Прежде чем я влюблюсь

Бешеная ярость стремительно сменялась страхом. Она никогда не думала, что может бояться какого-нибудь человека сильнее, чем того же лорда Волан-де-Морта, уже больше полугода наводившего на всех волшебников ужас и страх. Происходили постоянные исчезновения людей, убийства, но, несмотря на это, она больше не испытывала такого страха от существования лорда Волан-де-Морта, как от неизвестного и совсем незнакомого ей Тома. Тёмный волшебник не мог её больше никаким образом пугать и заставлять бояться его хотя бы потому, что даже у лорда Волан-де-Морта повторялся этот чертовский день, как и у остальных. Этот день проживали по-другому только она и только Том.

Вдруг рассудок так стремительно прояснился, что Гермиона не сдержала тихого возгласа. Если Том сказал ей, что диадема принадлежит ему, а про неё она ничего не может найти, то нужно было искать именно про Тома! Но что она о нём знала?

Она смогла ярко представить в своей голове то, как выглядит Том. Его лицо было слишком гладким и ровным, и когда он замирал в неподвижности, казалось, будто он был скульптурой, высеченной самыми искусными мастерами, когда-либо жившими за весь период существования человечества. Внешность Тома можно было сравнивать с описанием древнегреческого бога Аполлона, разве что вместо золотистых волн с его головы спадали тёмные. Впервые Гермиона признавалась себе, что Том был слишком хорош собой, но впредь, она решила стараться не обращать на это внимание, потому что всё лучшее в нём затмевало его насмешливое отношение к ней и страх, который он вызывал в ней. Безусловно, он был красивым и мог быть невинным, как какой-то ангел, спустившийся с небес в этот чёрствый мир, но стоило ему показать свою насмешливую улыбку или взглянуть на неё смеющимися глазами, и этот ангел превращался в самого настоящего беса, который гармонично поддерживал творящийся кругом хаос. Кем же он был? Гермиона подумала, что, наверное, он был притягательным. Все бесы притягательны снаружи, имея извращённую сердцевину внутри.

Как она могла узнать, кто такой Том, если знала только его имя?

Гермиона увидела свои сощурившиеся глаза, пристально смотревшие на неё в отражении. Она немного знала о нём. Например, он учился в Хогвартсе и был отличником. Не так много студентов оканчивали школу с отличием, и все их имена были внесены в библиотечный журнал, в котором шла запись о том, кто завоёвывал кубки школы, кубки по квиддичу каждый год, а также личные блистательные знания и заслуги перед школой. Вот она – ниточка, которая может привести её к тому, кто такой Том.

Но в какой временной отрезок нужно было искать о нём информацию? Сколько ему лет? Он выглядел не старше двадцати, но, учитывая, что тяжесть времени не успела ещё вмешаться в его облик и не скоро сможет коснуться его лица, то он явно был постарше. Может, ему двадцать два? Или двадцать пять? Когда Гермиона была маленькой и только пришла в школу обучаться магии, то всех студентов она рассматривала с любопытством и ярым интересом. Ей было интересно наблюдать за взрослыми учениками, которые должны были вот-вот окончить школу, но, если её не подводила память, она не припоминала ни одного студента похожего на Тома. Сейчас ей казалось, что даже в возрасте одиннадцати лет она должна была хоть как-то смутно запомнить это ангельское лицо, потому что ничего подобного ей в жизни не приходилось встречать. Хотя с чего бы она запомнила его, если только сейчас задумалась над тем, насколько он красив и притягателен?

Подобные рассуждения вызвали в Гермионе невесёлый смех. Ей стало смешно от того, что иногда она не замечает самых простых и очевидных вещей. Она не заметила, что он имел умопомрачительную внешность.

Задача усложнялась тем, что она не могла знать точный возраст Тома, но, с другой стороны, известно, что Хогвартс выпускает не так много отличников, поэтому в этом списке не должно составить труда найти его имя и узнать, какого он года выпуска, сколько ему лет и на каком учился факультете. Возможно, его фамилия расскажет больше, чем она может сейчас представить.

