Десятый лицей

Данил попросился играть. Лика сказала, что в их команде уже много человек, подразумевая, что он должен играть в другой команде, но он ушёл и сел в ту же позу обиженного ребёнка, что и Арина, и тоже за первую парту, только на другом ряду. Наталья Владимировна подошла к Данилу и спросила в чём дело.

– Лика не разрешила мне с ними играть!

Наталья Владимировна начала кричать на виновницу и не хотела слушать никаких объяснений.

– Ладно, Данил, иди играть вместо меня. – Уступила Лика.

Наталья Владимировна подошла к Арине, и та тоже рассказала учительнице, кто её обидел. На Лику снова накричали.

– Я тогда вообще все игры заберу, раз вы не можете вместе играть! – Кричала Наталья Владимировна, хотя один человек явно не мог уступить два места.

Лика считала, что действовала по правилам игры. Глаза у девочки уже были на мокром месте оттого, что её дважды поругали по одному поводу.

– Что вот ты ревёшь? – Спросила классная руководительница.

Ученица была уже не только расстроена, но и зла.

– А что, мне уже и пореветь нельзя?

Увидев, что девочка раздражена, Наталья Владимировна приняла спокойный вид и негромко ответила:

– Я просто хочу понять, почему ты плачешь.

– Потому что мне надоело быть виноватой во всех ссорах! – Лика достала телефон из сумки и выбежала из кабинета в уже привычный женский туалет.

Это была суббота. Очень хотелось уйти домой, но сделать этого было нельзя. Умывшись, Лика написала сообщение своей лучшей подруге Полине, которая не училась в десятом лицее, с просьбой перезвонить, если ей было удобно сделать это сейчас.

В туалет пришла Арина. На неё девочка и сорвалась, потому что вместо того, чтобы пройти мимо умывальников в туалет или сказать что-либо, она просто смотрела на попытки одноклассницы умыться и успокоиться.

– Что тебе нужно? – Спросила Лика.

В тот момент телефон зазвонил, но Лика не могла нажать кнопку «ответить», потому что сенсор не реагировал на мокрые руки. Арина предложила свою помощь и нажала на кнопку на телефоне одноклассницы.

«Вообще не слушай эту Наталью – как её там! Тебе с ней проучиться всего лишь до девятого класса, а потом она тебе никто! Ты сама решаешь, что и кому тебе говорить!», – слышалось в трубке. Лучшая подруга даже рассмешила Лику, пытаясь спародировать её жалующихся одноклассников. Полина была на год старше, Лика всегда всё ей рассказывала, но это был первый случай, когда было так обидно, чтобы позвонить прямо из школы.

Арина Шмидт на протяжении всего телефонного разговора стояла рядом и слушала. Когда одноклассница закончила говорить по телефону, она сказала:

– Прости, это я рассказала Наталье Владимировне про игру, а не Данил.

– Я на тебя не обиделась. – Это была правда. – Просто Наталья Владимировна всегда винит меня во всех бедах.

– На самом деле, я пришла не к тебе, а в туалет. Подождёшь меня?

– Да.

Лика подождала Арину, хотя не понимала, почему одноклассница не ушла после того, как помогла ей с телефоном.

Глава 6

После зимних каникул Наталья Владимировна составила для учеников график дежурств. Дежурные должны были следить за чистотой кабинета, записывать домашнее задание на доске перед пятиминуткой и контролировать, чтобы все после себя убирали в столовой.

– Арин, кто не убрал после себя тарелку в столовой? – Спросила Наталья Владимировна в дежурство Шмидт.

– Настя Малеева. – Ответила ученица. Настю поругали.

– Знаешь, я бы не стала рассказывать, что это ты не убрала тарелку. – Сказала Лика Насте после уроков. – И вообще ни про кого бы не стала рассказывать. Мне кажется, это как-то неправильно. Я не хочу, чтобы кого-то ругали.

