Прежде чем я влюблюсь

— Например, откуда я всё знаю? — осведомился Том.

— Да, — выдохнула она.

— Я могу помочь тебе подружиться с человеком, как я, который знает всё, что происходит с тобой, — улыбнулся ей Том. — Согласна?

Он протянул ей открытую ладонь и доверчиво взглянул на неё.

Гермиона пристально посмотрела ему в лицо и задумалась. Ей предстояло в очередной раз выбрать: безоговорочно довериться Тому и закрыть глаза на его странную личность, которая до сих пор оставалась для неё загадкой, или отказаться от его наставлений и пробивать себе путь на свободу дальше, учитывая, что она ни на шаг не приблизилась к желаемому результату. Выбор был вполне очевиден, поэтому Гермиона глубоко вздохнула, попыталась хоть на несколько мгновений перебороть в себе страх перед этим человеком, который неоднократно делал ей больно, и боязливо протянула свою руку к его ладони.

— Я хочу быть уверена, что в следующую секунду меня не ждёт очередная твоя выходка в виде удушения или ещё чего-нибудь, — тихо произнесла Гермиона, прежде чем вложить свою руку в его.

Том усмехнулся и его глаза стали озорными.

— Неужели ты видишь во мне только жестокость?

— А ещё после этого милосердие, как ты это называешь.

— Тогда сейчас именно оно, — серьёзно ответил он.

— Ты предлагаешь мне смириться с твоей жестокостью и каждый раз заглаживать это твоей странной заботой? — фыркнула Гермиона, опустив свою руку вниз.

— Я предлагаю тебе увидеть во мне другого человека. Подумай, прежде чем отказываться, — склонив голову в сторону, отозвался Том.

Гермиона закусила губу и метнула взгляд на открытую ладонь. Возвращаясь к своим размышлениям, она снова задавала себе вопрос: разве был ли у неё выход? Отчаяние поглотило её, потому что никакого другого выхода она не видела. Это было так безумно – попытаться встать на сторону человека, которого она не знала, а он знал о ней, наверное, всё, и которого безумно боялась. Но разве она уже не была на его стороне, когда волокла тело Малфоя в лес? Та самая тонкая нить снова замелькала перед глазами, в воображении туго связывая их ладони.

— Ты уже заставил меня согласиться, — тихо отозвалась Гермиона, поднимая взгляд с ладони в глаза Тому.

— Тогда я просто хочу доказать тебе, что бываю другим, — слабо улыбнулся он ей в ответ.

Гермиона на несколько мгновений прикрыла глаза, сделав глубокий вдох, словно собираясь с мыслями, затем открыла их, посмотрев на Тома, и вложила ему свою руку. На глазах навернулись слёзы безысходности. Она понимала, что Том не оставил ей выбора, заставляя метаться между послушанием и жестокостью. Она просто надеялась, что с помощью него быстрее выберется из этого замкнутого круга, прекрасно осознавая, что всем обстоятельствам этого дня удалось её сломать.

Том сжал её пальцы и притянул к себе Гермиону, которая, различив в собеседнике тепло его жестов, не раздумывая, припала к его рубашке и пустилась в страдальческие рыдания. Было странно чувствовать утешительно обхватывающие её руки над дрожащим от слёз телом, но это оказалось тем, чего ей не хватало все эти ужасные долго тянущиеся дни. И это был не друг, который никогда не предаст и выслушает все её переживания. Это был Том – человек, который был жестоким, безжалостным убийцей, которого она боялась всей своей душой. Может быть, спустя несколько мгновений его руки снова проникнут к её шее, как змеи, и обхватят мёртвой хваткой, но сейчас они были такими тёплыми и вселяющими в душу силу и уверенность, что она сможет справиться со всеми проблемами, что вставали у неё на пути. Гермиона почувствовала, как перед ней пылает огромной силы энергия, которую хотелось обхватить, сжать и раствориться в ней, падая перед её мощью на колени. Путающимися в рубашке пальцами она обхватила своего утешителя, чувствуя, что это он – источник этой энергии, которая была так сильна, непоколебима, жестока и желанна. Гермиона жадно вдыхала запах детства, и, закрыв глаза, испытывала в душе безудержную тоску, помимо которой в ней появилось что-то ещё, чему она не могла дать название. Ей было тяжело осознавать, что она сдалась и проиграла, но ощущать в своих руках чудовищной силы магию, бесконтрольно витающей вокруг, было каким-то утешительным призом за все её страдания. Она чувствовала, как она даёт какие-то силы, но ужасно пугает своей мощью. Гермиона пугалась ещё больше от того, что эта магия принадлежала Тому – он был слишком силён, и как она, ещё школьница, собиралась дать ему отпор?

