Свора

Республика, несколько лет назад.

– Почему ты не позвонила мне? – сосредоточившись на дороге, Райджел изредка поворачивался в сторону племянницы. Он не ждал ответа, так как вопрос был риторическим. – Нет, вместо этого ты привлекла какого-то паршивого адвокатишку со школьных годов.

– Я отдала твоему водителю номер Марка, но не запретила рассказывать о случившемся тебе, – без особого энтузиазма парировала Виктория, нуждающаяся в душе больше, чем в анализе ситуации.

– С таким же успехом ты могла прислать мне почтового ворона! – начиная выходить из себя, дядя, тем не менее, не терял контроль над автомобилем. И над всем остальным. – Это обслуживающий персонал. Думать им противопоказано! Это не их задача! А твоя!

– Не будем спорить. Я приехала всего на пару дней, чтобы разобраться с делами. Это неожиданная проблема застала меня врасплох и вынудила обратиться к услугам того, кто свое дело знает.

– Извини, что я не приехал на похороны, – проигнорировав вторую часть монолога, Флоррик первый раз взглянул собеседнице прямо в глаза. Промелькнувшее чувство боли сменилось наигранным равнодушием. – Неотложные дела, сама понимаешь. У нас тут недавно местные выборы прошли. Я принимал участие. Вся эта чертова бюрократия окончательно доконала. – постучав пальцами по кожаному рулю, бизнесмен включил музыку. Старая группа 80-ых, но песни до сих пор актуальны. – Ты хочешь есть? Можем остановиться в ресторане или предпочитаешь домашнюю еду?

– Мне надо принять душ. Хочу смыть с себя весь этот позор, если ты не против.

Уютная квартира, расположенная в многоэтажном доме, находилась как можно дальше от центра, в одном из элитных районов. Вытащив чемодан из багажника, Райджел указал рукой в правильном направлении и заторопился к дверям вестибюля. Консьержка, не отрывавшаяся от газеты, кивнула и проводила жильца безразличным взглядом. Поднявшись на лифте на один из последних этажей, родственники практически уткнулись в неприметную, пошарпанную дверь.

Маскировка. Иллюзия бедности.

Сохраняя молчание, дядя любезно предоставил в распоряжение Виктории целую комнату. Назвав точное время ужина, политик ушел на кухню, где уже включил электрическую плиту. Пока ароматы приправ и хорошо прожаренного мяса раздражали Маргулис, она терпеливо промывала волосы и орудовала мочалкой, пытаясь избавиться от последствий долгого переезда. Ей понадобилось около тридцати минут, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

– Присаживайся, – закинув полотенце на плечо, мужчина принялся раскладывать свинину с луком по тарелкам. Затем он опустился на самый главный стул, прямо напротив девушки. – Ну как тебе?

– Довольно вкусно, спасибо. Особенно после шестичасового перелета, – улыбнувшись краем губ, Флоррик внезапно поднялся с места и подошел к настенным ящикам, откуда извлек бутылку виски и два бокала. – Наслаждайся. К слову, я завтра рано встаю. Во сколько тебя разбудить, потому что ключи я никому не оставляю?

– В десять утра будет приемлемо, я не собираюсь тут надолго задерживаться. Мне нужно продать один дом, принадлежавший Майклу. Если поможешь, я буду благодарна.

– Ты хочешь продать дом своей семьи? – ссутулившись, Райджел немного поддался вперед, словно намереваясь уничтожить несуществующего противника. Разумеется, ведь это единственная память о его умершей сестре. Пусть и двоюродной.

– Нет, речь идет о другом. Майкл оставил мне предостаточно средств. Я даже продала несколько квартир через риэлторов. На цены было наплевать. Но остался загородный дом, от которого я давно хочу освободиться. Раньше мне не позволяла совесть.

– Винишь себя? – решив поиграть в психоанализ, заботливый родич отпил из своего бокала.

– Что? Нет. Автокатастрофа не имеет ко мне никакого отношения. Я не сидела за рулем грузовика, выскочившего на встречную полосу, – поймав на себе внимательный взгляд, Перри нахмурилась. – И не посылала мужа в двенадцать часов ночи в магазин на окраине.

