Прежде чем я влюблюсь

— Доброй ночи, — поздоровался он с ним.

— Доброй ночи, сэр, — ответил ему мужчина. — Чем могу вам помочь?

— Номер двухместный. Чай и виски.

— Вам раздельные кровати или?..

— Не важно, — тут же отозвался Том.

— Хорошо, минуточку.

Мужчина спрятался за столом так, что Гермиона перестала его видеть. Несколько минут прошли в тишине, затем мужчина снова выглянул, положил ключ на стол и произнёс:

— Второй этаж. Вас проводить?

— Нет, — отказался Том, взяв ключ в руку.

— Эльфы уже принесли вам виски и чай.

Тот не произнёс никаких слов благодарности, а лишь кивнул и отвернулся от мужчины.

— Вы можете взять свежие выпуски «Ежедневного пророка» там, на столе, — в спину обратился к нему тот.

Но Том снова ничего не ответил, прошёл мимо указанного стола и, коротко взглянув на Гермиону, направился к лестнице.

Ей стало ясно, что они оказались в гостинице волшебников. Конечно, кто будет ставить гостиницу с таким неприметным крылечком и тёмной дверью? Только тот, кто хочет скрыть её существование от большинства людей.

Она направилась следом за Томом, растерянно оглядываясь по сторонам. Безопасно ли было оказаться снова среди магов? Как по ней, так лучше оказаться где-то в глухом лесу, точно зная, что там их не найдут и не схватят.

Они поднялись на второй этаж, и Том открыл нужную дверь. Он зашёл первым, следом прошмыгнула Гермиона, продолжая рассматривать обстановку растерянным взглядом. Комната была в таких же тёмных оттенках, что и сама гостиница, просторная, но в данный момент не вызывающая уюта, подавляя своими мрачными тонами. На столе уже стоял гранённый стакан с виски и белая фарфоровая чашечка с чаем, над которой стремился кверху пар. Кровать здесь была одна.

Том тут же прошёл к столу и облокотился об него, скрестив руки на груди. Его взгляд сразу обратился к Гермионе, и та почувствовала какое-то жуткое ощущение, сравнимое с тем, как чувствуют себя загнанные зайцы перед голодным волком. Ей стало не по себе от мысли, что она была в Лондоне, в месте, которое не знала, и в одной комнате с Томом. Пока тот спасал её, Гермиона совсем забыла, кто такой Том.

Конечно, в тот момент её волновало лишь одно: суметь убежать от преследователей. Возможно, она бы хоть за самим Волан-де-Мортом побежала, лишь бы унести свои ноги подальше от школы, не до конца осознавая, что сама идея по итогу может быть не самой радужной и даже смертоносной. И вот тут нужно было оценить: или лучше попасть в тюрьму, став убийцей, сумасшедшей, потеряв всех друзей и своё будущее, или умереть. Ни тот, ни другой вариант Гермиону не устраивал, но пришлось выбирать, особо не раздумывая над этим, и она выбрала, кажется, второе.

В этой мрачной комнате под взглядом Тома она снова и снова переживала все события этого долгого дня, не имея возможности хоть на несколько минут выбросить их из головы, сесть на кровать и расслабиться.

В комнате было тепло и, может быть, даже душно. У Гермионы быстро запылало лицо, и она стала чувствовать, как не совсем выветрившийся алкоголь в душном помещении снова стал ударять в голову. Тело перестало нормально слушаться, и она замерла посреди комнаты, так и не решив, куда себя деть. Мало того, её разрывали ужасающие ощущения от пережитого, так ещё и присутствие Тома заставляло чувствовать себя подавленно. Она была готова съёжиться под его пристальным взглядом, который не выражал абсолютно ничего, или провалиться в пол, лишь бы не сносить на себе такого взгляда.

Гермионе было страшно за себя и за то, что она находилась в обществе убийцы, который по каким-то причинам нашёл её и спас. Как можно понять этого человека, серьёзно? Он был жестоким, бездушным, решительным убийцей, который заставил её пережить столько физических мук, что оборачиваясь назад, Гермиона не понимала, как она стерпела на себе все его рукоприкладства и Круциатус. Откуда в ней находилась смелость злиться на него и проявлять в себе агрессию по отношению к нему? Ей хотелось назвать его безумцем, но это было бы неправдой, ведь он, наоборот, оказался очень расчётливым и мог делать то, что даже она сама не смогла провернуть в одиночку. Наверное, ко всему прочему он был находчивым – ещё одно качество, которое пришлось различить Гермионе в Томе за эти несколько дней.