Первый – вводный – урок физкультуры у пятого «Г» прошёл в школьном подвале. Так бывало, когда на все классы не хватало места в спортивном зале. В подвале раньше проходили уроки ОБЖ. Там были скамейки, стулья, гимнастические маты, ещё кое-какой спортивный инвентарь и очень много пыли, как будто там никто никогда не убирал. Поэтому, кроме скамеек, дети старались ничего не трогать. На вводных уроках физкультуры учитель всегда читал технику безопасности и правила поведения на его уроках. Прошло уже четыре года и две четверти с того момента, как пятиклассники впервые пошли в школу, поэтому все уже знали правила поведения, но многие, особенно среди девочек, любили эти уроки, потому что на них можно было ничего не делать.

Для некоторых учеников сидеть в тишине было настоящим испытанием, которое они раз за разом проваливали. Роман Сергеевич не выдержал шума и неожиданно для всех швырнул в стену стул, на котором прежде сидел.

– Да что же это такое! Я, тридцатисемилетний мужик, не могу успокоить пятиклассников! – Крикнул он, что делал крайне редко. – Вот жаль, что теперь запретили в школах детей пороть, а то бы вы не так сильно баловались!

На следующий день на пятый «Г» пожаловалась Татьяна Анатольевна – учительница музыки, с которой они делили кабинет. Эту прекрасную женщину вывели из себя те, кто сорвал её урок своим баловством. Из-за двух-трёх человек наказали весь класс. Такой поступок учителя нашёл негативный отклик в сердце Лики, но высказать своё мнение учителю ей не позволяло воспитание. В классе были мальчики, которые не имели с этим проблем, поэтому открыто спорили с кем угодно. Они принялись защищать тех, кто не шутил, а просто посмеялся, но Татьяна Анатольевна считала, что виноваты все, а это сочла за проявление поддержки друг к другу.

– То, что вы друг друга поддерживаете – это хорошо. Но поддерживать нужно в хорошем, а не в плохом! – Сказала Татьяна Анатольевна.

Наталья Владимировна, которой поступали все эти жалобы, ругала детей, твердя то же самое, что им четыре года подряд до неё твердила Татьяна Марьяновна:

– Вы самый худший класс в лицее! На вас жалуются все учителя!

Пятиклассники уже настолько привыкли слышать эти фразы, что они больше не оказывали на них никакого воздействия. Они не обращали внимания на речь учительницы, будто бы та говорила и вовсе не с ними, что раздражало ещё больше.

Маруся, Диана и Лика пропустили диктант по русскому языку, поэтому после пятого урока направились в кабинет Алины Сергеевны.

Маруся была смешной, но иногда вела себя как дикая: любила смешивать компоты с супами в школьной столовой, например. Привычка звать её именно Марусей, как и многие другие, пошла с младшей школы. Татьяна Марьяновна услышала, что мама Суповой зовёт дочку Марусей, а не Машей, и тоже стала так делать, а ребёнок и не возражал.

С Дианой Сидоренко никто почти не общался, потому что она часто болела по две, а то и по две с половиной недели. Диана была выше Лики и немного пухлее, но в целом стройная. Она тоже до сих пор ходила с чёлкой, волосы у неё были чёрные и очень длинные, хотя их лучше было бы отрезать, потому что они, как говорила сама Диана, были «уже мёртвыми», то есть у них было много секущихся концов, и на ощупь они походили на солому. Но, как всегда в таких ситуациях, волосы отращивала не дочь, а мама, поэтому трогать их запрещалось.

Алина Сергеевна проводила урок в своём классе, поэтому попросила одну из семиклассниц диктовать девочкам текст. Маруся и Диана сидели за самой последней партой, а Лика перед ними – одна. Перед ней сидели мальчик и девочка из класса Алины Сергеевны. Мальчик попросил у одноклассницы уступить ему возможность диктовать.

– Я буду тебе говорить, где запятые ставить. – Сказал он Лике шёпотом, когда взял тетрадь Карины Турчановой, у которой за эту работу стояла пятёрка.

Он продиктовал всего одно предложение и сказал только Лике, по секрету, где нужно было поставить запятую. Правда, он читал так тихо, что само предложение тоже только Лика и услышала. Семиклассница забрала у него тетрадь обратно и ещё раз продиктовала то предложение Марусе и Диане.

Диана и Маруся писали медленно, и Лика закончила раньше, а тот мальчик из класса Алины Сергеевны иногда наблюдал за тем, как пятиклассницы писали диктант. Видимо, это было интереснее, чем его урок.