С такими мыслями Гермиона снова умыла лицо водой, вытерлась полотенцем, последний раз заглянула в свои неестественно чёрные глаза и поспешила быстрее выйти из ванной комнаты, но забыла о ране и невольно взвизгнула от острой боли в ноге. Да, это ранение было куда тяжелее, чем за все разы, безусловно, и это снизило скорость передвижения к минимуму.

Лаванды и Парвати в комнате не оказалось, и это навело на мысль, что Гермиона слишком долго просидела в ванной, и те не стали дожидаться, когда освободиться комната, а, учитывая недавний скандал, Лаванда не решилась долбиться в дверь, чтобы вызволить оттуда Гермиону. Она с облегчением прошла к своему комоду и стала внимательно рассматривать вещи. На глаза бросилось чёрное платье, которое было на ней не один такой день. В этот раз она надевать его не стала, и на замену взяла другое – серое. Кажется, его она вообще не надевала никогда в жизни. Быстро переодевшись, Гермиона обула свободную обувь, в которой было легче всего раненной стопе, и вышла в гостиную.

В ней уже не было Джинни, которая доставала одной и той же фразой. Не было ни Гарри, ни Рона, ни Лаванды, поэтому Гермиона сразу же сделала вывод, что они уже были на завтраке, обсуждая предстоящую игру.

Она прошла мимо Дина и Симуса, которые о чём-то увлечённо шептались, и покосилась на них, вспомнив, как вчера они сказали, чтобы она не подходила к ним ближе, чем на десять метров. Это было вчера, а сегодня они уже ничего не помнили. Мальчишки не обратили на неё никакого внимания, а в Гермионе воспоминания вчерашнего скандала снова пробудили искреннюю ярость.

— Привет, Гермиона!

Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял добродушный Невилл, быстро застёгивающий тёплую мантию.

— Ты на завтрак?

— Нет, Невилл, — качнула та головой и направилась к выходу из гостиной.

— Что с твоей ногой? Почему хромаешь? — не отставал тот и, вглядевшись внимательно в лицо Гермионы, тут же изумлённо воскликнул: — Тебя ударили? Что у тебя на губе?

— Это не важно, — спокойно отозвалась она, затем резко остановилась, как только они вышли за проём, и произнесла: — Послушай, Невилл, оставь меня сейчас одну, пожалуйста.

— У тебя что-то случилось? Может быть, тебе нужна помощь?..

— Нет, — с раздражением отозвалась Гермиона, чувствуя, как начинает злиться. — Просто оставь меня, хорошо?

— Ладно, — неуверенно протянул тот и медленно отошёл, направляясь вниз.

Из-за Невилла Гермиона пошла в библиотеку по другому пути. Она прикрыла ладонью губу, о которой совсем забыла. Вид у неё действительно был не самый лучший.

Гермионе очень хотелось поскорее оказаться в библиотеке и схватиться за библиотечные журналы, чтобы открыть, наконец, тайну о том, кто такой Том. Больная нога при каждом шаге давала о себе знать, держа все нервы в напряжении, отзываясь острой болью. Видимо, сегодня точно придётся воспользоваться помощью мадам Помфри, потому что именно с такой болью ходить было практически невозможно. Правда, мощное желание и волнительное предчувствие заставили её сначала посетить библиотеку, а только потом заняться решением проблемы со своим здоровьем.

Она зашла в помещение с книгами и тут же направилась вдоль правого ряда книг, припоминая, где держится вся информация о школе и достижениях. Найдя нужную полку, Гермиона схватилась за журналы и быстро села за стол, раскладывая их перед собой. Здесь был журнал о кубках квиддича, затем журнал о кубах школы, и вот он – журнал выпускников, которые сдали все экзамены превосходно или заслужили награды за заслуги перед школой. Книжонка была довольно-таки старой и потёртой. Она принадлежала именам учеников за весь двадцатый век, и Гермиона тут же открыла её, внимательно рассматривая страницы и торопливо пробегая глазами по именам.

За полчаса своих поисков она сделала один единственный вывод: Том врал во всём. Абсолютно во всём. Не был он никаким отличником и никогда не оканчивал школу с превосходными оценками. Во всём списке ей единожды встретилась строчка с именем Том. И это было имя лорда Волан-де-Морта, который с рождения звался Томом и носил фамилию своего отца-маггла – Риддл.