Свора

— Каким образом? Полив цветы на подоконнике? — саркастичность — лучшая защита в таких случаях. Наплевав на все правила, Маргулис потянулась к сумке и достала сигареты. — Я уже выразила свою позицию. Могу воспользоваться правом пятой поправки? Или дождаться адвоката?

Агент приготовился ответить, но их беседу прервал вбежавший в помещение охранник, за которым следом вошел человек в шляпе и с портфелем в одной руке и стаканчиком кофе — в другой. Кивнув удивленным блюстителям закона, мужчина подвинул стул к псевдо-обвиняемой и присел рядом. Ему потребовалось несколько минут, чтобы придать себе более профессиональный вид. Поправив галстук, разложив бумаги и прокашлявшись, он снова кивнул.

— Кто Вы, черт возьми, такой? — не выдержав разыгравшегося фарса, рявкнул главный мучитель.

— Прошу прощения, я забыл представиться, — едва не хлопнув себя по лицу, гость поочередно протянул ладонь обоим надзирателям. — Маркус Салливан, адвокат. Представляю интересы своей клиентки Виктории Маргулис.

— Перри-Маргулис, — поправил второй работник, доселе хранивший молчание. — Я слышал о Вас: Вы работали на многих влиятельных людей и достигли определенных для своих лет успехов. Но, боюсь, это совсем другая ситуация. Здесь Вам не «Юристы Бостона».

— О, Вам тоже нравится этот сериал? Джеймс Спейдер там великолепен. Но я больше предпочитаю «Защитника». Прекрасная демонстрация всех адвокатских способностей, высший пилотаж. Жаль, что все это вымысел. Так что предлагаю перейти прямо к делу.

Оказавшись снаружи убогого грязного здания, девушка облегченно вздохнула. Ее спасителю, мирно попивавшему остывший кофе, понадобилось всего тридцать минут, чтобы привести убедительные аргументы, почему не стоит задерживать уставшую вдову и занятого юриста. На протяжении всего выступления Перри наслаждалась избиением младенцев. В конце концов один из агентов вышел позвонить и вернулся лишь через десять минут с неутешительными для себя новостями.

— Что же, как писал Марио Пьюзо: «Один законник с портфелем награбит больше, чем сто невежд с автоматами», — выдохнув струю белого дыма, Виктория получила возможность детальнее изучить школьного товарища. Как странно. Она уже не узнавала того забавного мальчишку с бесконечным потоком идей. Перед ней стоял мужчина, немного потрепанный жизнью, но научившийся терпеть ее удары с королевским достоинством.

— Ты всегда любила эти литературные отсылки, — в глазах болотного оттенка мелькнули искорки удовольствия. — Восемь гребаных лет. — губы моментально растянулись в улыбке, после чего Маркус сжал подругу в крепких объятиях. Сигаретный пепел упал на темный пиджак, но кого это волновало в тот миг? В миг воссоединения друзей. — Господи, как же я рад тебя видеть. Ты даже представить себе не можешь. Когда мне позвонили и сказали, что ты в Городе, я не поверил в это, но примчался по первому зову. — отстранившись, Салливан принялся восхищенно рассматривать похорошевшую Викторию.

— Как тебя занесло в этот Ад на земле?

— Ты не поверишь, если я расскажу, — избавившись от окурка, Маргулис плотнее укуталась в плащ. — Это долгая история.

— У меня много времени.

Республика, наши дни.

Стоя на балконе с очередной сигаретой, пятой за сегодня, женщина смотрела на опустевшую улицу. Одинокие прохожие торопились домой, изредка перебегая дорогу на красный свет. Из компьютера доносились звуки Лунной Сонаты Бетховена. Атмосфера располагала к размышлениям о бренности всего сущего. Какое бессмысленное занятие — думать. Ведь существуют же люди, которые чудесно себя чувствуют без этого балласта в виде постоянных размышлений. И они счастливы. Вселенская несправедливость.

Если Волкер однажды проснется в дурном настроении и решит устроить масштабный рейд на ее перевозки, то все закончится плачевно. У нее не останется иного выбора, кроме как застрелиться или принять давнее предложение запачканной чужой кровью руки и черного сердца. Первая затея казалась более успешной. По крайней мере, эта агония не будет длиться вечно. Кто-то повеселился, когда отдал Арману полную власть и привилегию контролировать все.

