Свора

– Я понимаю, что сейчас не лучшее время, но мне позвонил один знакомый из участка и сообщил, что нами может заинтересоваться прокуратура. Или те, кто представятся таковыми. Они могут нагрянуть с обысками, – Маркус всегда был рядом. Он не из тех, кто положит руку на плечо и скажет, что все обязательно наладится, при этом не упоминая временных рамок. Но он определенно сделает гораздо больше: поможет своими действиями или хотя бы советом. – Я возьму все юридические проблемы на себя. Иди.

– Нет, решать проблему буду я.

Республика, наши дни.

И она ее решила. Без лишних проволочек и жалоб, без длительных прелюдий и обвинений. Может, стоило сделать это давно и избежать трудностей в дальнейшем? Хотя это не гарантировало никаких привилегий. Так как история повторилась с точностью до мельчайших деталей: обыски звероловов, политическое давление, финансовые махинации, пропаганда, гибель невинных, поджигания, резня и прочие радости жизни, – смысла в этом теперь было еще меньше. Бессознательно открыв сайт с новостями, Виктория невольно зациклилась на статье, где цитировалась новая проповедь Джозефа Рокуэлла. Все именно так, как и в прошлый раз. Усмехнувшись подобной иронии, женщина все же выключила воду и, приведя себя в порядок, открыла дверь. На долю секунды ею овладел страх, заставивший вздрогнуть и отшатнуться – в дверном проеме стоял Мануэль. Его безжизненные глаза стали более серыми, скорее даже сизыми. Заложив руки за спину, он выпрямился во весь рост, при этом не моргая. Лишь шумное дыхание выдавало в нем живого человека.

Хотя она уже давно засыпала и просыпалась с монстром.

– Что-то случилось? – стараясь по возможности сохранить остатки самообладания, Королева едва сохраняла невозмутимость.

– Я думаю, ты знаешь. Тебя наверняка уже проинформировали, неправда ли?

– Мне нужно вернуться домой и разобраться с тем, что ты натворил, – намереваясь обойти Армана с другой стороны, Перри угодила в ловушку из его рук. – В чем дело?

– Куда ты собираешься идти? Твой дом здесь, насколько я знаю. Тут ты выросла, жила и проводила лучшие годы своей жизни. Разве не прекрасно снова очутиться так близко к воспоминаниям? У меня вчера было много времени, чтобы обойти всю площадь и, признаться, я был поражен. Сантименты, чувство прекрасного и излишняя эмоциональность. Только детских рисунков на холодильнике не доставало.

– Никогда не любила рисовать. Развивала воображение другими способами, а насчет дома – ты без меня знаешь, почему я тут практически не живу.

– Да, трагичная история. Но ты же восполнила потерю благодаря тому невзрачному клубу, который доставляет больше хлопот, чем этот святоша, – Кардинал кивнул в сторону включенного телевизора с репортажем о подрывной деятельности сектантов на Востоке. Их контролирует и координирует обычный смертный, однажды решивший взяться за Библию и автомат. – На самом деле я разделяю твою точку зрения. Она чем-то напоминает мне геополитическую теорию Хэлфорда Маккиндера: Кто контролирует правительство, тот командует Эдемом; Кто контролирует Эдем, тот командует Республикой; Кто контролирует Республику, тот командует всем миром. *

– У меня нет времени на твои игры, честно. Я признательна, что ты помог мне в трудную минуту, но теперь позволь справиться самой, – вырвавшись из стальных объятий забавника, проснувшегося с очередной теорией мирового господства под призмой выпивки, Маргулис хотела взять телефон и позвонить. – Иди проспись, потом поговорим. Ты уже сделал достаточно.

– Неужели? Только не говори мне, что ты испытываешь чувство вины, потому что спала со мной в то время, как твоих людей безжалостно истребляли, – ему не составило огромного труда отобрать трубку, тем самым пресекая любую связь с внешним миром. Они оба подумают об этом завтра или через пару часов, в зависимости о того, как закончится эта многообещающая беседа.

– Это тоже одна из теорий Маккиндера? – посмеявшись, Регент огорченно помотал головой. – Жаль, я была бы польщена. Но если тебе так хочется услышать правду, то нет. Я давно не испытываю того чувства вины, которое ты мне приписываешь. Вообще никакого.