Но, несмотря на его прошлые деяния, Гермиона слабо осознавала, что её отношение к нему перевернулось так же, как и сам окружающий мир. С сегодняшнего дня с уверенностью она различала к Тому только внушительной силы испуг, вызванный утренними обстоятельствами. С момента убийства она всё время анализировала саму себя, выясняя, что стала «другой» Гермионой, которая не могла подавить в себе вспышки злости и агрессии, решаясь на самые разные поступки, начиная со специально сломанного шарика Лаванды, разбитого носа Драко и заканчивая удушением Браун, перетаскиванием мёртвого тела Малфоя в лес, чтобы замести следы. Но за весь день она не анализировала своего отношения к Тому, который являлся ключевым звеном всей этой истории, боясь о нём подумать и увидеть своё истинное отношение к нему.

Что она могла чувствовать? Что она должна была испытывать?

В первую очередь, в произошедшем она могла винить только себя. Какой чёрт дёрнул её нарваться на слизеринцев, которым и дела до неё не было? За все пять курсов обучения в школе она давно уже привыкла к их издёвкам и выходкам. Более того, ей часто приходилось отдёргивать Гарри и Рона, каждый раз напоминая о том, что эти ребята того не стоят, чтобы тратить на них силы и злость. Так и какого чёрта она нарвалась на них?

Тогда Том впервые появился в нужном месте и в нужное время. Да, сейчас она понимала, глядя ему в глаза, что, на самом деле, благодарна за помощь. Но она ужасалась за то, какой была эта помощь.

Неожиданно Гермиона вспомнила о сегодняшней игре в квиддич, которая закончилась победой гриффиндорцев. Весь факультет не был в воодушевлении от того, какая была игра, но они радовались тому, что победили. Ей вспомнились слова, сказанные несколько часов назад Парвати: «Какая разница? Важен результат!». Так разве сейчас имело значение, какая это была помощь? Важен был результат!

Том признался, что выжидал момента, когда Гермиона будет готова принять любую помощь. Он был где-то рядом и ждал, когда она согласится на любое действие, и дождался. Значит, Том понимал, что в любой другой ситуации она бы не смогла оценить его действия?

Гермиона крепко сжала ладони в кулак и почувствовала, как больно вонзились в кожу ногти. Она ощутила, что ответ на все вопросы был рядом с ней, готовый проникнуть ей в мысли, но она так сильно боялась принять его, что невольно затаила дыхание.

Она вспоминала все свои встречи с Томом: как они начинались и чем заканчивались. Она вспоминала, как он её душил несколько раз, как наводил палочку, как приносил физическую боль, как грубил и оскорблял её. И всё это начиналось с того, что она не могла просто взять себя в руки! Всё это начиналось с того, что она сама нарывалась на такое отношение! И история с тремя слизеринцами началась именно из-за неё! Как она могла злиться на него из-за того, что он так относится к ней? Как она могла винить его во всех своих проблемах? Ведь он заканчивал все её мучения заботой! Он всегда приводил её в чувство и отпускал, советуя подумать над тем, как должна пройти их следующая встреча. Он заканчивал её муку исцелением. А сегодня он без объяснений помог выбраться из замка и оказаться в Лондоне – там, где её не должны были найти.

Это была игра, уровень в которой она по-прежнему не могла пройти. И теперь она чётко осознавала, что одной ей этот уровень при всём желании не пройти в одиночку. Она осознавала, что всё это время Том пытался помочь пройти эту игру, но она, настолько самоуверенная и гордая, не собиралась принимать его помощь, считая, что лучше справиться самой, чем воспользоваться помощью такого человека, как Том. А он, в свою очередь, доказал, что он умнее и хитрее её. Он доказал, что ей следует слушаться его. И она не имела права осуждать его за то, что он – убийца. Он стал в её глазах убийцей из-за неё.