать и спать.

Когда возбужденная разговорами о предстоящих глобальных переменах в их жизни Оля, наконец, заснула, Сергей пошел на кухню перекурить. По инерции он нажал на первую кнопку трехпрограммного приемника, подключенного к «радиоточке» на стене. Такие были практически во всех квартирах. Как раз начинались вечерние новости.