– Расскажи мне о своих планах. Ты окончательно обрубишь все связи с прошлым, а потом? Есть идеи? – обдумав сказанное, парламентарий сплел пальцы и прищурился.

– Вернусь домой. Начну писать или просто займусь собой. Заведу собаку.

– Домой ли? – сказал Райджел скорее самому себе. Потерев переносицу, он еще раз посмотрел на подросшую за восемь лет дочку сестры. – У меня есть предложение поинтереснее.

Республика, наши дни.

– Я бы ударил тебя прямо там, на глазах твоей пресловутой своры бешеных псов! – опустив кулак на деревянную поверхность стола, разъяренный дядя заставил маленький глобус опрокинуться. – Пять контейнеров! Пять! Как ты могла так поступить? Со мной?! – Виктория предпочла молчать. Ее вызывающее поведение лишь ухудшит положение. Обычно депутат ненадолго выходил из себя и срывался на душераздирающие вопли, но отходил так же быстро. – Подставить всю семью! Пойти на такие риски! Ты понимаешь, что теперь произойдет? Это же резонанс! Тебя могут посадить или даже хуже! И я не смогу помочь. – расхаживая по кабинету, он яростно жестикулировал и утробно рычал. – Это же преступление национального масштаба. За это могут приговорить к смертной казни.

– Хочешь блеснуть интеллектом? Ну давай, блесни! – подначивал Флоррик, перешедший на иронию с примесью пренебрежения. – И где же твой расхваленный цинизм?! Ты стала скучной. – Королева сдержалась и на сей раз. – Поставлять оружие боевикам? Ты выжила из своего чертового ума?

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – наплевав на условности, Маргулис потянулась к новой пачке и вытащила сигарету. Мужчина не выносил этот омерзительный запах и постоянно требовал покончить с вредной привычкой. – Я не имею к этому никакого отношения. То, что пару новостных каналов упомянули мое имя или название клуба еще ничего не значит. Мы занимаемся разными делами, но не спонсируем войны.

Недостойное занятие.

– Достоинство? С каких пор это стало девизом твоего сброда? – выплюнул Райджел, высокомерно вздернув подбородок. – Я видел эти цитаты Платона, развешанные повсюду. Думаешь, они спасут тебя в критический момент? Искренне веришь в то, что твои дельцы, или как ты их там называешь, не разбегутся по норам, когда ситуация обострится? Не лги ни мне, ни себе. Мы оба знаем, что вся эта чушь не стоит ровным счетом ничего.

– Ошибаешься, есть люди, которые готовы…

– У тебя есть только я! – наконец-то он сорвался по-настоящему. Пульсирующая вена выделилась на побагровевшей шее, а лицо исказила слепая ярость. – Твоя семья! Не те выблюдки, которых ты подобрала с улицы как паршивых собак, а я! Единственный человек, которому не наплевать на то, найдут тебя завтра разрубленной на куски или нет. – Виктория на секунду ощутила себя девочкой. Семнадцатилетним подростком, наказанным за провинность. – Я могу умереть в любой момент. Ты знаешь это не хуже меня. Я заботился о тебе не только из уважения к покойной сестре, но и потому что видел в тебе потенциал. Больше десяти лет назад ты приехала ко мне разбитой и изможденной, без целей. Я помог тебе. Сделал все.

– Не смей говорить, что я отплатила тебе черной неблагодарностью. Особенно, если вспомнить тот случай с арестом, – зрачки Флоррика расширились, однако он не дал выход эмоциям. – Твои речи о семейном благе тронули меня в тот миг. Я переборола гордость и цинизм, коеми ты меня так усиленно попрекаешь, и пошла на сделку. Тем самым, фактически, продав душу дьяволу. А сейчас ты приходишь в мой дом и заявляешь, что я не ценю твои поступки? Могу сказать одно: а не пошел бы ты к черту.

– Кто мог тебя подставить? – спустя полувековое молчание выдавил уставший политик, при этом сняв с головы кепи и вытерев пот со лба. Последнее время он стал носить головные уборы, чтобы скрыть залысину. – Волкер?

– Неужели ты соизволила вернуться? – развалившись на постели, Арман не переставал дымить. – Кстати, куришь редкостное дерьмо. – он редко позволял себя ругаться, поддерживая амплуа благородного эстета. Но сегодняшний выходной позволял переходить все границы.