Хроники «Полярис»

Лиличка повернул голову на звук резким, почти звериным движением. Синие глаза опасно сузились:

— «Светляков» было больше нормы. Я шёл к тайнику.

— Без патронов? Тайник можно было новый сделать.

— А я не сделал. У тебя какие-то проблемы, Ходок? — выделил он последнее слово.

«Я знаю кто ты. Только рыпнись», — слышалось между строк. Странно.

Ладонь на всякий легла на прохладный металл лежащего у бедра АКМ.

— Тут только у тебя проблемы. Это ж сколько ты, Брик, солдатиков за всё время завалил, — хохотнул Сизый. — Наверное это, все друзья гордятся.

Использованное им обращение больно резануло по памяти. Знакомая фамилия. Неужели..?

— Слышь ты, учёный человек. Ебало завали, — бросил Лиличка с добродушной улыбкой и тяжёлым взглядом. Сизый отвёл глаза и забурчал себе под нос. — Так что, Ходок? Проблемы? Фантомные боли в оторванном ухе беспокоят в плохую погоду?

Наверху, напоминая о буре, громыхнуло.

— Мы с тобой когда-то встречались? — уточнил на всякий случай.

— Знакомы заочно. Через моего хорошего друга, — Лиличка вновь улыбнулся.

— У нас есть общие друзья?

— Уже нет.

Ходок кивнул, как бы невзначай осматривая лиличкино плечо, на котором ожидаемо не было нашивки с тюремным номером. Пазл сложился.

Сизый демонстративно уплетал мясо, Векша ёрзал на своей коробке, то и дело поглядывая на застывшую на лице дедка-Авторитета неестественную улыбку:

— Лиличка говорил про Виску-4 и призраков, и я тут вспомнил одну классную историю. Она не моя, конечно, я туда не ходил ещё, но классная, прямо очень классная. Интересная. Я её расскажу, если никто не против…

Дед дал добро, кажется, но Ходок был слишком занят, чтобы слушать. Перед ним, задумчиво кося на костёр синим глазом, совершенно точно сидел Леонид Брик из отряда особого назначения — социопат, убийца и правая рука Монгола, основателя «Добрых». И всё бы ничего…

Вот только Брик умер семь месяцев назад.

Ну и что? Волноваться об этом не следует. Время новой истории.

Ладонь как-то сама собой переместилась с АКМ на бедро, напряжение в мышцах неуместно спало. Границы света и тени на лицах собравшихся вокруг костра на миг очертились чётче в свете несуществующих ртутных ламп.

Комментарий к Байка шестая, от Лилички. Кморус Аликус

Зверинец* — эвакуированный военгородок Виска-4, наиболее пригодное место для жилья на территории Чистилища. Своё название получил из-за населяющих его диких — людей с изменённой ДНК, в частности в ходе близкого контакта с иномирцами и аномалиями-помехами, что являются последствием искажения пространства-времени, вызванного Разрывом.

«Фонарь»* — то же, что и «светляк», но на слэнге «Добрых».

Кто угадает монстра, увиденного Лиличкой при пробуждении, — тот молодец :)

========== Байка шестая… Нет, шестая уже была. Рассказывает Векша, в общем. Плакальщица ==========

Эту историю мне рассказал мой друг Осип. Он такой неприметный, небольшого роста, с кудрявыми волосами — вы его точно не знаете. Я и сам его давно не видел, надеюсь, у него всё хорошо.

Осипу как-то понадобилось в Виску-3, зачем я так и не понял, хотя связано это было с Полковником, тем, который над военными главный. Он с ними ни-ни, вы не подумайте — Осип на того, кто сотрудничает, не похож, просто наверное и правда очень нужна была помощь. Он, как и я, ещё не слишком опытный был, решил Виску-4 не огибать, напрямик пойти. Ну и пошёл. Странно, конечно, что ни в какую штукенцию аномальную не попал, но он вообще парень очень везучий пусть и с шилом в… известном месте. Я сам видел, как он однажды мимо лесавки почти нос к носу прошёл, а она и не вздрогнула даже, пока мы за ним не двинулись. Может, он тоже какой-нибудь заговорённый — дьявол, все дела… Опять отвлëкся, простите.

