Свора

Вторая смерть.

– Сука! – шокированный офицер пригнулся с поднятым оружием, однако мощный удар по спине уложил его на месте. Захрипев, он почувствовал, как сверху навалилось чье-то тело, орудующее кулаками. – Твари… сраные фанатики… – получив очередной удар по ребрам, мужчина выдохся, а затем оказался перевернут лицом к тусклому небу. – Ты…

– Я же говорил, Бог не даст меня забрать, – опустившись на колени, Отец вздохнул и приложил указательный палец к собственным губам, призывая агента замолчать. – Господь не любит тебя. Не так, как я любил свою паству. – поднявшись с колен, Рокуэлл прошептал слова молитвы и, не меняя позы, нажал на спусковой крючок. Оглушенный союзник отпрянул в сторону и осенил себя крестным знамением, пока священник рассматривал испачканную сутану. Из пробитого черепа вытекала кровавая жижа вперемешку с кусочками мозга. Легкое наказание для шпиона. Другие протекторы заключили бы троих предателей в подвале и избивали до потери пульса. Сегодня их счастливое утро. Пошарив в карманах специализированной одежды, Отец достал телефон, но дозвониться до связного не смог – связь дарила лишь отвратительные шипения. – Сколько ехать до города?

– К десяти часам должны быть там.

– Хорошо, – не до конца оправившись от стоявшего в ушах звона, Джо осмотрел оба автомобиля. – Избавься от нашей машины. Поедем на их. Привлечем меньше внимания. – кивнув, сектант поспешно перенес вещи из одного багажника в другой и отогнал белый примечательный транспорт с наклейкой ОБСЕ. – Как только вернемся на проезжую часть, нужно будет связаться с приходом. А лучше – с Гуру. У меня дурные предчувствия.

Молча согласившись с предположениями духовника, безбожник вдавил педаль акселератора в пол и плавно тронулся с травянистого холма, оставляя следы шин на земле. Расположившись на заднем сидении, Джозеф сцепил распятие между пальцами и задумчиво постукивал по бусинам. Несмотря на ворох враждебных предзнаменований, погода радовала отсутствием летнего зноя. Отключившись от разлагающегося внешнего мира, монах уделил внимание пейзажам за окном. Впадая в легкую дремоту, он опустил подбородок на грудь и сосредоточил затуманившийся взор на фигуре распятого Иисуса, при это вслушиваясь в монотонное дребезжание колес. Спустя пару минут, показавшихся вечностью, полусонный Рокуэлл подскочил и припал к оконному стеклу, за которым, как ему почудилось, промелькнули черные тени. На первом перекрестке их встретили призраки прошлого. Среди них оказался незнакомый мужчина в белых одеяния, закованный в цепи.

Выставив ладони вперед, он взывал к каждому путнику.

– Ты прочел весь Ветхий Завет, мальчик мой? – долетевший с переднего пассажирского сидения голос окончательно разбудил Пророка. Он поднял голову и встретился взглядами с командиром уничтоженного республиканского подразделения Кассиусом Маунтаном. – Помнишь причту про Иосифа, сына Иакова? Родные братья его предали и продали в рабство в Египет. Но там он не сгнил в темнице как приблудная собака, а стал наместником фараона и облегчил существование всему еврейскому народу, включая своих братьев. Впрочем, учитывая старания Моисея, я не уверен в том, что дело Иосифа оценили по достоинству. Но такие серьезные политические фигуры всегда подвергались несправедливым обвинениям. Взять хотя бы меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Боже, это единственный вопрос, который ты хочешь задать? – искренне возмутился Всеотец. – Я же рассказал тебе поучительную историю и ты не вынес из нее никакого урока? Для кого тексты писались? Пора пробудиться!

Очнувшись, Рокуэлл закашлялся и едва не ударился лбом о спинку переднего кресла. Над ними, с разрывающим воздушное пространство ревом, пронеслись пять истребителей. Их маршрут не вызывал сомнения – они направлялись в город. Подавив иррациональное желание выхватить из кармана телефон и позвонить Виктории, Джозеф приказал водителю увеличить скорость. Им не обогнать профессиональную военную технику, но наверстать упущенное время они могут. Серия взрывов оборвала дальнейшую цепь рассуждений. Мгновенно среагировав, фанатик ударил по тормозам и свернул на обочину. Поглощенные зловещей тишиной внутри салона, еретики долго не могли прийти в себя. Наконец, лжепророк надломленным голосом попросил двигаться дальше.

