Свора

– Потому что он продает разрушение, боль и смерть, и при этом… улыбается.

“Все мы улыбаемся, дорогая. Потому что это позволяет чувствовать себя защищенными. Нам просто больно не притворяться. Мы же трусливы” – он мог бы это сказать, но не стоит так быстро гасить этот невероятный блеск в глазах. Надежда должна быть скованна цепью с радиусом не больше километра, но никак не похоронена под слоями неприглядной истины.

– Боже мой, эта статья утверждает, что у тебя сегодня день рождения, – девушка повернула ноутбук к замешкавшемуся собеседнику, явно не ждавшему такого поворота. Когда последний раз он отмечал такую знаменательную дату? Лет в пять?

– Какой сегодня день недели? И год? – внимательно изучив написанное и оценив фотографию в полный рост по достоинству, Волкер даже невольно улыбнулся.

– Иногда от работы следует отдыхать, ты знаешь? Иначе память страдает, – осмотревшись, Маргулис сконцентрировала взгляд на официанте, тем самым намекнув на хорошии пропорции чаевых от дополнительного заказа. – Полагаю, праздновать ты не будешь? А жаль.

– Это же просто дата, которую я не помню. Зачем?

– Помогает почувствовать себя живым человеком, – протянула будущая Королева в своей излюбленной издевательской манере. Они знакомы всего полгода, а она уже наставляет его на путь истинный. Обворожительно. – Прими это в качестве небольшого презента. Довольствуйся маленькими радостями жизни. – она поставила на середину стола зажигалку ручной работы с изображенным на ней вороном в полете. – Не переживай, у меня есть еще одна.

– Осторожнее, тонкий лед, – не без удовольствия промурлыкал Волкер, несколько раз открывая и закрывая железную крышку подарка. – Но, безусловно, приятно. Ради такого я даже запомню сегодняшнее число.

Машина остановилась у невзрачного дома, окруженного верноподданными. Они искренне верили, что хозяин вернется. Но больше всего они хотели лицезреть его повешенным. Какая жалость – не все мечты сбываются. Последний раз щелкнув зажигалкой, Мануэль опомнился и постарался быстрее вылезти из удушливой движущейся коробки. Он также не особо жаждал упасть в глазах обыкновенных подчиненных, поэтому на середине пути перешел на лениво-грациозный шаг.

Они не получат его останки, не распнут на кресте.

– Все хорошо? – вопрошал один из наместников, выражая крайнюю обеспокоенность. Ведь Кардинал ни с кем не разговаривал после того случая на конференции. Капкан захлопнулся на его ноге, и он отчаянно нуждался в помощи, но терпел. Терпел невыносимую боль от вонзившихся в икру шипов, терпел унижения разлаявшихся на добычу собак и запах собственной крови.

– Субъективный философский вопрос. Зависит от точки зрения, – оказавшись в небольшом офисе, Арман буквально рухнул в кожаное кресло и накрыл лицо руками, поправляя волосы и помятый пиджак. – Выключи эту чушь, Кен. Голова раскалывается.

– Стой-стой-стой, там же тебя показывают! – идиот в костюме ядовитого малинового цвета сделал громче, при этом не переставая трястись от волнения. Как ни забавно, но именно он бы больше всех горевал о смерти Регента. Иногда преданных соратников можно найти в ком-то неожиданном. – Я не знал, вернешься ли ты, поэтому не переключал канал. Сейчас я налью тебе чего-нибудь!

– Покрепче, пожалуйста, – пока сомнительный адвокат метался по убогому кабинету, едва не падая и не роняя предметы, преемник самого Магистра переживал мини-сердечный приступ. Осознание произошедшего догнало его еще на лестнице, но не свалило с ног. Пятые сутки подряд новостные каналы крутили насмешливые передачи о конфузе великого Ришелье. – Ублюдки. – наконец-то заполучив бокал с виски, он был готов попросить трубочку – настолько сильно тело отказывалось подчиняться указам владельца.

Именно в этот момент на телеэкране всплыл ряд фотографий, шедший в известном одним только журналистам порядке: непревзойденная Королева Эдема, падший интриган с лапой, попавшей в капкан, и проклятый контрабандист, на чьем лице блуждала та самая плутоватая усмешка. Внезапно он стал центральной фигурой развлекательного шоу: его называли гением преступного мира, попавшего в западню из самоуверенности и дерзости.

