Страница 6 из 16
понимаю, как здорово вести подобные разговоры, но нам, пожалуй, пора прерваться. Дело в том, что скоро придет Ирина – хорошо бы ее дождаться. Сам знаешь, какая она мастерица говорить о кладбищах, обо всем, что нам так нравится. Чтобы ты не очень скучал – а придет она с минуты на минуту – поговорим о том, как одевают покойников.
КОНСТАНТИН (удивленно). Как одевают покойников?
СЕРГЕЙ. Да, на мужчин, например, надевают темный костюм, белую рубашку, галстук и прочий камуфляж; молодых девушек закутывают в белый саван. Должно быть, это своеобразное ощущение – очнувшись в гробу, почувствовать ненужность всего этого тряпья. Несчастное тело, закутанное в какие-то позорные тряпки. Интересно, насколько такая одежда соответствует вкусам покойного. Ведь обычно люди не выбирают, в какой одежде их положат в гроб. Это понятно – у них масса других проблем. Когда до смерти осталось два дня, будешь думать о чем угодно, только не об этом. Если даже знаешь наверняка, что умрешь.
КОНСТАНТИН. Странно, я никогда об этом не задумывался. А если, скажем, покойник не любил галстуки, на него ведь все равно надевают галстук – нет ли в этом чего-то нонсенса?
СЕРГЕЙ. Все объясняется просто. Никогда традиции не соблюдаются так тщательно, как во время похорон. Люди, помогающие хозяевам устроить похороны, делаются очень аккуратными и предупредительными. Даже если хоронят самого отъявленного безбожника и трансвестита, ни за что не оденут его так, как он, возможно, желал…
КОНСТАНТИН. Вообще погребальные традиции очень живучи.
СЕРГЕЙ. Да, они мало меняются от столетия к столетию
В одной и той же местности. Я уверен: минуют десятки поколений, а земля будет по-прежнему удобряться телами умерших. Или, может быть, их пеплом, уже сейчас так делают. Но по большому счету всегда и везде одно и то же.
КОНСТАНТИН. Ну да, я читал о похоронных ритуалах в средневековой Италии.
СЕРГЕЙ (убежденно). Существенной разницы с днем сегодняшним нет?
КОНСТАНТИН (пожимая плечами). Нет, не нашел.
СЕРГЕЙ. Кстати, очень полезно посещать старые кладбища. Все отличие ведь в памятниках, не так ли?
КОНСТАНТИН. Да, гулять по таким иногда даже
интереснее, чем по современным.
СЕРГЕЙ. Нет, нет. Новые кладбища очень хороши. Просто посмотреть старые тоже полезно.
КОНСТАНТИН. Да, конечно. Особенно я привязан
К Смоленскому кладбищу в Петербурге, на Васильевском острове. Но то место дарит мне совсем другие ощущения.
СЕРГЕЙ. Насколько я помню, там похоронена одна известная женщина…
КОНСТАНТИН. Да, Ксения Блаженная. История давняя и необыкновенная. В честь этой женщины сооружена часовенка в глубине кладбища. Рядом с ней дядька в оборванной одежде кормит голубей и кошек. Обычно те получают от нищего хлебные крошки.
СЕРГЕЙ. Странно, но на кладбищах полно всякого зверья. Особенно кошек.
КОНСТАНТИН. О, на нашем кладбище полно котов. Они целыми днями кочуют от одной части кладбища к другой, играют среди могил, греются на солнышке…
СЕРГЕЙ. Славно, что ты заговорил о Питере. Это своеобразный город. Там часто пахнет человеческими останками. Всюду подозрительные лица, недоверие. Люди какие-то бледные. Метро там глубже, чем везде, и это неспроста. Говорят, Питер построен на человеческих костях. Оттого люди, живущие в нем, хмуры и меланхоличны. Всякий, кто поживет там достаточно долго, проникается этой атмосферой.
КОНСТАНТИН. Пожалуй, что так. Жить в этом городе постоянно ни к чему. Что касается меня, я люблю веселье… очень нехорошо, когда за этим весельем стоит нечто мрачное. Зловещее… Потому, если хочешь не думать ни о чем, думай непременно об этом. Так и родилось мое увлечение. Однажды, смотря по телевизору веселую передачу, я вдруг подумал: а ведь где-нибудь в десятке километров отсюда стоит веки вечные кладбище. Где-то, быть может, шум, веселье, полуночная вечеринка – там же всегда тихо. В любое время суток. Так я и начал интересоваться разной кладбищенской утварью.
СЕРГЕЙ. Да, я давно обратил внимание на твой энтузиазм.
