Хроники «Полярис»

Дождь зарядил, когда он едва пересёк границу объекта «Ра». Ну дождь и дождь, — сказал бы цивилизованный человек. Что такого? В Сибири природа чистая, никакая кислота на голову не капнет. Ан нет. В остальной Сибири оно может и так, а вот в Чистилище дождь — штука опасная. Мало того, что не знаешь наверняка, какой мир сегодня за Разрывом и чем оттуда фонит на местную водичку, так ещё об иномирцах забывать не следует. Русалки, кморы, водянки, вужи — вся эта нечисть категории «В» буквально вялилась от сухой погоды, потому дождь любила и каждый раз вылезала на берег «поиграть». А впереди как раз была Змиёвка, ручей извилистый. Можно было, конечно, русло обойти: есть места, куда водная тварь ни в жизнь не полезет. Но…

— …зато старые-добрые твари-человеки там здравствуют, — пробормотал он себе под нос. Фыркнул, осознав каламбур, осмотрелся по сторонам, поправил лямку рюкзака. Да, к «Добрым» попасть не намного лучше, чем к тем же русалкам — те хоть морок наведут, чтоб своими мордами перед смертью не пугать…

Дождь прекращаться не желал. Всё небо, сколько его было видно за кронами деревьев, затянуло лиловыми тучами, там и молнии уже сверкали. Тяжёлые капли падали на плащ и камуфляж, стучали по цевью. Кап-кап, нахрен. Дрянь дело. Водяные в такое раздолье и досюда могут дойти, патронов — кот наплакал. Вперёд — нельзя никак, а уж назад… А ведь можно! Позади объект «Ра», и там не то чтобы опасно. Про научные комплексы на территории Чистилища даже баек особо не ходило: иномирцы туда не совались, а всяческим «призракам» отчего-то больше приглянулась Виска-4, брошенный военгородок.

Объект «Ра» — относительно безопасен, все об этом знали, но никто не мог подтвердить. Никто никогда не заявлял, что провёл там ночь, никого не встретив, что нет в бетонных домишках ни жертв экспериментов, ни останков остатков безумных учёных, ни какой-нибудь совсем уж необъяснимой херни. Все лишь проходили мимо, иногда пытаясь заглянуть в высокие зарешёченные окна. Даже фанатики из «Поляриса», которым обычно не нужно было особого приглашения для разграбления очередной брошенной лаборатории, на «Ра» не польстились.

За молнией поспел, наконец, гром. Изо рта шёл пар, с плаща и камуфляжа текло. Что-то подозрительно громко хлюпало за деревьями, и неясно было: то ли просто дождь настолько почву размыл, то ли по его душу уже спешат иномирцы. А и к чёрту! Что он здесь застыл, как дурак? Станет первопроходцем, ему не впервой, слазит-таки в комплекс — всё лучше, чем торчать под треклятым дождём в тёмном лесу.

Он и полез, перекинув рюкзак. Сначала — на стену из белого кирпича. Крупного такого, мокрого. Пальцы, покрывшиеся от избытка влаги морщинами, не сразу за неё уцепились, подошвы скользили. Подтянулся. Свалился с другой стороны, чертыхаясь и отплёвываясь от дождя, что плавно переходил в ливень. Жив. Хотя бы на этом этапе всё ещё жив — достижение. Обхватил АК поудобнее, проморгался, огляделся: мрак. Дождь стеной, от бетонки вверх брызжит, парит, солнца не видно, озноб колотит. А куда идти — чёрт его знает. Окрестности освещали разве что участившиеся вспышки молний. Стена, деревья, россыпь мелких строений вокруг плоской двухэтажки-лаборатории: разглядеть что-то кроме смазанных силуэтов не удавалось.

Ну, двухэтажка сразу — не вариант. Слишком большое пространство, неудобно обороняться, в случае чего. Значит, выбор стоит между одним из мелких.

— Пять-четыре-три-два-ноль, — беззвучно зашевелил губами, цепляя назад рюкзак.

— Был палёным алкоголь. — Раскат!

— Мужики в колхозе нашем

Уж не сеют и не пашут. — Дуло с интересом уставилось на ближнюю бетонную коробочку. Да будет так. Он двинулся в ту сторону, старательно вглядываясь в водяную завесу. Подошёл к самой двери. Никого и ничего подозрительного. Удобнее перехватил автомат. Дёрнул за ручку… Дёрнул ещё раз — заклинило, может? Ага, хрен бы там плавал, не поддалась. Нашарил в боковом кармане рюкзака фонарь. Щёлкнул выключателем. Сплюнул.

