Свора

– Погляди на себя, мой мальчик, – очутившись подле обессиленного пророка, упершегося лбом в отражающую поверхность, дух опустил тяжелую ладонь на подрагивающее плечо мученика. – Отчаявшийся, заблудший сын. Путь праведника воистину труден. И ты, наверное, думаешь, что Отец Небесный оставил тебя. Хотя ты и молился, и посыпал голову пеплом. – сцепив зубы, Джо обхватил деревянную раму дрожащими руками. Распятие вжалось в посиневшую кожу, оставляя характерные крестообразные следы. – Искра человечности в тебе еще не до конца угасла. Наоборот, она засияла с новыми силами, даря долгожданную надежду. Пожалуй, я единственный человек, который знает о твоей сентиментальности. – зарычав в гневе, Рокуэлл ударил по стеклу, образовав неглубокую трещину поперек блеклых глаз. – Мир погибает и ты ничего не сможешь с этим поделать. Однако в нем еще есть люди, нуждающиеся в помощи. Тебе есть, кого защищать. – задержав дыхание, Джо пристальнее всмотрелся в собственные отзеркаленные черты. – Ты так хотел видеть во мне отца, что сам стал называть себя так же. Отец Джо или Всеотец. Так уж ли велика разница? – усмехнувшись, Кассиус наконец добился того, что молчаливый собеседник обернулся и встретился с ним взглядом. – Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных. И не себе угождать. Следует признать, апостол Павел хорошо упражнялся в красноречии. А еще он забивал христиан камнями. Кумир, достойный твоего пути перерождения.

– Отец! – прервавший внутренний монолог сектант ворвался в просторную келью, при этом держа наготове висевший через плечо автомат. – Мы обнаружили Мародера неподалеку. Он сбежал из города, но нам удалось выследить его у взлетной полосы и задержать на борту самолета. Что прикажите делать?

– Принеси мне горячей воды и бритвенный станок, – несмотря на откровенный шок безбожника, через пятнадцать минут все необходимые принадлежности были доставлены. Сосредоточив все внимание на процессе бритья, проповедник отрешился от всего жуткого мира. Волос за волосом. Через полчаса плавных, методичных движений покрасневшая кожа на подбородке показалась из-под густой бороды. За ней следующий участок в области щек. И так до тех пор, пока не остались едва заметные серо-голубые отметины. – Дай нож. – не рискнув сбрить волосы полностью, Рокуэлл лишь значительно укоротил их. Таким образом от блаженного адепта Божьей веры не осталось ничего за исключением тоскливых глаз. – Сколько голубых касок мы изъяли со складов? Сколько человек можем ими снабдить? – ответ, вопреки заниженным ожиданиям, впечатлил. – Зачистите всю территорию от протекторов, затем переоденьте предвестников в военную форму и отступайте от городских границ. Уходите вглубь лесов, стараясь не привлекать излишнего внимания. Организуйте там временную базу и ждите от меня дальнейших распоряжений. Все ясно? – собравшиеся фанатики синхронно кивнули.

– Что нам делать с Мародером?

– Приведите ко мне, – трусливый алкоголик с трясущимися руками и красным, пропитым лицом дерзнул пойти против законов общины. Он всегда производил впечатление ненадежной гадюки с замашками псевдо-командира. Говорили, что после казни лидеров сопротивления, инициированной самим украинцем с подачи агентов внешнего влияния, он велел называть себя новым Гуру или скромно – Командующим. С такими успехами можно было принять титул Императора или Короля. Чего мелочиться?

– Лжепророк! – истошный вопль слабодушного существа эхом разнесся под сводами храма, все еще считавшегося непорочным. Выйдя из мрачного помещения, преобразившийся лидер секты окинул беглеца презрительным взглядом. – Эрра… Баал… ты жив… какая радость! Я боялся, что… всех потерял! Но ты жив! – насильно усаженный на колени, седой мужчина молитвенно сложил ладони перед подобием божества, вершащего правосудие. Джозеф тем временем резко перевернул одну из скамеек и сел сверху, слегка поддавшись корпусом вперед. – Это все республиканцы! Это они устроили! Это они виноваты! Но христианская мораль ведь учит прощать, да? – пальцами монах пережимал маленькие бусинки деревянных четок. Пытался успокоиться. – Я православный… плохо разбираюсь в католичестве… ты же католик? Значит, ты не будешь мстить? Мы же просто не ведаем, что творим… – нахмурившись, священник подтянул под себя ноги и выпрямился. Ему хотелось публично вынести смертный приговор и насладиться выражением ужаса в глазах этого поганого разжиревшего ублюдка. Но вместо этого он отвернулся и махнул рукой. – Спасибо тебе! Ты истинный милосердный Король Баал… нет, ты лучше… ты сам Господь!