КОНСТАНТИН. Кстати, Сергей… Ты знаешь, бывают еще такие… склепы. Я читал про них, но никогда не видел. Мне непонятно: в склепе гроб располагается всегда на подставке?
СЕРГЕЙ. На какой подставке?
КОНСТАНТИН. Ну, где-то ведь нужно ставить деревянный ящик. Ясно, что без подставки тут не обойтись…
СЕРГЕЙ. Не понимаю, о какой подставке ты говоришь.
КОНСТАНТИН (распаляясь). Что такое склеп? Это
маленькое помещение: внутри гроб с мертвецом.
СЕРГЕЙ. Нет-нет, склеп – это совсем другое. Склеп – это полость под землей, туда спускается лестница.
КОНСТАНТИН. Не знаю, может быть. Склепы, наверное, разные бывают. Меня, собственно, интересовало: тело так и остается в склепе, в гробу? Оно ведь разлагается, и…
Входит Ирина.
КОНСТАНТИН. … из-за запаха склеп вскоре окажется невозможным посещать.
ИРИНА. Привет.
СЕРГЕЙ. Налить тебе чаю? Сигарету? Присаживайся. (Помогает Ирине раздеться).
ИРИНА (садясь на диван рядом с Сергеем). Сигарету.
КОНСТАНТИН. Очень рад тебя видеть. Мы хорошо прогулялись в последний раз, я уже рассказал Сергею. Вообще, мы говорим сейчас о всевозможных кладбищах, черепах, похоронах – присоединяйся к нашей беседе.
ИРИНА. О, с удовольствием. Вы уже обсуждали, что пора бы переменить место для прогулок? Есть неплохие кладбища и в других районах города. Нет ничего приятнее на свете, чем гулять по кладбищу! Я бываю там каждый день, мне хорошо только там.
СЕРГЕЙ. Да, конечно. План мой прост: надо снять квартиру неподалеку от Третьего и Восьмого городского кладбища. Это чудесные места!
ИРИНА. Я предвкушаю наслаждение, которое получу от посещения тамошних могил. (Печально). Быть может, там похоронен кто-нибудь из моих друзей…
КОНСТАНТИН. Что ж, быть может. Вполне.
ИРИНА (задумчиво). Кстати, не известна ли вам судьба тела Н., покончившего с собой месяца два назад? Он выбросился из окна – наверняка вы помните тот случай. Так где он похоронен? Не на здешнем ли кладбище?
КОНСТАНТИН. Да, мы помним об этом…
СЕРГЕЙ. … но о судьбе тела нам ничего не известно!
ИРИНА. Позвольте, как же… Мы же все были на похоронах, и что, никто не помнит – где в конце концов зарыли гроб?
Долгое молчание.
КОНСТАНТИН. Может, послушать немного легкой эстрадной музыки?
СЕРГЕЙ. Нет, мне пора уходить. Возьму-ка я лопату. Где же она? (Встает, открывает шкаф).
КОНСТАНТИН (тоже встает и подает Ирине пальто). Тогда мы пойдем. Что-то меня клонит в сон… Больше не могу… Добраться бы до кровати. Устал чертовски.
СЕРГЕЙ Располагайся у меня, коли так.
КОНСТАНТИН. Сергей, мне страшно. Мне нужнопройтись по улице, развеяться.
Резкое затемнение.
Итак, у нас появились некоторые милые семейные привычки. По воскресеньям мы покупали бутылку нашего любимого «Белого Аиста». С ней вместе, прохладными октябрьскими днями, мы отправлялись на прогулку. Северная Принцесса была неплохой компанией для экскурсий по Троицкой Горке и на кладбище. Она всегда носила что-то строгое и черное, и мы выглядели эффектной парой. Наталья рассказывала о своей предыдущей дымной жизни. Вереница безумных переездов, вереница мальчиков, их сумасшествий и суицидов. Все они пытались по-своему разгадать ее. Кто она была такая, этот совершенно нереальный человек? Ее семья происходила откуда-то из Белоруссии. Глядя на ее белое тело, я мог подозревать и родственные связи с польской шляхтой. Не совсем дворянка, ее дворянство где-то потерялось. Она слегка сутулилась, а аристократов часто отличает осанка.
Ее единственной загадкой была совершенно замороженная сексуальность. Здесь сказалась непонятная тогда для меня травма, полученная ей в юности. Наталья, конечно, любила секс, но до сих пор занималась им слегка отстраненно и механически. По-своему это было прекрасно. Но мне долго не удавалось подобрать ключ к этой сладкой дырочке. И в конце концов это сыграло с ней весьма злую шутку.