Свора

Но это определенно неправильный подход. ********

Его апартаменты располагались сразу же за одним из кабинетов, предназначенных для общего сбора в экстренных ситуациях. Скоро этим помещением воспользуются по назначению, но пока его плотно затворенные двери лишь навевали тоску. Пройдя мимо многочисленных дизайнерских бонусов в виде застекленных рам с навсегда застывшими песочными часами, денежными купюрами, также скрытыми за стеклянным обрамлением, и редких картин с изображенными на них псами в разных позах – подарки с ироничным подтекстом от псевдо-преданных приспешников, – Виктория остановилась перед нужной комнатой. Номер двадцать пять.

Любимое число находившегося внутри постояльца.

Впрочем, такая паршивая сентиментальность была присуща человеку из прошлого, а не тому, что от него осталось. Не тем бренным останкам, заключающим мечущуюся душу страдальца в темнице, что денно и нощно покоились на измятых, пропахших потом простынях. Все верно, тот миловидный мальчишка с редкой невинностью в глазах погиб при взрыве; от него остался изуродованный кусок, одновременно вожделеющий к смерти и страшащийся ее.

Мертвый ангел, лишенный крыльев по воле глупого случая.

Он по-прежнему лежал там, в окружении специальных аппаратов и конструкций, помогающих жить – а точнее существовать. Он не спал. Несмотря на закрытые глаза и невозможность пошевелиться, Виктория все уже научилась оценивать общее состояние пациента. За столько-то лет. Именно поэтому Перри застыла на месте, наблюдая за оголенной грудной клеткой, медленно вздымающейся и так же плавно опускающейся. На вечно напряженном лице, терзаемом фантомными болями, ночными кошмарами и неизменными осложнениями, сегодня царило некое подобие безмятежности. Все из-за того, что Королева почтила его своим присутствием.

– Я уже не надеялся увидеть тебя вживую. Приходилось довольствоваться некачественными снимками на экране, – даже не шелохнувшись, произнес Вуди. С того момента, как почти все его части тела отказались функционировать, он стал очень восприимчивым к запахам, шумам и колебаниям; мог распознать любого посетителя по походке или незначительным жестам. – Последние события, к слову, меня встревожили. И никто не хотел со мной разговаривать по этому поводу.

– Извини, моя ошибка, – Маргулис улыбнулась краем губ, обходя тяжеловесную постель и становясь около широкой тумбочки, на которой стояли свежие цветы. – Но ты все равно окружен заботой, как я вижу.

– Это все Маркус. Он приходил недавно и жаловался на жизнь. Говорил, она груба и жестока. И что он чувствует себя одиноко в угрожающем мире. Я порекомендовал ему сходить на выступление великого клоуна Пальяччи. *********

– Он оценил подобную отсылку? – полюбопытствовала глава общины, расположившаяся на кресле перед обездвиженным собеседником.

– Он обозвал меня никчемной пародией на профессора Ксавьера и велел самому сходить на шоу, а потом любезно напомнил, что я, в отличие от него, не имею такой возможности, – хитрая усмешка проявилась на худом, немного костлявом лице. **********

– Вы друг друга стоите, – рассмеявшись, подытожила Виктория, при этом доставая сигарету из новой пачки. Звук щелкнувшей зажигалки моментально пробудил дремлющего зверя, вынудив его резко распахнуть по-прежнему голубые глаза. – Зачем я вообще вмешиваюсь в ваши отношения? Все на своих местах.

– Лучше расскажи мне, что произошло? И дай закурить.

– Сигареты убьют тебя, – с серьезным выражением заявила правительница Эдема, ловя на себе тот самый взгляд.

– Посмотри на меня, – густые брови поползли вверх, намекая на общее состояние всего организма. – Поверь, пролежни сделают это раньше. – обдумав правдивость сказанного, Маргулис пожала плечами, а затем поднялась и, умышленно медленно, будто издеваясь, поднесла сигарету к губам несчастного квадриплегика. Если бы она сделала это быстро, с подчеркнутой нежностью и осторожностью, дрожащими руками и под аккомпанемент нескончаемых вопросов о самочувствии, то он бы перестал ее уважать.

– Одна затяжка, не больше.