Их не удивило, во что превратился некогда крупный город после серии точечных атак. Утопая в адском пламени, хаотично расползшемся по ряду соседних улиц, пожирающему ветхие крыши зданий, центральная площадь скрылась за стеной серо-черного дыма. Дома обрушивались, уходили под землю, сгорали дотла и превращались в обугленные булыжники с треснутым стеклом и балками. Повсюду свирепствовал едкий дым, сопровождаемый опасными огненными лавинами.

Свернув на проселочную дорогу, автомобиль пограничного контроля припарковался как можно дальше от выжженного города, носившего типичное название для обычной непримечательной зоне на карте. Выбравшись наружу, священник ужаснулся. Его окровавленная сутана вписалась в общее полотно масштабной трагедии. Если бы кто-то стоял неподалеку с камерой и сумел бы поймать этот воистину трагичный момент, то получил бы Пулитцеровскую премию. Крики, плач, звуки выстрелов, гротескный звон колоколов – все смешалось в едином олицетворении тартара. Опустившись на колени, пастор, казалось, впервые за всю свою жизнь впустил молитву в сердце, изрезанное цинизмом и безверием. Перед ним явственно маячила разрушенная империя, резко преобразившуюся в кучу пепла. Грандиозные планы отныне похоронены под завалами трущоб.

– Кто стреляет? – не понимая, что происходит, лидер секты вглядывался в непроницаемую тьму, но видел лишь бегущих в панике гражданских, выпрыгивающих из мрачного ореола. – Кто отдал приказ стрелять?

– Отец Джо! – полуобнаженный еретик, бежавший по небольшому склону, моментально упал на землю в знак уважения перед пропавшим наставником. – Мы не могли с Вами связаться. Нужно срочно увести Вас отсюда! – поднявшись на ноги, Рокуэлл грозно взглянул на мужчину, призывая продолжить: – Протекторы подняли мятеж. Они расстреляли почти всех командующих и начали отстреливать наших людей. Нам пришлось отступать с большими потерями.

– Что случилось с Гуру? – оборвав доклад верного приспешника, проповедник задал важнейший вопрос, на который так боялся получить ответ. – Где он? Отвечай мне, Гавриил.

– В живых остался только Мародер, по чьему указанию казнили всех остальных. Это произошло…

Не дослушав до конца, уставший Джо развернулся и побрел в строну мормонской церкви, когда-то приютившей заблудшую душу неверующего пророка. Удивительно, но обстрел не отразился на ее карикатурных башенках, увенчанных маленькими золотыми статуями ангелов. Оказавшись на безопасном расстоянии от разворочанного центра, пристанище религиозной общины изящно дополняло упадническую картину Апокалипсиса. Открыв выломанные мародерами двери, Отец прошел мимо раскуроченных перевернутых деревянных скамеек и разбитых каменных скульптур, валявшихся в причудливые позах с отбитыми головами и конечностями. Солдаты изначально искали его, но потом уступили порочным инстинктам среднестатистических бандитов, проявлявших свою гнилую сущность на любой гражданской или национальной войне. Комнатка с мраморной купелью, сокрытая от лиц непосвященных, была полностью разгромлена. Из громадной трещины в отверстии вытекла вся вода, смешиваясь с грязью на белоснежном полу. Осмотревшись, лидер Предвестников не мог сдержать разочарованного вздоха: последний оплот приятных воспоминаний сравняли с землей и ниспровергли из-за людской низменности.

– Какое печальное зрелище, – опершись спиной на пошарпанную колонну, призрак Маунтана мысленно оценивал результаты происков безжалостных к произведениям искусства солдат. – Я же говорил о том, что военные – народ ненадежный.

Проигнорировав слуховые галлюцинации, монах подошел к опустошенной купели, вспоминая о лучших моментах собственной жизни, связанным с этим местом. Их с Викторией связь достигла абсолюта, стала квинтэссенцией романтического зазеркалья. Несуществующая реальность была не менее любима, чем кратковременные миги счастья. Эдакое безвременное подпространство. С особыми привилегиями. Оторвавшись от бездонной пучины памяти, Джозеф впервые заметил висевшее под одной из двенадцати ниш прямоугольное зеркало, завешанное плотной материей белого цвета. Откинув часть полотна, мужчина увидел перед собой изможденное, постаревшее на несколько лет лицо с неухоженной бородой и растрепанными жирными локонами. Он провел в пути всего шесть часов, но по итогу потерял больше энергии, чем за четверть века проповедей. ****