Возлюбленные, никогда не мстите за себя, но оставьте это на гнев Божий, ибо написано: месть – моя, я отплачу, говорит Господь.

Если он Бог – ему и мстить. *****

Медленно отползая назад, Мародер отважился повернуться спиной и, заискивающе согнувшись, сделать осторожные шаги в направлении выхода. Он не прошел и половины пути, ощутив легкий купол угрозы, повисший в воздухе. Не успев обернуться, солдат рухнул на каменный пол под ударом в затылок, но встать так и не смог – чье-то колено уперлось в спину. Не раздумывая о методах, Пророк накинул ему распятие на шею и потянул вверх, сжимая у основания креста. Хватило пары минут, чтобы все закончилось. Тело несильно трепыхалось. Опасения вызывал материал четок, способный рассыпаться и продлить жизнь никчемного паразита. Впрочем, сомнения не оправдались. Четки оказались на удивление прочными. Пятнадцать лет прошло, но сюжет не изменился. Какая примитивщина. Рокуэлл вспомнил о первом грехопадении божественного артефакта, оскверненного убийством. Тогда в жертву был принесен брат по оружию, друг. Теперь – враг. Осознав случившееся, Джозеф стремительно выпустил плотный шнур из вспотевших ладоней и повалился на бок рядом с трупом.

– Отец Джо, – подошедший сзади сектант сжимал в руках телефон. Связь держалась на уровне взаимного безмолвия из-за разрушенных сотовых вышек, но отдельная информация все же как-то просачивалась. – Нам сообщили, что в Республике произошла серия терактов. Пока что никто официально не прокомментировал случившееся, но уже начали звучать обвинения в наш адрес.

– Что? Это не входило в первоначальный план… – пробормотал служитель креста, пришедший в себя и выдернувший четки из-под массивной туши. Маунтан бы им гордился. Стать тем, кого ты ненавидел больше всего.

– Один из наших отрядов обнаружил еще одного выжившего командира. Фельдмаршал. Вы его помните? – память услужливо подкинула образ немца (или австрийца), с легкостью вошедшего бы в партийную элиту Третьего Рейха, настолько утонченными были его арийские черты. – У нас есть сведения, что он не принимал участие в расстреле.

– Это решать мне, – оборвал Джозеф, при этом оплетая запястье четками, возвращая все на свои места, восстанавливая душевный и физический баланс. – Что сделали с телами казненных? Куда их дели?

– Мы отведем Вас туда. Это недалеко, около радиовышки.

– Приведете ко мне немца, – кивнув, фанатики благоговейно расступились перед лидером. Где-то у самого выхода наружу он остановился, бросил прощальный взгляд на временное убежище массового террориста и неудержимого сепаратиста. Не позволяя себе тосковать по утраченному Раю, он последовал за телохранителем в сторону невысокого холма, находящегося в отдалении от главного места побоища. На фоне гремели выстрелы, звучали крики вперемешку с окриками солдат. – Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных… мы, сильные…

Защищенный со всех сторон вооруженными безбожниками в бронежилетах, Рокуэлл без помех добрался до искореженной радиовышке и замер в нерешительности перед увиденным. Черные силуэты, болтавшиеся на железных балках, по мере приближения к объекту становились менее расплывчатыми. Шесть подвешенных на веревках тел, чьи лица были закрыты полиэтиленовыми пакетами, раскачивались при малейших порывах ветра. Вокруг кружили изголодавшиеся вороны, одновременно напуганные взрывами и привлеченные запахом свежей плоти. Закрыв глаза, Джо не выдержал и отвернулся. Он только что задушил человека, но не смог противостоять рвотным позывам при виде висельников. Узнать их было тяжело, почти невозможно. Но армейские ботинки Лукаса с высокой шнуровкой часто становились предметом обсуждения и восхищения. Мелиссу выявить было несложно – среди грузных фигур лишь одна напоминала женскую. Схватив распятие, Отец прижал его ко лбу и, в очередной раз упав на колени, громко закричал. Как глупо. Их могли выслеживать, держать на мушке и дожидаться удобного момента. А крик выдает позицию.