– Ты просто изверг, – пожаловался Ландау, присасываясь губами к заветному наркотику, словно к материнской груди. Казалось, он провалился в нирвану, настолько долго сдерживая дым внутри. В конце концов тот прорвался наружу, окружая калеку своеобразным защитным куполом. – Но ты так и не ответила на вопрос. Что случилось?

– Волкер случился. Он ужасно надоел мне со своей бесконечной любовью, – иронически подвела бывшая любовница Кардинала, облокотившись на мягкий подлокотник. Вопреки всем ожиданиям, Вудро лишь засмеялся своим сдавленным смехом. У человека из прошлого тоже был такой смех.

– История древняя как мир, – куда-то в пустоту проговорил голос, совсем непохожий на привычный. Последний раз вдохнув желанный дым через нос, больной снова испытал подобие экстаза и едва не впал в экзальтационный транс. – Он желает получить то, чего никогда не добьется. – Викторию не особо порадовал такой вывод, но она предпочла сохранить молчание. – А теперь скажи мне: на основании чего ты пришла к заключению о том, что именно Волкер подставил нас?

– Мне кажется, это очевидно, нет?

– Бессвязные мысли, хаотичные умозаключения, глупые параноидальные видения – и больше ничего. По этой причине я выпрашивал у тебя аудиенцию. У тебя нет необходимых навыков для…

– Он не оставил мне выбора! – не сдержавшись, вдова перешла на крик. Вскочив с места, она начала наматывать круги по комнате, игнорируя раздражающе спокойный взгляд друга. – Он представлял угрозу для общины! Мы не просто так эти правила придумали и только строгое их выполнение помогало и помогает нам выживать! А ты, упрямый гедонист, получающий наслаждение от того, что мир постепенно рушится, не имеешь права меня критиковать!

Извечная ухмылка, свойственная разочарованным в жизни людям, мелькнула снова, однако Вуди не успел окончательно довести Викторию – ее телефон завибрировал раньше. Имя, проявившееся на экране, заставило сердце подпрыгнуть и удариться о ребра. Волкер. Ринувшись к выходу, Перри оказалась снаружи и прижалась спиной к стене. Какого черта? Ублюдок напился, заскучал и решил поиздеваться над ней? Что же, пусть так. Его голос действовал успокаивающе. Но она так и не успела принять вызов. Пол под ногами неожиданно затрясло, а стены начали вибрировать. Где-то внизу раздался шум битого стекла, сопровождаемый мощным столкновением.

– Вуди! – осознав, что произошло, Маргулис бросилась назад вместе с испуганным санитаром. Они обнаружили Ландау на том же месте, бьющимся в ужасных конвульсиях. Аппараты неистово пищали, показывая абсурдные цифры. – Сделайте что-нибудь!

– У него шок! – мужчина с крепкими руками пытался удержать неподконтрольное тело, но тщетно. – Господи… – наплевав на все, он бросился к стоявшим неподалеку ящикам и достал необходимый шприц вместе со жгутом. Все закончилось очень быстро: игла была введа с хладкновроным профессионализмом.

Опершись на дверную раму, Королева прислонила ладонь ко рту. В помещении запахло смертью. Она уже чувствовала этот смрад раньше – больше тринадцати лет назад, на той самой парковке. Не заботясь о собственном состоянии, Виктория спустилась вниз на лифте. В центральной гостиной, на проходной, уже столпился жалкий остаток эдемовцев. Они перешептывались и оглядывались, часто указывая рукой в сторону улицы. Под их ногами валялись осколки разбитых окон.

– Что случилось? – Мелисса первая вышла навстречу подруге, пытаясь убедить ее не выходить из здания. Но та не послушала.

Главная улица превратилась в месиво. По словам очевидцев, мимо проезжала неприметная машина, резко затормозившая на середине пути, после чего боковое стекло передней двери опустилось, а с пассажирского места кто-то выкинул пачку листовок и гранату в качестве дополнения. Внимательно выслушав сбивчивую речь запыхавшегося надсмотрщика, Виктория без колебаний сошла с крыльца и подобрала одну из многочисленных агитационных бумажек. Ими оказались распечатанные снимки с разных мероприятий, на которых преимущественно были запечатлены Регент и Королева. Поверх же размытых картинок кто-то нанес надписи различного характера, отливающие красным цветом.