Прежде чем я влюблюсь

— Уже забрал её? — спросила Гермиона, продолжая дальше не отвечать на вопросы собеседника.

— Забрал что?

— Диадему.

Том немного склонил голову вбок и сделал небольшой шаг к Гермионе, отчего той пришлось немного выше запрокинуть голову, чтобы не отрывать взгляда от глаз волшебника.

— Ты же знаешь, она исчезла.

Такого прямого ответа Гермиона не ожидала. Она думала, Том придумает какую-нибудь историю или будет упираться до последнего, но не признается, что знает о диадеме. А он сказал сразу же, да так, что она сначала не нашлась, что на это ответить.

— Ты соврал вчера, — наконец, сказала Гермиона. — В чём ты ещё соврал мне?

— Кажется, я уже говорил, ты вроде как сообразительная, — задумчиво произнёс Том, и Гермиона чётко различила всю наигранность его тона.

Он игрался с ней в кошки-мышки!

— Ты знаешь больше, чем делаешь вид, — с раздражением произнесла она, немного сощурив глаза.

— Это ничего не меняет, — ответил Том и невинно улыбнулся. — Ты всё равно просто так не узнаешь ничего, даже если я и знаю что-то.

— Что тебе нужно? — с вызовом спросила Гермиона.

— Хочешь поторговаться со мной? — слегка удивился тот, взглянув на неё смеющимися глазами.

— Называй, что нужно, и я приму решение. У тебя наверняка есть какая-то мысль по этому поводу, — ответила та таким тоном, словно собиралась купить вещь на аукционе, но прежде спрашивала об её качестве.

— Ты права, есть мысль, — улыбнулся Том.

— Тогда говори, — потребовала Гермиона.

— Боюсь, ты не готова её даже услышать, не то чтобы согласиться, — протянул он в ответ.

— А ты попробуй. Может быть, ты ошибаешься, — не унималась она, однако почувствовала, как пальцы вспотели от волнения и стали липкими.

— Я не ошибаюсь на твой счёт, Грейнджер, — качнул головой Том. — Ещё не время. Не в этот раз.

Было странно волнительно и до ужаса страшно осознавать, что у незнакомого человека были на неё планы.

— Значит, этот день будет повторяться бесконечно, — утвердительно произнесла Гермиона больше себе, чем ему.

— Когда-то всему приходит конец, — легко отозвался Том.

Та подняла на него хмурый взгляд и сказала:

— Вчера ты ввёл меня в заблуждение. Ты сказал: «завтра» может наступить.

— Может. Но пока, как видишь, не наступило. Может, и не наступит.

Раздражение внутри Гермионы стремительно нарастало. Она была готова взорваться. Подумав о том, что этот день может длиться целую неделю, а то и месяц, она не сдержалась и звонко закричала:

— Какого чёрта ты не говоришь мне ничего?! Почему ты молчишь?! Неужели так сложно сказать мне правду?! Я хочу знать, что со мной происходит!..

На глазах проступили слёзы отчаянья. Ей было страшно от того, что она застряла в этом бесконечном дне и не знала, как найти из него выход. Как такое могло произойти? Почему именно с ней, а не с кем-то другим? Чем она заслужила этот ад? Ад, в котором Том стал казаться ей дьяволом, что вводит в заблуждение и испытывает нервы.

— …объясни! Я хочу знать! Почему со мной такое произошло?! Я не могу снова и снова жить в этом чёртовом ужасном дне! Я хочу выбраться из него! — продолжала кричать Гермиона, размахивая руками, и слёзы, наконец, посыпались из глаз.

Том стоял неподвижно, с непроницаемым взглядом наблюдая за её истерикой. Казалось, он превратился в статую, которая на множество веков замерла ещё с момента создания, не имея возможности прийти в движение.

От того, что от Тома не было никакой реакции на её крики, Гермиона совсем забылась в своей истерике. Она очень резко подскочила к нему и, схватившись за воротник тёплой мантии, со всей силы затрясла его, продолжая истерично кричать ему в лицо:

— Ну, скажи мне что-нибудь! Ты же знаешь! Ты!.. Ты не человек, а бездушное существо! Ты!.. Я тебя ненавижу за это!

Гермиона толкнула Тома, отчего тот оступился назад, и, сделав следом к нему шаг, она замахнулась, чтобы обрушить на него ладонь в плечо со всего размаха. Тот оживился, неожиданно схватил замахнувшуюся руку и сильно стиснул запястье в кольцо пальцев так, что Гермиона простонала от боли.

