Просвещенные

<p>

Андрей одновременно осознавал бессмысленность своего нынешнего существования и ощущал в себе огромный потенциал, который просто необходимо к чему-то приложить, пока еще есть силы, пока не стал он доживающим свои дни стариком, не интересующимся более ничем, кроме собственных болячек. Вот только не ошибиться бы с местом его приложения. Он уже не в том возрасте, чтобы безнаказанно заблуждаться, теперь один неверный шаг, и можно считать, что вся жизнь прошла впустую. Максимум, что он сейчас себе позволял, это финансировать на выборах различных оппозиционных деятелей, мстительно радуясь, что может тем самым тратить деньги, которые платит ему воровской режим, на демонтаж этого самого режима. Увы, поддержанные им кандидаты хронически проигрывали, режим все дальше бронзовел и явно намеревался пережить самого Ратникова.</p>

<p>

В поисках выхода Андрей обратился к духовной литературе, проштудировал десятки томов богословских изысканий самых разных религиозных направлений и пришел к неутешительному выводу, что вся истина, похоже, неизвестна никому. Древние предрассудки, которые никто, кажется, и не пытался подвергать сомнению, бессмысленные запреты, ничем не прикрытая агрессия ко всем инакомыслящим, лицемерное благочестие - и вот это все объявляют необходимым для спасения его бессмертной души?! Нет уж, такое ему точно не по нутру, в это он поверить не готов, но где же все-таки тогда искать истину и суметь отличить ее ото лжи?</p>

<p>

О том, что где-то в Подмосковье появился пророк, именующий себя Логосом и дающий правдивые ответы на все задаваемые ему вопросы, Ратников, разумеется, слышал, но не представлял себе, о чем ему спрашивать этого мальчишку? Там, небось, все посетители болезнями своими и своих близких обеспокоены, поисками потерявшихся родственников и украденного барахла, как он в таком окружении будет выглядеть со своими отвлеченными вопросами о смысле жизни? Так он и пребывал в сомнениях, пока газеты не разболтали, что на Пушкинской площади появился бородатый мужик с плетью в руках, якобы посланец того самого Логоса, призывающий прохожих искупить с его помощью все свои грехи и самим стать после этого посланниками Бога на Земле. Над мужиком все дружно потешались, и пока не слышно было, чтобы хоть кто-то польстился на его предложение. Андрея же неожиданно что-то торкнуло, и он решил, что стоит, по крайней мере, собственными глазами поглядеть, что же это за посланец такой и можно ли воспринимать его всерьез.</p>

<p>

Мужик действительно обнаружился на указанном месте, и в руках у него и в самом деле была ременная плеть, кроме того из реквизита был в наличии деревянный столб со вделанными в него крюками, укрепленный нижним концом в массивной бетонной плите, и легкий пластмассовый стул, на котором мужик, видимо, время от времени отдыхал. Как все это позволили притащить на Пушкинскую площадь, для Ратникова было загадкой, но полиция претензий не высказывала, видимо, кто-то очень влиятельный и в самом деле дал разрешение на весь этот балаган. На некотором расстоянии от мужика толпились зеваки, активно его фотографируя и даже делая селфи на его фоне, но близко почему-то не подходя. Приглядевшись, Андрей обнаружил, что мужик вместе с его стулом и столбом накрыты чем-то напоминающим купол из светящегося воздуха. При ярком солнце это свечение было практически незаметным, но стоило набежать облакам, как мерцающий контур становился ясно видим.</p>

<p>

Физическая природа сего странного явления очень заинтересовала Ратникова, и он подошел поближе, протиснулся через толпу зевак, под их насмешливыми взорами протянул руку к куполу, и та прошла сквозь него, не почувствовав ни малейшего сопротивления. Так и не поняв, как эта странная субстанция может кого-то сдерживать, Андрей решительно пересек мерцающий барьер. Взоры зевак из насмешливых мгновенно стали недоуменными и заинтересованными. Мужик с плетью тоже заметно оживился.</p>

<p>

- Петр Савельевич Анненков, - представился он, протягивая руку Андрею. - Наш пророк, воплощенный Логос, поручил мне миссию помогать достойным людям искупать грехи этой и всех их предшествующих жизней, дабы они могли достигнуть просвещения. Вы, как я вижу, один из тех, кто может стать просвещенным уже в этом своем воплощении, иначе селекционный барьер вас просто не пропустил бы.</p>

<p>

Ратников тоже назвал свое имя и выразил удивление, что других достойных что-то не видать.</p>

<p>

- Вы первый, кто пришел, - вздохнул Петр, - Логос утверждает, что таких людей должно быть немало, но они, видимо, просто по природе склонны к скепсису и не доверяют сенсационным новостям. Но вас ведь что-то сюда потянуло?</p>

<p>

- Поиски смысла жизни, - промолвил Андрей. - Что конкретно даст мне это самое просвещение?</p>

<p>

- Возможность всегда отличить истину ото лжи, душевное спокойствие при жизни и нирвану после физической смерти, - ответил Петр. - Вполне достойное возмещение за любые перенесенные страдания, вам не кажется?</p>

<p>

- За приобщение к истине можно и пострадать, - задумчиво произнес Ратников, глядя на плеть, - только в чем это страдание будет заключаться?</p>

<p>

- В публичном бичевании и в воспоминаниях обо всех грехах, которые легли на вашу душу в этом и предшествующих ее воплощениях.</p>

<p>

Предложение казалось совершенно безумным с позиций житейского здравого смысла, но Андрея уже настолько достала рутина привычного существования, что внутренне он был уже готов к пересечению границ.</p>

<p>

- Допустим, я соглашусь, что мне надо будет для этого сделать?</p>

<p>

- Раздеться догола и отдаться в мои руки. А все воспоминания в вас пробудит Логос.</p>

<p>

- Эээ... вот прямо здесь, на глазах у толпы, которая с удовольствием все это заснимет и разнесет по всему интернету?!</p>

<p>

- Весь мир знает, как бичевали Христа, разве это чем-то его умаляет? И тот, кто стремится к спасению, должен отринуть телесный стыд и все прочие ханжеские предрассудки, осознать, что тело - это всего лишь инструмент для воспитания души, стыдиться надо не его, а тех дурных мыслей, что рождаются в голове. Когда вы достигнете просвещения, вам самому будет смешно, что вы когда-то стеснялись собственной наготы или боялись мнения невежественной толпы.</p>

<p>

А, была-не была! Решив, что нельзя упускать единственный шанс что-то изменить в своей серой жизни, плюнув на все опасения, Андрей принялся разоблачаться, складывая одежду на услужливо подставленный Анненковым стул. Когда он остался нагишом, Петр попросил его протянуть руки, связал их в запястьях крепкой веревкой, затем сказал подойти к столбу и встать на цыпочки, сам же подставил стул и закрепил веревку на одном из вбитых в столб крюков. Андрей оказался практически в полуподвешенном состоянии, опираясь о бетонную плиту только пальцами ног.</p>