Страница 47 из 111
Ласковый Том.
Он смотрел на неё с состраданием, но в глазах плясал огонёк насмешливости. Том играл с ней, и Том побеждал её.
Гермиона тяжело выдохнула и опустила глаза вниз. Ей хотелось спрятаться от всего мира и остаться одной. Ей хотелось уснуть и не просыпаться, пока этот кошмар не закончится.
— Скажи, Гермиона, — шепнул Том.
— Я не хочу, чтобы ты меня ещё раз обидел, — слабо отозвалась она себе под нос.
Было страшно от того, что ещё такого ужасного мог придумать Том, чтобы в очередной раз сломать её. Испытывать судьбу больше не хотелось.
Том выпрямился, убрал руку с девичьих волос, сделал полшага назад и другим – спокойным, ровным, уверенным голосом заговорил:
— Тогда завтра ты придёшь вечером к озеру, и запомни, что я, обычно, дважды шанс не даю.
Гермиона стёрла с одного глаза слёзы и глубоко вздохнула.
— А сейчас можешь пойти в свою комнату. Можешь лечь спать. Если ты уснёшь, то проснёшься уже завтра, — сказал он, отходя к другому столу, затем, помолчав, добавил: — Но это только сегодня.
Гермиона быстро спрыгнула со стола, сделала несколько быстрых шагов к двери, но тут же остановилась и повернулась к Тому.
— Это ты придумал правила? — тихо спросила она.
Том несколько секунд пытливо пронзал её взглядом, затем, очаровательно улыбнувшись, ответил:
— Для тебя я могу их и поменять.
Хитрый Том. Умный Том. Безжалостный Том. И ласковый Том.
Гермиона отвернулась и быстро направилась к выходу, мечтая поскорее забыться во сне.
========== Глава 8. Терзания преступника ==========
Гермиона зашла в спальню и тут же осела на пол, подпирая обмякшим телом дверь. Пальцы вонзились в густую шевелюру растрёпанных волос, а голова опустилась к коленям.
Такого опустошения она не ощущала никогда. С ноющей болью в груди она понимала, что оказалась втянута в тот мир, в котором попросту сходила с ума. День за днём повторялись, менялись события, и чем дальше она проживала этот день, тем становилось только хуже.
Сначала она была обычной, повседневной Гермионой, которая впервые проживала этот чёртов день: случайно сломала шарик Лаванды, испытывая разочарование от своего деяния, довольно тактично избежала ссоры с Джинни, недовольной её пренебрежением к квиддичу, а в конце дня сидела, как на иголках, и нервничала, что о вечеринке узнает кто-нибудь из преподавателей. Типичная Гермиона, не иначе.
Во второй раз она с ужасом стала осознавать, что день повторяется, и её новый знакомый – Том, это подтвердил. Тогда было легче осознавать и воспринимать информацию о том, что что-то замкнуло её в этом дне, ведь она была не одна! В этом кругу с ней оказался Том! Как же она радовалась, что у неё есть не менее умный приятель, с которым можно было поделиться своими мыслями и догадками об этом дне. Вместе они могли бы найти решение и выход из ситуации. Но всё оказалось не так радужно, как казалось на первый взгляд.
На третий день Гермиона осознала, что Том не так прост, как кажется. Она различила его ложь, и не сдержалась в своих эмоциях. Она не понимала, почему Том не хочет помогать ей, ведь так бы он помог и самому себе! Она думала, они заодно! Они были вдвоём привязаны к этому дню, и им вдвоём нужно было из него выбираться. Какое удовольствие переживать один и тот же день несколько раз? Особенно, когда постоянно визжит Лаванда, недовольство высказывает Джинни, и назойливо пристаёт Кормак. А ещё квиддич, вечеринка…
В этот день Том показал своё настоящее отношение к ней. Ему было плевать на неё, да и помогать он ничем не собирался без своей выгоды, однако не выпускал из вида, заставляя её, как он теперь это называет, «прислушиваться». Он показал ей, что жесток. С ним шутки были плохи, но Гермиона же не верила тогда! Как маленькая наивная девочка, думала, что способна расправиться со всеми проблемами во всём мире. Она вспомнила, как боролась за права эльфов, и ни к чему хорошему это не приводило – мало того её никто не поддерживал, так ещё эльфы сами шарахались от неё, боясь случайно получить какую-то вещь, которая сделает их свободными. Вспомнила, как в прошлом году они создали отряд Дамблдора, чтобы выучиться атакующей и защитной магии. Конечно, они многому научились, улучшили свои навыки, но на что они рассчитывали, когда столкнулись с Пожирателями? Им невероятно повезло в тот раз хотя бы с тем, что на помощь явились члены ордена. Они учились сражаться со злом, хотели дать отпор лорду Волан-де-Морту, но какой к чёрту отпор?! Что она могла сделать, если не способна даже справиться с Томом? А это не Волан-де-Морт, хоть и достаточно жесток. Хотя здесь уже под каким углом посмотреть: у него есть все задатки на то, чтобы продолжить дело самого тёмного волшебника её времени.