– И смерть дяди не входит в этот перечень? – Мануэль сделал вид, что не заметил, скольких усилий ей стоило вложить в то, чтобы подавить рвущийся наружу выдох. Иначе это будет второй проигрыш за сутки. Пока что у них ничья и обе ладьи грозно смотрят на оппонентов с разных концов доски. – Если бы я тебя плохо знал, то подумал бы, что ты бесчувственная. А мне лично было жаль Райджела. Он-то понимал, чего стоит весь этот мир.

– Поэтому ты убил его?

– А потом сразу же пришел утешать тебя? Ты настолько плохого обо мне мнения? Чем я заслужил к себе подобного отношения? – приложив руку к сердцу, Волкер смиренно склонил голову набок. Его волосы, еще не совсем высохшие, растрепались и теперь ложились неправильно, нарушая какую-то композицию. – Более того, я отвечу на твой второй незаданный вопрос, который все же не дает тебе покоя: не я начал вчерашнюю бойню. – поймав на себе изумленный взгляд, выдающий почти все мысли, Советник президента снова усмехнулся. – Удивлена? Полагаю, ты слышала другое, но уверяю тебя, в этом повинен не я. По одной простой причине – я не успел отдать приказ. Вы, овцы, начали наглеть. Сначала погорели на контрабанде оружия и ты почему-то втемяшила себе в голову безумную идею о том, что вас подставил именно я. – ораторствуя, мужчина расхаживал по комнате, кружа вокруг жертвы собственных интриг и стенаний. – И все мои намеки ты тщательным образом проигнорировала. Да что намеки, ты наплевала на здравый смысл! После чего решила уже подставить меня, сбросив всю ответственность со своих плеч. И это вылилось в проблемы. Магистр, конечно, уважает меня, но даже его терпению приходит конец. – остановившись возле балкона, он вдохнул свежий воздух и продолжил, развернувшись: – Признаться, я хотел отомстить. Причинить тебе дискомфорт, лишив парочки последователей. Твоя коллекция не особо пострадала бы, ибо ты очень легко нашла бы им замену. Однако морально изничтожать тебя, устраняя родственников…? И ты всерьез хочешь обвинить в этом меня?

– А жаль. Эта война была смыслом всей твоей жизни.

– Я с тобой никогда не воевал, – он не выдержал, перешел на резкий тон и изменился в лице. – Ты избрала этот путь. Я по натуре человек миролюбивый. Я не единожды предлагал тебе объединить усилия, оставить все эти бессмысленные попытки найти себя и жить со мной.

– Ты бы воспользовался таким заманчивым положением вещей и контролировал бы Эдем сам. Единоличное правление – это то, чего ты всегда хотел. Тебе не нужны соперники или компаньоны. В конце концов, это твоя сущность.

– Откуда в тебе рождаются эти бредовые идеи на грани помешательства?! – взревел Арман, ударяя кулаком по стене. Возможно, осталась бы вмятина или кровь на костяшках, но все обошлось. Ярость бурлила в крови, угрожая перерасти в открытую агрессию. – Мне плевать на это. Всегда было. Это ты начала везде видеть врагов. Везде, куда ни глянь, эти твари, пытающиеся отобрать твой престол, посягнуть на священные королевские права. Ты же знаешь, что абсолютизм ведет к революциям?

– И подобное мне говорит параноик, периодически страдающий от атак каких-то навязчивых идей, совершенно безумных и ничем не оправданных? Поверь, лучше быть казненным с использованием гильотины, чем быть застреленным в подворотне собственными людьми. Если уж мы перешли на метафоры, то попробуй сопоставить все самостоятельно.

– У тебя на все есть ответы. Наверное, поэтому я еще не получил приглашение на казнь, – с каким-то странным восхищением, не вязавшимся с предыдущей реакцией, произнес Мануэль. Бесспорно, все происходящее забавляло и возбуждало его одновременно. Временами в нем просыпался тот самый инстинкт охотника: получать непередаваемое наслаждение от наблюдения за тем, как дичь выбивается из последних сил, чтобы выпутаться из адских силков. Но ее дух никогда не сломить – она все еще гордо выпрямляет окровавленную шею и смотрит убийце прямо в глаза. – Ты помнишь такой занятный парадокс, как дилемма заключенного? **