Вспоминая его жадные губы, Виктория не могла избавиться от чувства омерзения. Ее унижали уже больше положенного срока и всякий раз она терпела. Пить не хотелось, все равно становилось еще хуже. Потушив сигарету, Маргулис зашла в комнату, перед этим закрыв балконную дверь, и взяла в руки домашний телефон. Рядом лежала бумажка с номером, заботливо оставленная Маркусом для дальнейших соображений.

— Здравствуйте, Гудвин. Это Виктория, — спустя шесть гудков собеседник на другом конце провода все же удосужился ответить. — Судя по недовольному тону, Вы уже познакомились с моими людьми.

— Имел честь, но не скажу, что доволен этим знакомством, — голос, несмотря на явное раздражение, звучал плавно и даже успокаивающе. — Вы звоните с какой-то целью? Или решили поглумиться надо мной во второй раз?

— Не обижайтесь, я не смогла ответить на Ваше приглашение из-за очень важной встречи, — подойдя к столу, Королева перевернула песочные часы, стоявшие на золотом пьедестале. — Но я слышала о Вашей небольшой проблеме на таможне. Думаю, что смогу Вам помочь.

Подняв голову, Перри на секунду зациклила взгляд на портрете. Казалось, изображенный на нем мужчина с благородными чертами лица, всецело властвовал над кабинетом. Исходившая от него мощная энергетика одновременно подавляла и воодушевляла. К несчастью, художник так и не смог полностью передать образ этого великого человека. Он затерялся в слабом намеке на улыбку, в то время как глаза оставались безучастными ко всему происходящему.

Ты слишком рано ушел, Майкл.

========== Мир принадлежит тебе ==========

— А цель у овцы — она вообще гуманна?

— Гуманна… в понимании Овцы.

Харука Мураками “Охота на овец”.

Территория Эдема надежно защищена нерушимым уставом. Любое нарушение нижеуказанных правил карается со всей суровостью.

Клуб есть суверенное, независимое государство в государстве, со своими нормами и законами. На его территории не действуют внешние постановления, исходящие от правительства утопической Республики.

Эдем. Потрясающее название для местечка, в котором околачиваются сильные мира сего. Забавно. Ибо так называемый райский сад еще никогда не топтало такое количество чертей. Словно кто-то из них свергнул самого Господа и устроил настоящую оргию. И это при условии, что здание располагалось на небольшой малоприметной улочке Маркиза Набериуса. Примечательно, что название самого клуба варьировалось в зависимости от персонального к нему отношения. *

Какой-то сомнительный графоман, наживающийся на благосклонности Королевы, любил называть свое пристанище для вдохновения Лавкой чудес. Красивая отсылка к единственной прочитанной им книге Жоржи Амаду; даже очень уместная. Особенно, если взять во внимание тот факт, какие чудеса там порою творились. Словно коллекция древностей, давно вышедшая из моды, демонстрировала свои самые худшие достоинства.

Территория клуба также считается нейтральной зоной (любые личностные, межличностные или межгрупповые конфликты запрещены). Нарушения порядка воспрещены.

Злоязычники получали нездоровое удовольствие, когда смаковали уничижительное слово Псарня. По их мнению, это идеальный приют для бешеной свиты высокомерной суки, возомнившей себя царицей, что пользуется благосклонностью Кардинала. Тут реакция была однозначной: мужчины, явно страдавшие от переизбытка комплексов, посмеивались над потешной игрой слов в компании таких же кастратов. Женщины, в свою очередь, ненавидевшие тамошний бомонд из-за невозможности в него попасть, во всеуслышание заявляли, что за собаками нужно убирать не только на улицах.

В клане существует вполне четкая и незыблемая иерархия.

Однако неизменным во всем этом круговороте людского скудоумия оставалось одно — яркая надпись на табличке, прибитой к кирпичной стене. Можно называть это место как душе угодно, но оно все равно будет гордо носить ошейник с золотым медальоном, на котором темно-красными буквами выгравировано: Эдем. Некто из местного сборища даже представил на всеобщий суд веселый каламбур: «Рай в шалаше, Ад во дворце или блаженство в скромном сочетании того и другого».