Наивная Гермиона, серьёзно. Ни одна проблема глобального характера не могла быть ею решена. Неужели она рассчитывала, что способна легко справиться со всем, что сейчас выпало на её долю? Она практически с первых дней почувствовала, как сдают нервы, заставляя окунаться в бездну злости и гнева. И чем дальше шёл этот день, тем быстрее она теряла себя.
Она пыталась найти ответы на свои вопросы. Она искала информацию о диадеме, но ничего похожего на её описание не могла найти. Может быть, плохо искала? Может быть, следует поискать в другом месте?
Затем мысли зацепились за Тома, ведь ей стало известно, что диадема была его. Она искала про него, но и это не дало никакого результата кроме того, что Том ей снова врал. Либо он никогда не оканчивал школу с превосходными результатами, либо его зовут вовсе не Том. Да, точно, она вспомнила, что он ей не сразу ответил, что его зовут Том. Он сказал: «Наверное, называй меня Том». Как понимать это «наверное»? Спустя несколько дней на её догадку о неверном имени он просто ответил, что у него может быть несколько имён. Но кто имеет несколько имён? Зачем придумывать себе другие имена? На сегодняшний день она знала только одного человека, который имел не одно имя – Волан-де-Морт. С детства и в юности его звали Том Риддл. Кстати, такое же имя, как у Тома. А что если?..
Нет, это было смешно. Ну, не могло быть двух Волан-де-Мортов в мире, один из которых был взрослым, а другой - юным. Такого в природе просто не может существовать.
Гермиона горько усмехнулась своим мыслям и покачала головой. Его зовут не Том. У него другое имя.
Хотя замкнутый день существовал, и о нём нигде не было написано. Или, может быть, в библиотеке просто нет книг об этом? Да, это была хорошая идея – поискать что-нибудь об этом вне стен школы. А, может быть, стоило к кому-нибудь обратиться? К той же Макгонагалл, например? Просто узнать, а существует ли такое, и если да, то попросить об этом больше информации. Да, она именно так и сделает.
Безумство следующих дней захватывало её в воронку чувств, где кружили только злость и раздражение, и на седьмой день Гермиона не выдержала и в порыве ярости разбила шарик Лаванды. О, Мерлин, кто бы знал, как же он достал её! Как бесилась она от визгливого, вечно кричащего голоса Лаванды и как же злилась от недовольства Джинни, с которой уже давно приходилось ругаться на полном серьёзе. Более того, она разозлилась так, что весь факультет оказался в ошеломлении от её высказываний и поступков. Разве это была настоящая Гермиона? Разве она могла так дико и негодующе кричать на своих друзей и знакомых? И, казалось бы, за что? За то, что Лаванда раскидывает свои подарки, Джинни хочет пробудить в ней любовь к квиддичу, Кормак старается завоевать её внимание, Дин и Симус пытаются устроить вечеринку, а остальные совсем не играют никакой роли!
И всё же они заслужили её злость. Она всегда так считала. Обнажая их души своим «неправильным» поведением, она обнажила их отношение к себе. С каждой ссорой они становились злее и агрессивнее. С каждым разом они придумывали больше обидных слов. Они все пытались задеть её за живое. Может быть, только Гарри оставался более спокойным, но кто знает, что бы он наговорил, ругаясь с ней лично? Как говорится, когда ругаешься, то не оскорбляй, ведь всё равно помиришься, а обидные слова запомнятся навсегда. Вот, она их запомнила.