Страница 21 из 29
Я возвращаюсь. К работе, к делам, к нормальному, простому распорядку дня. Не спать до рассвета, отражаясь бесчисленные разы в его глазах - это теперь в прошлом. Я возвращаюсь. Самолетом до Москвы, а оттуда - к себе в глушь. Ненавижу это. Из тепла в холод, сразу, без подготовки. Нет, все-таки есть в поездах что-то гуманное. То, как постепенно меняется пейзаж за окном, то, как выходя на станциях прикупить всякой мелочи, медленно переходишь из одной температуры воздуха в другую... это, все-таки как-то более правильно. На самолете же все - мигом. Вот только что ты плавилась от жары - и через каких-то несколько часов уже на севере. И солнце стирается моментально. Оно не остается даже на коже, вымарывается мгновенной холодиной, сквозящей даже в ветре короткого северного бабьего лета.
На работе, как и всегда до середины сентября, затишье. Ходят из кабинета в кабинет, попивают чаек, ведут неспешные беседы. И, кажется, что все на свете можно отложить ради этих чаепитий. Потому что да, "работа сама себя не сделает, но и чай сам себя не попьет". Наш Домик, теперь официально разделенный на собственно приют и центр по работе с потенциальными усыновителями, имеет с недавнего времени звучное и красивое название "Дом Ветра". Разделение произошло быстро, вскоре после моего ухода в отпуск. Внимание такого человека, как мистер Риз, не осталось не замеченным, в городок хлынули те, кто захотел помочь, усыновить, дать денег на развитие. Количество "мам" и "пап" выросло в разы - и Дом был просто не в состоянии с ним справиться. Кроме того, как я выяснила недавно, Дэниэл перечислил солидную сумму и вообще участвовал в жизни Дома Ветра, ненавязчиво и очень деликатно. Благодаря его вот такой поддержке увеличился штат психологов, открылся Центр и произошли прочие перемены. Так что, можно сказать, вернулась я в совершенно другое место, не то, из которого уходила в отпуск. Но это, конечно, не коснулось старинной традиции полуденных чаепитий. Сон-час для малышни и наличие теперь полного штата воспитателей и нянечек дало такую вот возможность проводить за кружкой кофе-чая гораздо больше времени. И решать, за ней же, многие и многие вопросы насущные. Но я, инстинктивно, наверное, пока избегаю таких неформальных встреч с коллективом. Слишком много вопросов я предвижу, на которые не захочу отвечать. Очень личных вопросов.
"Ты так изменилась" - слышу ото всех, абсолютно. От уборщицы, до секретаря. Все удивляются, делают намеки. "И вообще, повышение тебе пошло на пользу", это они о том, что с некоторых пор я - ведущий психолог Центра. Ничего хорошего в этом нет. Куча бумаг, отчетов и прочей канцелярии. Гораздо больше мне нравилось общение с живыми людьми, с детворой. А это - так, ерунда. Но ничего я поделать не могу. Только прятаться ото всех, отгораживаясь кипами бумаг и папок в новом, с иголочки, кабинете.
В промежутках между разнообразными отчетами и прочей, никому, кроме, наверное, производителей бумаги, не нужной работой, я пишу письма Дэниэлу. И Мишке. Иногда по два-три листа. Половину текста занимает описание моей тоски. Потом о погоде. Потом снова о том, как я по ним скучаю. Потом о рутинных делах. И под конец то, что не предназначено только для глаз Дэниэла.
***
В таком вот режиме "жизни" проходит, наверное, неделя. Я почти ночую в Центре. Посещаю Дом Ветра, общаюсь с кандидатами, сопровождаю "смотрины". Вырубаюсь по ночам мгновенно, только успеваю голову закинуть на подушку - и проваливаюсь. Я даже не успеваю понять, насколько сильно мне не хватает Дэна. А утром - снова в работу, в свой супер-мега современный угол в серо-белых тонах.
Однако прятаться вечность у меня не получается. Меня находят, вытаскивают на это долбанное чаепитие у зама. Импровизированное такое, совмещенное с совещанием. Я тупо смотрю в чашку и слушаю в пол-уха.
- А что нам скажет на этот счет Наталья? - неимоверно сладеньким голосом подает реплику наш зам. - Как вам вообще мистер Риз? Если мои сведения точны, Вы даже позволили себе принять его приглашение и приехать в гости.
Сука. Откуда знает? Нет, даже не это напрягает. А то, как это подается, этот взгляд поверх очков. Ничего хорошего он мне не сулит, вот почему-то мне так кажется. Чую: где-то накосячила, но как и где именно - убейте не пойму. Ненавижу это чувство.
- Что ж вы молчите, милочка?
Так, Наташ, больше воздуха в грудь - и уверенно, но, не повышая голоса, уничтожающим шепотом:
- А, собственно, каким боком это касается Вас, принимала я приглашение мистера Риза или нет? И как это касается моей профессиональной деятельности?
И тут я понимаю, не дура: пока мы были маленькой организацией в маленьком городке - можно было позволить себе многое, никто бы и не обратил бы внимания, но теперь, когда строится новый имидж, когда все взгляды - на нас, то, что я делала - просто не допустимо. И уж тем более не допустимы какие-либо отношения с Дэниэлом! Он же выделил деньги! А если кто докопается? Все что угодно могут ведь придумать! И что дал он не просто так... и что девку приставили, чтоб деньги выудить... и вообще все, что угодно! Господи! Ну не дура-ли я?
- Так что же, деточка? - подключается к линчеванию Элла Владимировна, - Все, что о вас писали, правда?
Что писали? Кто писал?
- Ты же понимаешь, нам нельзя сейчас портить репутацию. Поди докажи потом, что он переводит деньги просто так,- подливает масла в мой персональный огонь Элла Владимировна.
Ну, да! Ему все равно. Будет все равно. Он даже не глянет на эту грязь - стряхнет с ботинок и пойдет дальше.
- Что писали? - спрашиваю у нее, тяжело сглотнув.
- Да всякое. Мы тут в интернет много интересного нашли... про вас. Пока, конечно, не выплыло, что это именно ты, но мало ли.
- Почему вы молчали неделю? Почему сразу на ковер не вызвали? - бюрократы хреновы, шпиены, сука!
- Мы думали, ты сам додумаешься. И не будешь с личного компьютера отправлять письма, весьма неоднозначного содержания! - последнюю эту фразу, до этого момента спокойная, как удав, зам, буквально выплевывает отвратительным криком мне в лицо, и уже спокойнее: - Идиотка.