Чего еще ожидать от очередного любовника знаменитой Виктории?

– Сукин сын! – взревев, Волкер резко подскочил и вложил все силы в предстоящий бросок бокала. Предупреждающие возгласы испуганного адвоката не остановили выжившего из ума монстра. Ему потребовалось десять минут на то чтобы очнуться посреди развалин, некогда именовавшихся комнатой. – Обзвони всех наших людей и созови сюда. Делайте что хотите, но принесите его голову мне на блюде!

– Хорошо, хорошо, только успокойся! – сорвавшись на истеричный крик, Зингер ринулся к столу и принялся отыскивать все номера из длинного списка. – Черт возьми, если бы ты не вернулся, то все бы печально закончилось… Мы бы не выдержали!

– Перестань ныть, – рявкнул Мануэль, вернувшийся к прежней форме благодаря всепоглощающей ненависти. Как обычно. – Я хочу устроить отлов бешеных собак. Слишком их много развелось в моей стране.

Арсенал.

Илай, почувствовав отвратительной запах горелого, моментального вскочил с матраса. Сонливость тут же исчезла, стоило ему увидеть вздымающиеся языки пламени. Поджог. Мало кто знает о том, где находится Арсенал. Для большинства людей это просто заброшенный склад с замурованными окнами. Не раздумывая над причиной возгорания, заключающейся в обычном проникновении чужаков, Данбар устремился к сейфу в дальнем замаскированном помещении. Сохраняя поразительное для подобных ситуаций хладнокровие, он извлек необходимые документы из сейфа и спрятал под кофтой.

Дверь, ведущая наверх, обычно блокировалась снаружи, чтобы удерживать цепного пса Виктории от необдуманных действий в отношении общества. Если он жил, спал и питался, как собака, то почему же не держать его на привязи и периодически не приносить свежие кости? Только вот ценные бумаги охранял он, а не какой-нибудь сомнительный адвокатишка или калека. Утробно зарычав, подобно животному, заложник сгорающего дома с разбегу врезался в накрепко замурованную дверь. Его бы не оставили гнить в затхлом подвале – Королева бы так не поступила.

Ведь он – преданная тварь.

Он мог бы с легкостью расправиться с охраной при помощи одного только креста на шее, невзирая на тот факт, что его личная пыточная содержала в себе огромное количество холодного оружия. Так что перспектива рабства, называющаяся так в кругах эдемовцев, являлась бутафорией. Приятным утешением средневековых потребностей. Выломав хлипкие деревяшки, задыхающийся ветеран едва выбрался из-под завалов. Занавешенные окна не позволяли ему ориентироваться во времени суток, поэтому улица, встретившая стражника Арсенала глубоким мраком, произвела магическое впечатление.

В ушах послышался шум стрельбы. Отдаленный, но до боли знакомый. Душераздирающие крики вперемешку со стонами заглушились звуком разрывающегося снаряда. Илай помнил их всех: лица каждого. Они смотрели на него с неприкрытым ожиданием. Хотели утащить за собой в Ад. Жаль, что он уже там. Клубы дыма, струившиеся из здания, застлали всю проезжую часть, не давая шанса рассмотреть стоявшие невдалеке предметы – их очертания пугали, напоминая о прошлом. Однако облако рассеялось, когда один из силуэтов приблизился. Крепкая ладонь схватила Данбара за ворот и потянула на себя.

– Какого черта произошло? – голос Маркуса неприятно резанул по ушам, возвращая к реальности. – Подожди, не смей отключаться!

Остаток сил покидал ветерана. Все, на что его хватило – достать спасенные документы и протянуть в пустоту. Конечно, они не были важны в масштабе всей организации, но их потеря нанесла бы серьезный удар по репутации контрабандистов. Посему их с особым энтузиазмом вырвали из рук страждущего. Появлявшиеся из ниоткуда люди начали хаотично сновать по дороге. Вот и первый выпад в сторону оставшегося без защиты клуба. Быстрый, беспощадный и обдуманный.

Виктория, вышедшая понаблюдать за суматохой, не сказала ни слова. Война объявлена и началась. Хотят они этого или нет – без разницы. Взглянув на свалившегося с ног палача, бьющего себя по груди в попытке остановить кашель, Перри задумчиво наклонила голову вбок. Жаль, что здесь нет Волкера, он бы позабавился такому раскладу и задал бы вполне справедливый вопрос о том, как она собирается продержаться без него дальше? Он все знал.