Бессилие обрушилось на её плечи, и ей стало так больно от того, что именно она оказалась в этой непростой истории. Хотелось рассказать об этом любому, кто способен выслушать. Гермиона больше не могла молчать о тех безумствах, которые с ней происходили, и она застонала сквозь слёзы:

— Я… я так устала! Я больше… Я не могу больше это терпеть!

Новая волна слёз захлестнула Гермиону, не давая ей возможности продолжить говорить. Она задыхалась от солёной воды, пытаясь выговориться обо всём, что терзало и душило. Том прижал её к себе капельку сильнее, продолжая неподвижно стоять и молчать.

— Я дралась с Лавандой!.. Я душила её! Понимаешь?! — продолжила Гермиона истеричным шёпотом, глотая слёзы. — Я напала на других! Я… помогла тебе закинуть эти грёбанные тела в яму! Я кричу на всех!.. Я не могу взять себя в руки, Том!..

Её шёпот сорвался и снова потонул в безутешных и судорожных рыданиях. Она отпустила одной рукой Тома, притянула её к своему лицу и закусила палец, чтобы сдержать в себе истошный крик ужаса, который овладел ею от воспоминаний всего, что она сделала за эти дни.

В этот раз Том не остался неподвижным. Он тоже отпустил её одной рукой, медленно поднял её голову наверх и посмотрел в заплаканное лицо, тихо и мягко произнеся:

— Ты можешь взять себя в руки.

— Не могу! — быстро замотала она головой в ответ, вытирая с одной щеки свои слёзы. — Это не моя жизнь! Меня ищут, как убийцу! Но я – не убийца! Как я могла такой стать?! Это не я!

— Тише, — мягко поправив её волосы, отозвался Том.

— Всё это какой-то бред! — опуская глаза вниз, сквозь рыдания отозвалась Гермиона, снова обхватив утешителя двумя руками. — Даже сейчас я нахожусь… рядом с тобой и…

Она подняла свою голову на Тома и с непониманием в глазах зашептала ему:

— Я же боюсь тебя! Ты мне всегда делаешь больно! Как я могу видеть в тебе друга, который может… который может меня утешить?

— Я не собираюсь делать тебе больно, — спокойным голосом отозвался тот, озабочено разглядывая лицо Гермионы.

— Ну да, конечно, — сквозь слёзы съязвила она, снова пряча своё лицо в рубашке. — А через пару минут я снова буду судорожно глотать воздух после твоих пыток…

— Тогда отпусти меня, если боишься, — шепнул Том ей в волосы.

Та расцепила пальцы за его спиной, медленно стала притягивать их к себе, проводя невидимую линию по поясу, и в этот же момент почувствовала, как из её рук выскальзывает полыхающая энергия, которая так незыблемо манила, придавая сил и уверенности. Её движения остановились, а пальцы непослушно сжали что-то невидимое, не желая отпускать источник поддержания состояния её души, которая и так была сломлена после всего пережитого. Гермиона обратно сцепила свои пальцы и снова разошлась в приглушённом стоне. Она почувствовала, как Том, вздохнув, положил ей руку на плечи, и готова была поклясться, что в этот момент он самодовольно улыбнулся себе.

— Как я могу быть на одной стороне с тобой, когда ты такой?.. — начала Гермиона и прервалась звучным всхлипом.

— Ровно так же, как сейчас в моих руках, — ровным тоном ответил Том.

Гермиона медленно отстранилась от него и, нахмурившись, посмотрела ему в глаза. Она не ошиблась, увидев на его губах играющую самодовольную улыбку.

— Ты же можешь, — мягко добавил Том.

Гермиона одной рукой прикоснулась к своему лбу и от него провела по щеке, прикрыв на несколько мгновений глаза и пытаясь совладать с реальностью, которая сейчас с ней происходила. Она только что искала утешения в объятиях убийцы и человека, который все эти дни сводил её с ума своими выходками, и до сих пор одной рукой не отпускала его, цепляясь за какую-то магию, которую не хотелось выпускать из рук. Лёгкое облегчение приносила лишь одна мысль: если она допустила случиться всяким ужасным событиям с ней, то и такая мелочь, как искать утешения у убийцы, была пустяком. Ей уже не стать прежней, ей уже не вернуться к началу. Гермиона стала такой, какая она есть.