Страница 5 из 23
<p>
На уроках физкультуры слабосильный Дима становился всеобщим посмешищем, да и вообще во всех занятиях, где надо было что-то делать руками, особых успехов не имел, точными науками занимался без особого энтузиазма, но ниже четверок не опускался никогда, зато когда дело касалось литературного творчества, равных ему не было во всей школе. Читая его сочинения, Ирина ловила себя на мысли, что пятиклассник так писать не может. Вот в девятом - десятом классах, там да! Но и то только самые продвинутые ученики. Разумеется, Ирина стала поощрять мальчика писать как можно больше, по каждой прочитанной им книге и просто по каждому полученному им яркому впечатлению. Просматривая на досуге его еженедельные эссе, она натурально кайфовала.</p>
<p>
Однажды Никодим проговорился ей, что он еще и стихи пишет, причем с четвертого класса. Ирина, конечно же, тут же на него насела и не отставала, пока он ни притащил ей тоненькую тетрадочку со своими виршами, которые, оказывается, не показывал до сих пор даже своим родителям. Димины стихи были еще по-детски простенькими, но явно было видно, что автор их - человек вдумчивый и легких путей не ищет. Самые вдохновенные строки оказались почему-то посвящены Луне. Кажется, ее холодность, спокойствие и отстраненность от мирских дел мальчик соотносил со своим собственным характером, а свое одиночество среди не понимающих его сверстников ассоциировал с ее положением в окружении многочисленных звезд. Внимательно все прочитав, Ирина кое-что похвалила, кое-что осторожно покритиковала, кое-где дала дельные советы и вскоре получила в дар оду, посвященную лично ей. Вот таких подарков Насоновой не делал еще никто и никогда, и он был для нее дороже даже хрустального сервиза, полученного некогда за победу на конкурсе профессионального мастерства. Жаль, обнародовать эту оду они так и не решились по причине природной скромности и одаряющей, и одаряемой стороны.</p>
<p>
Надеясь, что и следующие пять лет пройдут в тесном общении с любимым талантливым учеником, Ирина не сетовала на свою судьбу, хотя и свербила ее мыслишка, что все в этом мире преходяще. Вырастет ведь в итоге Никодим, закончит школу, явит свой талант всему миру, а ей останется роль ракеты, выведшей спутник на высокую орбиту и, оказавшись в разрыве с ним, обреченной сгореть в плотных слоях атмосферы. Да и за минуты нынешнего счастья приходилось платить долгими часами возни с юными пофигистами и тупицами, в которых надо хоть как-то вбить хотя бы базовые представления о великой русской литературе, а если и это не получится, то, по крайней мере, научить их писать мало-мальски грамотно.</p>
<p>
Весь этот сизифов труд требовал какой-то отдушины, и ее Насонова нашла в мистике. Она последовательно прошла через увлечение теософией, буддизмом, учением Ошо, летала даже на отпуск в Гоа и пыталась попасть там в какой-то ашрам, но полного удовлетворения не находила нигде. Возможно, все духовные практики, предполагающие уединение и углубленное самосозерцание, не для нее, и ее истинная миссия - жить в миру и наставлять других? Но много ли желающих видеть ее наставницей, и что, кроме общеизвестных банальностей, она может им дать?</p>
<p>
Разумеется, при таком душевном настрое мимо нее не могли пройти слухи о появлении в Подмосковье юного пророка Логоса. Верила ли она во все, что о нем говорят? Скорее всего, не очень, хотя верить почему-то хотелось. Потом вдруг газеты растрезвонили весть о бородатом мужике, косящем под Иоанна Крестителя и обещающим людям спасение души, но почему-то только для избранных и непременно при помощи плетки. Удивительно, но кто-то на эти проповеди повелся, был жестоко высечен прямо посреди людной площади, тут же волшебным образом исцелился и, по слухам, сам после этого бросил прежнюю работу и подался в проповедники. Многие асы журналистики жалели, что не стали лично свидетелями сего уникального события, и выражали надежду, что оно еще с кем-нибудь повторится.</p>
<p>
Что тогда потянуло Насонову на Пушкинскую площадь, она и сама не смогла бы сказать. Возможно, желание своими глазами увидеть чудо? О том, чтобы и самой стать просвещенной, она тогда точно не думала.</p>
<p>
Бородатый мужик на площади действительно присутствовал, и тот столб, у которого он высек свою первую жертву, стоял на своем месте, но особого ажиотажа вокруг как-то не наблюдалось. С десяток скучающих зевак, непонятно чего ждущих, пара дежурных папарацци, еще не утерявших надежду получить уникальные кадры, охраняющий все это полицейский наряд. Время от времени прибредали туристы, и кому-то из них приходило в голову испытать судьбу и проникнуть к мужику сквозь еле заметный светящийся купол, но никого из них этот купол не пропускал. Ирина тоже проявила любопытство и, к собственному удивлению, не ощутила ни малейшего сопротивления.</p>
<p>
Ой, что началось при этом по ту сторону купола! Зеваки дружно схватились за свои планшеты и мыльницы, папарацци встали наизготовку со своей профессиональной аппаратурой, полицейские и какие-то незаметные личности принялись яростно куда-то названивать, со всех концов площади к месту действия сбегалась толпа, и Ирина ясно поняла, что скоро там будет не протолкнуться и, похоже, дороги назад для нее уже нет. Пришлось срочно менять собственные планы и вступать в разговор с оживившимся мужиком.</p>
<p>
Узнав, как его зовут, и представившись сама, Ирина выслушала краткую лекцию на тему, что ей светит, если она пройдет испытание и искупит все свои грехи. Обещания выглядели заманчивыми, но вот способ, которым ей предагалось достичь просвещения, вызывал дрожь. Она даже на индийском пляже не больно-то стремилась выставить на всеобщее обозрение свое, если честно, не слишком-то уже молодое тело, хотя там нагота была в порядке вещей, а уж чтобы сделать это на главной улице своего родного города, на глазах огромной толпы и журналистов со всего света??!!... Да еще и получить после этого плетью!!! Почему-то вспомнились бордельные рисунки XIX века, на которых солидные господа полосовали хлыстами обнаженных и хорошо связанных дам. От одной мысли, что и она будет выглядеть примерно так же, можно было упасть в обморок. Своими сомнениями она поделилась с бородатым проповедником.</p>
<p>
- А вы, Ирина Владимировна, просто не обращайте на это внимания, - промолвил в ответ Анненков. - Поверьте, после достижения просветления вам будет просто смешно, что кого-то там интересует ваше тело. Есть люди, которые и в страстях Христовых способны узреть одну лишь эротику, но какое вам дело до мнения дураков? Их время спасаться еще не пришло, пусть и дальше живут своей скотской жизнью. Подумайте лучше о тех, кого вы сами сможете привести к спасению. А боль, ее можно перетерпеть, если жалеть не тело свое, а душу, отягощенную грехами, которые снимает с нее эта плеть.</p>
<p>
- Но смогу ли я все это выдержать? - тихонько спросила Ирина.</p>
<p>
- Логос уверен, что сможете. Но воля тут ваша, насильно спасти никого невозможно.</p>