Хроники «Полярис»

Полковник, с его тяжёлым, внимательным взглядом, вызывал какое-то неприятное волнение, заставляя неосознанно сжиматься на стуле напротив.

Некролог не раз бывал в его кабинете и раньше — обшарпанной комнатушке, настолько маленькой, что узкий письменный стол, два стула и шкаф уже делали её невыносимо загромождённой. Возможно, поэтому здесь нельзя было заметить печать индивидуальности, присущую даже рабочим комнатам, если те несколько лет не меняли хозяина, — банально не хватило места. Среди полок и на столе нельзя было найти ни шарфа болельщика футбольной команды, ни фото жены или ребёнка, ни даже художественной книги, что могла бы рассказать хотя бы о предпочтениях хозяина кабинета в литературе. Никто ничего не знал о жизни Полковника вне Чистилища, да она никого и не интересовала. Для всех он — фигура безликая, человек-функция и человек-фикция, официальный представитель власти, создающий видимость контроля в месте, где законы не работают.

Некролог и раньше не раз бывал в этом кабинете, но никогда прежде не видел Полковника тем самым безликим представителем.

— Ты рассказал о кукольнике «Полярису», — повторил тот спокойно, раз, наверное, в третий. Каре-зелёные глаза источали величайшее разочарование и презрение.

Он вызвал подчинённого сразу по прибытию, но не интересовался ни тем, где Некролог был несколько месяцев, ни что пережил, не интересовался, слава богу, и недостачей по «светлякам», образовавшейся за время отсидки в бункере.

Его интересовал только кукольник.

— Не знал, что вы заинтересованы, — ответил Некролог и пожал плечами. Тут же отругал себя за вольность: жест пренебрежения — совсем не то, что нужно при общении с оскорблённым офицером.

— А «Полярис», значит, заинтересован. Напомни, почему?

— Они ищут доказательства того, что Разрыв рукотворный.

— И чьими же руками он сотворён?

«Про-правительственных учёных» хотел было ответить Некролог, но зацепился взглядом за три звезды на погонах собеседника. Неловко, однако, вышло.

— То что он сотворён, ещё надо доказать, — ответил вместо этого. — А если это не так, чего вам бояться?

— Мне?

— Вам.

Полковник позволил себе вежливую улыбку. Чуть наклонился вперёд, утяжеляя и так невозможно давящий взгляд:

— И ты веришь, что мне нечего бояться?

— Я знаю, что у вас есть свой интерес. Знаю, что у вас дохрена осведомителей кроме меня, — Полковник нахмурился, услышав брань, но прерывать не стал. — Знаю, что вы тоже ищете инфу по опытам. Знаю, что ищете её вы, чтобы уничтожить. И верю, что меня это не касается, пока никому не вредит. Вы делаете свою работу, я — свою.

— Херово, — Полковник дёрнул бровью.

— Что?

— Херово ты её делаешь. Повторю вопрос, если не доходит: почему ты рассказал «Полярису»?

Некролог и сам не знал. То было озарение, импульс, ему не свойственный. Тогда это виделось единственным верным решением.

— Их база рядом. Тварь ушла бы. А я бы не дошёл до Виски, это была ещё и плата за помощь, — попытался сформулировать. Но это было не то. Не вся правда. Правда фактов, но не чувств.

Он не захотел писать Полковнику, потому что вспомнил про ту тёмную историю с Ритой и поисками непонятно чего в «Митасе».

— Что с кукольником сейчас?

— Ушёл.

Полковник, услышав это, ощутимо расслабился. Откинулся на спинку стула, смягчился в чертах, посветлел взглядом. Улыбнулся уже искренне.

Гораздо сильнее, чем должен был бы расстроиться из-за бегства опасного монстра-каннибала, Полковник был рад, что тот, со всеми своими знаниями о лабораториях, не достался «Полярису».

— На этот раз лишён доступа в сеть и права питания в офицерской столовой на полгода. Следующего быть не должно. Свободен.

Некролог спорить не стал — наказание было справедливым. Даже более справедливым, чем можно было бы рассчитывать, по факту, открыто пойдя против Полковника. Да, за полгода Диля уже точно выйдет замуж и совсем забудет о их переписке, а смертники, с которыми несколько лет не оставался в одном помещении, наверняка будут настойчиво пытаться наказать его за службу «надзирателям», но Некролог большой мальчик, потерпит.

Зато он в очередной раз убедился, что служит достойному командиру, он знал абсолютно точно, что всё делает правильно, а потому был спокоен за своё будущее…

Мы все спокойны, пока верим в реальность собственных иллюзий.