Ещё бетонная коробушка. Ещё. Ещё. Одна дверь, вторая, третья… Везде кодовые замки. Яйцеголовые не дураки ведь. Когда-то власть имущие и правда хотели давать охотникам-смертникам свободу по выслуге, а значит, тот, кто проник бы на объект, вернувшись в общество, мог слить найденную инфу… ну, по всяким там секретным проектам.

Дождь заколебал.

У предпоследней двери красовалось вполне себе ровненько и по-русски: «1001. Отдохни, смертник». Доброе пожелание, знать бы, кто начертил, да ещё и нормальной краской. Дрожащий палец поочерёдно нажал на кнопки, оставляя мокрые разводы. Один-ноль-ноль-один. Замок щёлкнул, дверь поддалась.

Внутри коробушка была крохотная, тёмная и обшарпанная. Фонарь высветил лишь лестницу, ведущую вниз, и самым разумным казалось не идти по ней, но наверху не хватало места даже развернуть спальник. Дурацкая затея — прятаться здесь, изначально дурацкая. Хрен бы с ним, отдал бы «Добрым» добычу за безопасный проход, а для вояк достал «светляков» из тайника. Но нет же: обязательно надо сунуться куда не просили!

Он опять стоял слишком долго. С мокрых насквозь камуфляжа и плаща беспрестанно капало. Кап, кап, кап. Слишком громко. На шум по лестнице взбежал человек. Автоматы обменялись дружескими щелчками предохранителей. Фонарь упал, посылая бешено метаться по обшарпанным стенам тусклый луч.

— Подольск! — выкрикнул незнакомец.

— Мценск! — отозвался.

Незнакомец чуть расслабился: понял, что перед ним не иномирец.

— Деньги или правда?

— Жив пока — и ладно*.

Незнакомец опустил оружие. Пришлось сделать то же.

— Льёт ещё?

— Льёт.

— Я Лиличка, Виска-7. Ты?

Подавил усмешку. Меньше всего, этот атлет с густым басом напоминал какую-то Лилю, но пора бы привыкнуть. Мало ли, за что его так прозвали в Чистилище. Или даже в тюрьме ещё…

— Виска-3… — задумался, как лучше представиться. Истинное прозвище слишком известно среди смертников, не стоило так рисковать. — Ходок.

— Хе, — теперь, кажется, усмехнулся Лиличка — не поверил. — Все мы здесь ходоки те ещё. Пошли.

Ходок поднял оброненный фонарь и двинулся следом. Лестница оказалась недлинная — ныряла вниз всего на два пролёта. Бетонная, крошащаяся по краям и обложенная для маскировки крупной плиткой, с дешёвыми пластиковыми панелями на стенах. Кажется, незадолго до эвакуации здесь сделали косметический ремонт. Как и в помещении, куда они спустились, кстати. Но там нужно было хорошенько приглядеться, чтобы заметить: дырки и остатки креплений от вынесенного оборудования в стенах изрядно портили вид. Огромная комната выглядела голой, и группка людей, что разложила прямо посередине костёр, смотрелась весьма чужеродно. Как в фотошопе присобачили.

— О, новые лица! — с энтузиазмом потёр ладони один из них, смуглый и худощавый парень с едва пробивающейся щетиной. Характерным разрезом глаз и тёмным волосом походил на местного.

— Эта… Главное, шоб это люди были, — ворчливо заметил толстый, рыжий, коротко подстриженный, но до бровей заросший бородой и немного заплывший мужик за сорок. — Он наш же?

— Наш, — ответил Лиличка, садясь в круг. Темноволосый, с сетью морщинок, пролегающих под синими глазами и поперек выпуклого лба, он оказался мужчиной довольно смазливым, но уже изрядно побитым жизнью. Ему можно было дать и под тридцатку, и за сорок — смотря, как свет от костра падал.

Четвёртый человек сидел к остальным боком, почти полностью в тени, и лишь улыбнулся вошедшему, так и не проронив ни слова. И ладно. Ходок — мальчик взрослый, на братьев по несчастью за такое не обижается.

— Ты вымок. Может, хоть плащ… Ну, посушишь? — парень вскочил со своего ящика и указал на какую-то железную конструкцию почти у самого огня. Ходок мотнул головой и плюхнулся на пол, где посвободнее. Вдохнул дым. Озноб чуть отступил. Парень с неловкостью сжал губы. — Ну или можешь сразу сесть, само просохнет. Тебя как звать?

— Ходок, — буркнул. Рыжий мужик, как и Лиличка до того, усмехнулся, услыхав. Да, фантазия не его сильная сторона, он как-то больше по выживанию.