— Ты чудовище! Это твоих рук дело! Это ты всё сделал! Это из-за тебя!

Она попыталась вырвать руку из оков, отталкивая другой рукой Тома, но ничего не выходило, поэтому вторая рука стала наносить удары по другому плечу волшебника. Том тут же ослабил свою хватку и теперь двумя руками схватился за её локти, сильно стискивая их и прижимая Гермиону к себе, чтобы у той не было возможности двигаться.

Началось бессвязное мелькание и дёрганье рук и тела, которое превратилось в самую настоящую борьбу. Гермиона пробудила в себе всю строптивость, желая вырваться из оков и нанести очередной удар. Она с невероятной силой пыталась высвободиться, её волосы разлетались в разные стороны, а глаза практически не успевали уследить за быстрыми движениями борьбы.

Неожиданно Том отпустил её руку, и хлёсткий удар ладони пришёлся ей по лицу. Голова дёрнулась в сторону, и на несколько секунд Гермиона замерла, спрятав лицо в волосах, чувствуя, как мокрая от слёз щека запылала.

Сознание стало трезветь. Только сейчас она поняла, что набросилась на едва знакомого человека и обвинила его во всех своих проблемах. Она могла быть не права.

Оба продолжали цепко держать друг друга за руки на случай, если кто-то из них продолжит борьбу. Гермиона медленно подняла голову, смахивая с лица копну волос и с испугом и непониманием посмотрела на Тома. Его и без того тёмные глаза стали ещё гуще и темнее, а взгляд по-прежнему оставался непроницаемым. Она ждала его реакции, сама боясь нарушить эту неподвижность и тишину.

Спустя несколько секунд его руки ослабили хватку, а губы приоткрылись, но ничего он так и не сказал. Гермиона выпрямилась и тоже ослабила хватка рук, хотя они по-прежнему не отпускали друг друга.

О чём думал её противник, было не понять. Глубинный страх неизвестности всё сильнее и сильнее захватывал её в объятия.

— Закончила? — наконец, тихо и спокойно произнёс Том.

Гермиона опустила голову, глубоко вздохнула, смаргивая оставшиеся слёзы, и снова посмотрела на него.

— Чего ты ещё от меня ожидал, когда… когда ты знаешь, что я теперь об этом знаю, — подавленным голосом отозвалась она.

— Я и ожидал, что ты догадаешься, — ответил Том, как само собой разумеющееся.

— Пожелала бы я, чтобы ты так же оказался на моём месте, — с ноткой раздражения произнесла Гермиона.

Том усмехнулся, с интересом заглянув ей в глаза.

— Если ты имеешь в виду, что оказалась в ловушке этого дня, то я тоже в ней.

— Ты прекрасно понял, о чём я говорю.

— Наверное, хочешь обладать такими знаниями, которыми можно меня шантажировать, — медленно озвучил её мысли Том.

— Значит, это ты называешь шантаж.

— Не совсем.

— Скажи, что ты хочешь взамен, — потребовала Гермиона.

— Я скажу, когда будешь готова.

Очередной приступ ярости охватил её. Она сильнее сжала рукава мужской мантии, но сдержалась, боясь снова кинуться на него с криками.

Том посмотрел ей на руки, затем снова поднял на Гермиону выразительный взгляд и отпустил рукава её пальто. Она восприняла это, как компромисс. Её пальцы тоже ослабили хватку, а через несколько секунд отпустили мантию.

Неожиданно Том положил руку ей на плечи и слегка подтолкнул вперёд, заставляя пойти с ним. В этот момент Гермиона почувствовала, как ярость сменяется бессилием. Ей ничего не оставалось делать, как идти рядом, ведь он наверняка был ключом к разгадке этой тайны, а шанс что-то узнать она не могла упустить. Она способна терпеть его общество, лишь бы закончился этот извечно повторяющийся день.

Посмотрев на его профиль, Гермиона ощутила бессилие ещё сильнее: он тоже знал, что ей ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Выходит, ради того, чтобы что-то узнать, она становилась зависимой от него?

От этой мысли стало тошнить.

Неужели у неё не было другого способа добиться от него правды? Кажется, своим признанием в том, что он знает о диадеме, Том не оставил ей выбора. Что же, очень расчётливый был ход. Он уже получил её зависимость.