Попрощалась юность

– Слушаю.

Мужской голос заговорил не про цемент.

– Что? Позвать Богдана? – переспросила она. – Его сейчас нет. А кто это звонит? Кто?

Услышав ответ, она прижала ладонь к губам. Сколько ж лет она ничего не слышала о нем.

– Его сейчас нет, – сказала она встревоженно. – Что ему передать? Тогда перезвоните. Перезвоните вечером.

Услышав гудки, она положила трубку и машинально протерла телефон фартуком.

– Ну? – спросил садовник.

– Вы еще здесь? Воды мне принесите.

Наталья Семеновна с отсутствующим взглядом развалилась в кресле. Садовник опустился перед ней на колени и подал стакан.

– Не послушали меня. Бегать в вашем-то возрасте.

Телефон зазвонил снова, и они затеяли борьбу за трубку.

– Дайте сюда! – закричала Наталья Семеновна. – Алло! – прикрыв трубку, она прошептала, – ваш цемент.

Садовник кивнул и с деловым видом продолжил разговор, а Наталья Семеновна медленно поднялась и прошла на кухню. На плите закипал суп. Она перемешала его ложкой, бросила щепотку соли.

– Сейчас привезут, – послышалось в коридоре, и за садовником захлопнулась дверь. Наталья Семеновна открыла шкафчик в поисках черного перца. Перебирая пакетики с куркумой, лимонной кислотой, она перевернула солонку на столе. Всплеснула руками – плохая примета, и тут же рядом с солонкой заметила пакетик перца. Крышка кастрюли задрожала. Полотенца нигде не было, и Наталья Семеновна совсем растерялась. Она неосторожно схватилась за крышку фартуком и уронила ее. Крышка загрохотала по полу, и Наталья Семеновна, не в силах больше сопротивляться волнению, отключила плиту и присела за стол. Как она преподнесет новость Богдану? С порога скажет, что из Ливана спустя пятнадцать лет позвонил Роман Туманов? Она посмотрела на часы. С работы Богдан Алексеевич возвращается не раньше половины шестого, есть еще время подумать.

Наталья Семеновна все же приготовила суп, и оставшееся время провела в кресле у телефона. Скоро с улицы раздался собачий лай, садовник Леонид загремел воротами и вытянулся рядом с ними по струнке, встречая машину хозяина. В панорамное окно зала она видела, как он сопровождает Богдана к дому, пытаясь подтянуться до его плеча, распыляясь про крыс и непутевого соседского мальчика Толика. Богдан Алексеевич изредка кивал, оглядывая двор.

Наталья Семеновна продолжала сидеть в кресле, когда отворилась дверь, и ясно послышалось, о чем распинается садовник.

– Руслан дома? – спросил Богдан Алексеевич.

– Не вернулся еще, я бы видел, – отрапортовал тот. – Так вы не ответили, в летнице я могу навести порядок? А то и грабли поставить некуда.

– Давайте с летницей повременим.

Они расстались, и Богдан Алексеевич прошел на кухню.

– Наталья Семеновна, – позвал он. Наталья Семеновна не шевелилась. Она вжалась в кресло и прижимала ладонь к тяжело вздымающейся груди.

– Добрый вечер, – раздался голос у нее над головой. – Я вас нашел. Что случилось? Вы сожгли курицу?

Она приподнялась и посмотрела на него безвинными глазами. Богдан Алексеевич положил на спинку дивана пиджак, расстегнул манжеты белой рубашки и присел на подлокотник напротив нее.

– Наталья Семеновна, загадки не ваш козырь. Говорите, что случилось.

– Не знаю, как вы отреагируете.

– Постараюсь без истерик, – улыбнулся он. Глядя в его вдумчивые глаза она понемногу успокаивалась. Он взял ее руку в ладонь, и она рассказала о нежданном звонке. Хмурясь и вздыхая, она удерживала его спокойный, внимательный взгляд. И, когда уставила на него полные тревоги глаза, Богдан уточнил:

– Вы не сказали, что он хотел.

– Да откуда мне знать? – воскликнула Наталья Семеновна. – Разве ж он мне звонил. Как вы сказали? Не его это козырь с прислугой разговаривать.

– Ну, какая вы прислуга, Наталья Семеновна? Вы у нас едва ли не глава семьи. Не обижайтесь.

– Не обижаюсь. С чего это он позвонил первый раз за столько лет?

