Свора

– Чтобы лучше слышать пение продажных птиц, из-за которых он здесь лежит, – не оборачиваясь к вошедшему незнакомцу, Догвелл несколько секунд переваривал услышанное. Пистолеты ведь всегда при нем – опасаться нечего. Плавно развернувшись, он, к своему удивлению, обнаружил не вооруженный отряд крамольников, а всего лишь жертву недавней аварии, причинившей всей городской власти столько проблем. – Вы помните меня?

– Мэтт Раф, глава СБР, – бросив оценивающий взгляд на агента, явно оправившегося после всего пережитого, Рэйлан нахмурил брови. Город снова затягивал в пучину интриг и хитросплетений. – Я думал, Вы мертвы.

– К сожалению, нет. Это избавило бы меня от многих проблем и обязательств, – прокашлявшись, Мэттью поправил синий галстук и кивнул сам себе. Несмотря на сносный внешний вид, на лице виднелись мелкие порезы и едва заметные гематомы. – Мне нужна Ваша помощь. Я дал Гудвину обещание сохранить жизнь одному человеку.

– У меня хреновые предчувствия, Мэтти. Ты бы мог пообещать мне кое-что? – Себастьян не стал вынимать сигарету изо рта, маскируя таким образом волнение. Трясущиеся руки были спрятаны в карманы. – Можешь приглядеть за Викторией?

– Послушай, это ведь бесполезно. Ты же понимаешь, что она тебя не…

– Я не об этом тебя спрашиваю! – резко оборвав друга, Гудвин недовольно зарычал. – Я тебя о советах не просил. Лишь о помощи. Ты согласен?

– Я знаю, кто Вы такой, Рэйлан, и на кого работаете, – полицейский напрягся, исподлобья смотря на предполагаемого врага. Но тот не двигался, не предпринимал попыток задержать или превысить полномочия. – Должен признать, информацию о Вас получить было гораздо сложнее, чем о ком-либо в Республике. Но я все о Вас знаю. И так получилось, что наши интересы совпали.

– И что Вы от меня хотите в таком случае? – можно быстро достать оружие и застрелить ублюдка, а потом оформить протокол, сославшись на попытку предумышленного убийства градоначальника. Но зачем? Ведь он сам отпустил этого человека пару недель назад.

– Я не собираюсь Вас арестовывать, – мастерски предугадав намерения нервного шефа полиции, Раф поднял обе руки вверх в знак перемирия. – Мне нужна Ваша помощь. Я получил сведения о том, что в Республике готовится ряд масштабных терактов. Я объясню все по дороге, но мы вряд ли успеем, если Вы будете держать меня под прицелом. – заметив колебания на бледном лице служителя порядка, глава службы безопасности сделал шаг вперед. – Я не лгу. Это в наших общих интересах. – опустив голову, Догвелл раздумывал над предложением, а в сущности – фактом. На его счету столько убийств, почему бы не обновить список? – Знаете, Себастьян всегда восхищался римским императором Нероном. Считал его образцом трагикомедии. Он как-то был сильно пьян и сказал мне, что считает себя его карнацией. Теперь я понял, о чем он говорил – перед смертью и после нее они оба доставили миру столько проблем. Но в итоге объединили человечество.

– Он еще не мертв, – понимая, что подражает недавним возмущениям Маргулис, Рэйлан осекся и втянул воздух через расширившиеся ноздри. – Но уже доставляет мне хлопоты. Будь проклят… – внезапно стихнув, мужчина понял, что больше не должен скрываться под маской неверующего циника. – Господь да благословит твою душу, лже-Нерон. – подхватив со спинки стульчика сумку, Догвелл устремился к выходу, сдержав порыв подтолкнуть агента плечом.

Вместе они поспешили выйти на свежий воздух, чтобы сбросить мрачные оковы, сулящие смерть в клинике, названной в честь опасного демонического принца. Оба ситуативных союзника даже не обернулись, когда в отдаленном коридоре раздался крик испуганной медсестры, увидевшей открытые глаза коматозного. Гудвин обожал комедиантство.

Воистину, эта шутка была самой удачной за всю его карьеру.

Клуб Эдем, улица Маркиза Набериуса.

