Свора

– Рад видеть тебя на рабочем месте. Готов приступать к своим обязанностям? – сочувствие давно не котировалось в стенах общины. Они похоронили слишком много людей, чтобы теперь плакать и стенать. – Ты готов?

– Разумеется, любому необходим небольшой отдых, – подмигнув в своей типичной манере, Хиггинс, увы, так и не смог убедить стоявшего напротив законника. В напомаженных черных усах проглядывалась пара серебристых волосинок, а в глазах стояла неимоверная вселенская печаль. Он постарел на пару десятков лет, пока переживал личную трагедию прерванного рода. – К слову, внизу произошел, если так можно выразиться, легкий конфликт между господином Доланом и Данбаром.

– Что они опять не поделили? – привратник неопределенно пожал плечами, отстраняясь от всех склок. Застонав от негодования, Консультант прошелся верхним рядом зубов по нижней губе, не переставая часто моргать. – Ладно. Я спущусь и попытаюсь разобраться. Останешься здесь, Сет?

– У тебя своя работа, у меня – своя, – потянувшись к пульту, Воннегут включил телевизор, увидел напыщенное лицо декламирующего Волкера, поморщился и переключил на музыкальные хиты девяностых. – Я тут немного расслаблюсь. Попытаюсь ощутить дурное предчувствие.

Поправив растрепавшиеся темные волосы, Салливан отправился на нижний этаж, где собралась группа опытных вестников из противоборствующих лагерей. Неоднократные стычки еще ни разу не переходили в драку – священные обеты клуба соблюдались при любых раскладах, – особенно после публичной казни Лоуренса. Однако это не мешало бывшим полицейским, агентам службы безопасности, отставным военным и резервистам, распределившимся по двум группам, искать лишний повод спровоцировать другую сторону. Сейчас, в центральном зале, сцепились лидеры подразделений, не поделивших охраняемую территорию. Точнее, Илай, с дробовиком на плечах, возвышался над вальяжно расположившимся на диване Кларком и угрожал схватиться за оружие. Тот, в свою очередь, демонстративно громко смеялся над историями порноактрисы, не сумевшей вернуться обратно в индустрию из-за бушующего в стране коронавируса. Рядом, закинув ногу на ногу, сидела сестра мексиканского наркобарона, регулярно оплачивающего счета из Эдема.

– Я задаю вопрос в последний раз: почему твои люди были там? – прорычал палач, раздражаясь с каждой секундой. Руки непроизвольно тянулись к прикладу. Глупо было бы нарушить законы, за которые казнишь самолично.

– Послушай, не усугубляй, – протянул Долан, откидывая одну руку с плеч актрисы и поворачивая голову к напряженному солдату. – Я лично хлопнул Гровера и получил право на его имущество с прилегающими бонусами. У тебя с эти какие-то проблемы?

– Да. Когда мы распределяли зоны контроля…

– Зоны-шмоны. Мой друг, все изменилось. Пандемия, глобальный кризис, падение ВВП, простой в Голливуде. Кому какое дело? – вытянув ноги, бывший офицер принял из рук порнозвезды всю бутылку виски и одну пачку сигарет. – Это называется экспроприация, дружок. Если не нравятся мои методы, напиши жалобу на имя Виктории или передай дело в суд. Я должен нанять юриста? Господин Курц, не согласитесь представлять мои интересы?

– Дети, прошу, не впутывайте меня в свои сомнительные истории, – порекомендовал ветеран не без тайного удовольствия от представившегося зрелища. Вытащив дымившуюся трубку изо рта, он с толикой философии подмигнул соучастнице мексиканского картеля. – И не шумите. Музыку не слышно.

Оценив обстановку, Маркус вынес многообещающий приговор – некритическая. Между двумя неудавшимися союзниками периодически вспыхивали разногласия на пустом месте. За четверть века ситуация не дошла до точки кипения ни разу. Вероятно, карантин негативно повлиял даже на природных затворников, молчунов и балагуров. Спустившись по ступенькам, адвокат окинул всех пронзительным, тяжелым взглядом и поджал губы. Собравшиеся псы мгновенно притихли и, опустив голову, разошлись по углам. Только потенциальные соперники остались в той же позе.

– Господин Салливан, у нас возникли серьезные проблемы, – несмотря на неспешный шаг, эдемовец был встревожен и специально понизил голос. Подойдя к лидеру вплотную, он продолжил: – Вэнса не пустили на пресс-конференцию Волкера. Задержали на входе и увезли. Я послал за ними своего человека, но результатов пока нет.