– Надо было спросить, мы бы не гадали.

– Он же не просто так позвонил, Богдан Алексеевич. Думаете, серьезный будет разговор? Как вы думаете?

– Скоро узнаем.

Он поднялся, и, приглаживая ладонью черные волосы, посмотрел в окно.

– Как вам наш новый садовник?

– Болтает ерунду, – Наталья Семеновна махнула рукой. – Богдан Алексеевич, вы же не будете цементировать погреб у соседей?

– Я? Нет. Цементировать будет Леонид.

– Но вы же проследите?

– Прослежу. Пока не перезвонил Рома, пойдемте ужинать, Наталья Семеновна.

Он подал ей руку, помогая подняться, и повел на кухню.

***

Луна заглядывала в окно, освещая кровать Натальи Семеновны. Сна не было, и она лежала, уставившись в темноту. Сердце давило от предчувствия. Зачем звонил Роман? Неужели опять какие-то козни с деньгами? Или совесть проснулась, и он решил примириться? Чего только она не придумала. И если бы не услышала шаги в зале, так бы и лежала в мыслях бог знает сколько. Наталья Семеновна поднялась с кровати, одернула ночную сорочку и забрала очки.

Через панорамное окно в зал струился лунный свет. Наталья Семеновна открыла дверь в кабинет Богдана Алексеевича и тихо вошла. Богдан сидел в кресле спиной к двери, а перед ним на журнальном столике лежала открытая папка. В руках он держал большую портретную фотографию Нины. Наталья Семеновна остановилась над ним, смотря на свою Ниночку.

– Не спится мне, Богдан Алексеевич.

– Составьте мне компанию, – улыбнулся он.

Наталья Семеновна присела на край кресла, глядя на ворох фотографий и неаккуратно вскрытых конвертов. Ее глаз выцепил яркую открытку. В углу был изображен желто-сине-красный флаг, а сама открытка выглядела, как нарисованная. Смуглая девушка в разноцветном платье несла на голове поднос с фруктами. Наталья Семеновна нацепила очки и поднесла ее к глазам. На обороте размашистым почерком написано «Привет из Колумбии. Если ты однажды будешь здесь, зайди в столовую на пристани, здесь самые красивые официантки. Рома. P.S. Запомни, называется «Tamale»».

– Никогда не побываю в Колумбии, хотя бы прикоснусь к ее частичке. Вот откуда дети берутся, Богдан Алексеевич. Любовь поджидает в любом уголке мира. Не сиделось Роме здесь, и привез себе жену из заморской страны. А помните, как он на вашей с Ниной свадьбе клялся в верной дружбе? Да как ему не стыдно? Как у него совести хватило твой номер набрать?

Богдан слушал ее с доброй ухмылкой.

– Наталья Семеновна, почему вы его не пристыдили по телефону? Тоже мне, испугались. А если серьезно, Рома давно не мальчик, ругать его не за что.

– Прости господи, не хочу даже говорить. А нервы? Нервы не восстановишь даже деньгами. Я, конечно, деньги считать не берусь, но они-то вам все равно пригодились.

Она положила открытку на стол.

– Я, конечно, у вас не спрашиваю, зачем он звонил, это ваше личное дело, мне туда лезть ни к чему. Мое дело сердцем за вас болеть и молиться.

– Но знать вы все-таки хотите, – он вскинул черные брови.

Под его пристальным взглядом она втянула голову и взялась расправлять сорочку на коленях.

– Какая вы проницательная, это, конечно, для меня удивительно. Не зря вы себе места не находите после его звонка.

Наталье Семеновне сделалось душно. Она тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Богдан погладил ее морщинистую руку, лежащую на подлокотнике.

– Поговорим завтра.

– Нет! Что вы, я уже не усну.

Богдан Алексеевич поднялся и прошелся по комнате. Наталья Семеновна ждала несколько минут.

– Не знаю я, как вам сказать. Филиппа помните? Он ушел из дома. И, возможно, он направился к нам.

Наталья Семеновна ожидала, чего угодно. Но не могла и подумать, что их разговор коснется Филиппа. В голову ей ударила кровь и сердце защемило. Предчувствие, что преследовало ее, теперь стало понятным.

– Боже мой, Филипп, – проговорила она. – Господи, да как же это? Ребенок где-то один! Боже мой, как же это?

Она задыхалась, положив руку на грудь. Богдан остановился рядом.