Кто бы мог подумать, что в доверие к асам так легко втереться. Судьба несчастного калеки, всеми покинутого и обманутого родственниками, напоминала Маркусу собственную жизнь до общины и антиправительственных заговоров. Именно Салливан стал поручителем Боунса в организации, введя в узкий круг приближенных Королевы и подарив право носить именное оружие. А потом все закончилось печально, но предсказуемо: измена, казнь, фальшивая скорбь и забытье. Ларри не отличался словоохотливостью или высоким интеллектом, но точно не задавал вопросов и не осуждал. Хотя бы за эти качества можно было поднять стакан с виски и отхлебнуть немного. Вряд ли стоит осушать всю емкость ради трусливого предателя. Поэтому он ограничился рюмкой и тут же поставил ее на поднос официанта, дабы тот отмыл ее от следов непрошеного сочувствия. Какая разница? Все равно половина товарищей мертва, а вторая – находится в разладе из-за выборов. Королева либо победит, либо будет сожрана Волкеровскими прихвостнями.

Он анализировал положение клуба и его роль в готовящейся политической игре. Перспектива весьма сомнительная. Открыв окна на проветривание, адвокат вышел на балкон и всмотрелся в Ратушу, чей белый силуэт мелькал на фоне кристально голубого неба. Погода, умеренно теплая, почему-то внушала беспокойство. Странное предчувствие подкрадывающихся изменений. Хороших или плохих – неизвестно. Бесконечно близких и кратковременно далеких. Время останавливается. И все вокруг двигается в замедленном режиме. Возникает ощущение, будто ничего не происходит. Стабильная стагнация. Тотальная вялость. Всеохватывающее безразличие разливается по венам. Сердце автоматически перекачивает отравленную кровь. Тело становилось непригодным. Разум атрофировался. Рационализм опошлили до уровня релятивизма. Личное мнение не котируется, в нем не нуждаются даже региональные СМИ.

– Снова предаешься скучным размышлениям о прошлом? Или будущем? – вошедший в кабинет Воннегут по-хозяйски разместился на своем любимом месте и открыл крышку ноутбука. – Что на этот раз? Самобичевание в условиях наступающего кризиса? Или самолюбование в преддверии освободившегося кресла руководителя клуба? – поймав неодобрительный взгляд Консультанта, Сет положил обе ноги на стол и рассмеялся. – Что? Я просчитываю все варианты. И лично думаю, что так должен поступать любой уважающий себя бизнесмен.

– До сих пор не понимаю, зачем Виктория вызвала тебя сюда. Кажется, американское общество тоскует по тебе, – достав очередную сигарету, Марк откинулся на кожаном кресле и прикоснулся пальцами ко лбу. – Не думаешь вернуться?

– В эпоху коронавируса? Мне уже звонили из посольства и предлагали эвакуировать, но я все еще здесь. Как и ты, – улыбнувшись, финансист помахал перед собой руками, отгоняя едкий дым. – Видишь, у каждого свои обязанности. И не стоит ими пренебрегать. Особенно, если это сулит выгоду. Ты же адвокат, обязан улавливать такие вещи.

– У меня весь день дурное предчувствие. Как будто что-то должно неминуемо произойти. И я не понимаю, что именно. У тебя такое бывало?

– На бирже – каждый день. Но дурное предчувствие нельзя монетизировать, – тяжко вздохнув, Салливан уперся ладонями в стол и наклонил голову, рассматривая зарвавшегося казначея. – Ты ждал другого ответа от брокера? Не разочаровывай меня, Марк. Иначе буду весь день причитать о том, как скучаю по Томасу.

– Повелитель, – деликатно постучав в дверь, служащий Эдема просунул голову в отверстие. – Вас хочет увидеть господин Гастин. Можно его пропустить? – утвердительно кивнув, Маркус открыл глаза и поднялся на ноги, приветствуя недавно покинувшего их товарища. Похоронив сразу двух сыновей на площади Короля Пеймона во время уличных беспорядков и полицейского террора с примесью животной беспощадности, он едва выстоял после таких испытаний. Не всякий смог бы взять отпуск на пару недель, а затем вернуться обратно с натянутой улыбкой и готовностью вновь обслуживать привередливых участников. Возможно, ему просто некуда больше идти. Жена ведь умерла восемь лет назад, а дети оставались единственным светочем жизни. Но Город пожрал и их. Подобно мотыльку, он стремился к источнику света и неумолимо заслонял его изорванными крыльями, впитывая, поглощая. В таких случаях остаются депрессия и трудоголизм. Два столпа.