– Гектор, лично проследи за этим. Мне начинает казаться, что здесь какой-то заговор, – перейдя на шепот, Консультант не изменился в лице – лишь заросший бородой подбородок слегка подрагивал. – И мы не знаем, кто в нем участвует. – кивнув, вестник заторопился в свою комнату за оружием и ключами. – Эй вы, двое. – ментально почувствовав угрозу, Илай сделал шаг в сторону, но Долан не проявил должного уважения к старшим. – Мы держим одного из вас только из сожаления по поводу судьбы разлагающегося полицейского департамента Республики и нефункционального верховенства права. Второго организация содержит из сочувствия к бывшим солдатам, почти не получившим медицинскую и психологическую помощь после участия в военных действиях. Мы сердобольны. Но если хотите что-то получить – нужно что-то дать взамен. До выборов в вас еще будет смысл. Но потом…?

Кларк хотел возмутиться, уже поднял зажатую в пальцах сигарету, но Салливан осадил его одним движением, после чего развернулся в направлении лестницы. На третьем этаже пустовало мало комнат, но одна из них, отмеченная цифрой двадцать пять, приводила в отчаяние. Открыв дверь, мужчина зашел внутрь и поморщился от ударившего по глазам солнечного света. Окна закрыли, но шторы остались раздвинутыми до предела, являя великолепную панораму гниющего града с периодическими кровавыми ливнями и воплями политических проституток под окнами. Как раз одна из них выступала по всем национальным каналам с пафосным спичем. Из-за таких, как он, Эдем потерял лучших представителей общины. Поглядев на опустевшую постель без покрывала, окруженную навечно умолкнувшей аппаратурой, Маркус устало вздохнул и облокотился на стул, который служим ему пристанищем во время всех застольных бесед с калекой.

– Марки-Марки! – ворвавшийся в помещение человек держал в руках небольшой сосуд весьма причудливой формы. Остановившись с ним в центре, Господин Никто закружился в легком танце и в конце концов протянул урну главному асу. – Я так скучал по тебе. Извини, не мог выбраться… из библиотеки… ждал Апокалипсиса. Переносил важные письменные тексты в электронные. Так утомительно.

– Это Вуди? – глупый вопрос. Очевидно, что не Лоуренс – его труп закопали глубоко в лесу, даже не пометив место захоронения. К предателям снисхождения не проявляли. – Мы хотели сделать это с Викторией, но она занята. Не окажешь услугу? – полубезумный писатель усмехнулся, будто готовился к подобному событию всю свою жизнь. – Пойдем на балкон. Он точно заслужил чего-то большего, чем скучное пребывание на тумбочке, согласен? – оба эдемовца выбрались наружу и облокотились на железные перила. Отсюда открывался вид на центральный вход и частичку продолговатой улицы, зажатой в тиски убогих серых строений. Непропорциональных, тусклых и совершенно одинаковых. – Что же, прощайте, профессор Ксавьер. Желаю удачного пути в вечность. – прикурив сигарету, Салливан одновременно высыпал содержимое урны вниз, дабы не гиперболизировать трагичность момента. – Ну вот и все.

– Хорошо, что ветер попутный, иначе весь прах осел бы на наших стражниках, – не поняв смысла высказывания, Консультант зажал сигарету в зубах и, упершись ладонями в шершавый поручень, взглянул вниз. Там, на небольшом расстоянии от парковочных мест, сцепились двое командиров, копивших злобу с момента сотрудничества. – Псы войны. Они же предвестники Апокалипсиса.

– Идиоты! – наклонившись над перилами, Маркус собирался отдать приказ, но промелькнувшая в небе черная точка заставила резко отдернуть руки и поднять голову наверх. Багровые тона как нельзя лучше дополняли картину вечности. Дальше все потонуло в яркой вспышке.

Центральное кладбище имени Герцога Буне.

Это невозможно. Восемнадцать лет назад врачи поставили четкий диагноз – непроходимость. И ничего нельзя было сделать. Лучшие клиники мира предлагали различные методы и операции, но тщетно. Майкл смирился с тем фактом, что род Перри прервется на нем, впрочем, как и она – в отношении своего клана. Все равно от ее семьи не осталось ничего. Мама, единственная, кто был заинтересован в здоровых наследниках, умерла гораздо раньше спонтанной свадьбы. Отец принадлежал к касте низкопробных торгашей и плодил больше детей в год, чем национальный банк выпускал валюты. Вряд ли он нуждался во внуках, дополняющих длинный список родичей, на которых всем на самом деле плевать. Поэтому с неизбежностью судьбы все смирились. Тема преемников горечи, порожденных одиночеством, навсегда закрылась в браке. Возможно, вдова не чувствовала той особенной связи с погибшим супругом именно из-за отсутствия наследников. Или же пыталась оправдать холодность по отношению к опальному дипломату. Какая разница? С Волкером все было иначе.