Попал Осип в Виску-4, но что это та самая, Зверинец, он и не понял сразу. Мы же как думаем: заброшенный город — значит большой и жуткий, но там, в Виске, всего-то домов десять в три-два этажа и водонапорная башенка ржавая. Всё заросшее давно и вокруг лес. Странный только какой-то — Осип говорил, там огни горят и как будто плач детский. Он хотел выяснить, кто это там, но так никого и не увидел — только огоньки сдвинулись, в кустах что-то длинное мелькнуло, ну и птицы…

Лес и правда жутенький, но лес — он по всему Чистилищу опасный, а все тёртые нас обычно городом пугают. Но городок вполне себе — солнце светит, дома невысокие, тени мало — всё видно. Через асфальт треснутый одуванчики лезут, жуки какие-то копошатся даже. Ничего страшного. Можно и забыть, что это Чистилище — вроде как, заброшки обычные, у нас в городе тоже такие были. Только как-то слишком уж тихо. Осип на это внимания не обращал, пока о табличку не споткнулся: «улица академика Павлова». Он подумал сразу: раз улица есть, это уже не комплекс лабораторный, а что-то побольше. А побольше у нас внутри ограждения только Зверинец. Так где тогда… все?

Про диких все знают, но в город и иномирцы селятся, те которые… ну… ближе к людям чем к зверям (так Осип сказал, я сам из таких только выпырей знаю… точнее, слышал про них). Куда все эти… существа подевались? Он ведь уже почти насквозь город прошёл — и никого не встретил. Это вроде и хорошо, радоваться надо, но не получается, понимаете? Последний дом за спиной остался, Осип выдохнул… И тут откуда-то — «помоги-и-и» женское. Хрипло с надрывом каким-то. Не плач, а шёпот скорее, но чётко, хотя звук издалека идёт.

Осип застыл, автомат наизготовку, дулом — во все стороны. И ничего необычного: асфальт, дома низкие, одуванчики, солнышко. Тишина опять наступила, только сердце в груди — тук-тук-тук-тук! Осип подышал глубоко, посчитал про себя, успокоился — показалось наверное. Но только он в себя пришёл, уйти хочет, и тут опять, прямо на ухо: «помоги-и-и!». Оборачивается — никого. Я бы убежал, не подумайте, что струсил бы, но так всяко безопасней. А Осип, пусть друг хороший, глупы-ы-ый. Он не пошёл, конечно, искать откуда звук: всем, кто смотрел ужастики понятно, что ни один нормальный человек так не сделает. Зато дрожал, автомат еле держал прямо, но стоял и в ближайшие окна заглядывал, а так умный тоже бы не сделал.

Осип глядел и думал, что кажется всё, с ума сошёл: здесь такое часто случается, вы и сами знаете. Хотел опять дальше идти, но краем глаза зацепился за лишнюю тень: на крыше ближнего дома кто-то сидел. В плаще рваном, волосы серые сосульками висят, и глаза какие-то неживые, кислотно-зелёные. И ведь не шевелился, в ответ смотрел! Осип подумал, что это и есть неживое что-то… труп то есть. Но на всякий случай, для подстраховки только, назад пятился, не поворачивался спиной к тому дому. Вот уже лопатками в ветки упёрся, глаза зажмурил на чуть-чуть совсем, открыл — оно уже внизу. Стоит, смотрит. Лицо тоже серое какое-то и губы бесцветные. Всё оно серое и грязное, только глаза яркие, горят почти. Оно головой резко дёрнуло к плечу, улыбнулось неестественно, как при параличе, руку потянуло — вокруг Осипа деревья затрещали… Он и побежал!

И ни тогда совсем не понял, что это было, ни после, когда мне уже рассказывал. Вроде ж это и не дикий…

***

— Дикий это и был, — беспардонно закончил Лиличка. Векша непонимающе хлопал глазами, не отойдя ещё от собственного рассказа. — Нехуй выдумывать на пустом месте.

— Но дикие же…

— Чего «дикие же»? Ты их хоть видел?

— Нет, но ведь… — протянул Векша обиженно и уставился зачем-то на Ходока, будто ища поддержки. Не понятно было, что сверкает в его чёрных раскосых глазах — неудачно упавший отблеск костра или готовые сорваться слёзы. Хотя слёзы были бы тут совсем не к месту. Из-за чего реветь взрослому мужику? Разве что из-за недовольства Авторитета очередным рассказом… Хех.

— У диких как раз сероватое лицо. Чем больше с укуса прошло — тем темнее, — буркнул Ходок и отвёл взгляд к облепленным засохшей грязью кирзачам, чувствуя отчего-то вину за свои слова, такую же неуместную как и векшины слёзы.

Треск костра, несуществующей лампы и молнии, разрезавшей небо где-то наверху, совпал в неприятном и неестественном звуке, заставляя поморщится. Дедок усмехнулся в своём углу.