Страница 63 из 185
— Ну, ты как? — между тем, спросил Ботаник. — Как ты себя чувствуешь?
— Вроде бы нормально, — неуверенно начала Кэтти-Блэк, стараясь скрыть навалившееся чувство.
— Ты готова к операции?
— Как, уже?
— Да. Я думаю, что тут тянуть нельзя. Либо я делаю операцию без анестезии, и тогда шансы на скорое выздоровление будут оптимальными, либо же мне придется использовать обезболивающее, что может негативно сказаться на твоем мозге. Ну, ты помнишь, я тебе рассказывал о побочных эффектах.
— Ну, раз так… — пациентка задумалась. — В принципе, я согласна. Только…
— Что?
— Прочитай, пожалуйста, письмо. Оно лежит на столике. Оно последнее. Я хочу просто, чтобы ни одного не осталось, если вдруг я… Если вдруг я умру.
— Ну, хорошо. Только быстро.
Муравьед взял листок, удивился, что письмо не было завернуто в конверт, пожал плечами, развернул лист и начал чтение:
Дорогая Кэтти-Блэк.
Вообще, это письмо небольшое. Я не смог найти нужных слов, чтобы описать Вам, насколько для меня лично было тяжело узнать, что наш Флиппи Вас так изувечил. Думаю, Вы уже из других писем и от посетителей услышали достаточно теплых слов.
Лично я же тоже хочу пожелать Вам скорейшего выздоровления. И поверьте мне, мне бы очень хотелось, чтобы такого ужасного инцидента на самом деле не происходило. Будь на то моя воля, я бы нейтрализовал Прапора, когда тот только-только стал Берсерком… В общем, мне очень жаль, что так получилось. Я даже начинаю чувствовать себя виноватым и ответственным за Ваше здоровье.
Я слышал мимолетом от Гигглс, когда приходил сюда несколько минут назад (после чего я и написал эту записку), что Вам будут проводить операцию без анестезии, а также тот факт, что Вы уже однажды проводили на себе очень сложную хирургическую операцию без наркоза. Я лишь могу пожелать Вам крепкого здоровья и большой выдержки. Можете мне поверить на слово, перенести такое — почти подвиг (хоть у меня с некоторых пор имеется завышенный болевой порог). Как только операция закончится, и Вы уже будете выписаны и в состоянии двигать своими руками, я буду очень и очень рад видеть Вас снова в нашей школе. Мне очень приятно наше с Вами общение.
С наилучшими пожеланиями,
Сэверз
— Надо же, — хмыкнула кошка. — Даже в письме он такой вежливый… Приятно.
— Ну ладно, поговорили, — с некоторой нетерпимостью сказал Ботаник. — И хватит. Давай-ка мы с тобой, госпожа Кэтти, пойдем в операционную. Я помогу тебе встать.
Стянув с себя одеяло ногами, девушка подняла свое туловище (не без помощи муравьеда) и спустилась с койки. А Сниффлс между тем надел на нее халатик, бережно подхватил ее за недвигающуюся локоть и повел по больнице. Вообще-то идти было недалеко — операционная находилась всего-то через дверь. Так что кошка смогла дойти вполне самостоятельно (хоть она и понимала, что помощь Ботаника была чистой формальностью).
В помещении для операций йодом и прочими медикаментами пахло гораздо сильнее. Помимо всего этого тут пахло еще чем-то, до боли знакомым Кэтти-Блэк. От этого запаха перед ее глазами начало все потихоньку плыть. Сниффлс уже каким-то образом успел надеть марлевую повязку и еще что-то, отчего он сам выглядел очень бодрым. То же самое было надето и на Гигглс. Видимо, в палате случайно распылили хлороформ, поэтому кошка бессильно легла на койку, стараясь не заснуть. Муравьед тут же надел перчатки, а Смешинка прикатила к операционному столу тележку с инструментами.
— Итак-с, начнем, — сказал главный доктор. — Кэтти-Блэк, скажи мне только еще раз: ты действительно готова терпеть все то, что я буду делать с тобой?
— Делай, — совсем уже тихо проговорила Кэтти, борясь с действием пролитого хлороформа.
— Ладно. Скальпель!
В руке муравьеда оказался маленький медицинский ножик. Сниффлс наклонился над правой рукой, сделал большой надрез у самого жгута, а ремень сам ослабил. Сначала кошка ничего не почувствовала, а когда она ощутила, как плечо стало потихоньку неметь и ныть, а под правой подмышкой она почувствовала что-то жидкое, она еле слышно простонала. Ибо ей было действительно больно.
====== Глава 16. Третья смерть, или Операция на руки ======
Муравьед, сделав надрез у жгута и ослабив ремень, раскрыл мышцы и стал оценивать их состояние. Он искал нерв, тот, который отвечал за сгибание руки. Наконец он нашел серую ниточку, которая очень искусно вплеталась в мышечные волокна. Аккуратно ухватив нерв ниточкой, он стал эдаким образом дергать, чтобы найти обрубок в ране, нанесенной Флиппи. В конце концов, отрубленный конец нашелся, правда, от подергивания он настолько глубоко ушел внутрь, что Ботанику потребовался пинцет и помощь Гигглс, чтобы ухватить этот конец и обозначить его.
Тело пациентки слабо дернулось, Кэтти-Блэк глубоко выдохнула. Сниффлс ее прекрасно понимал: она хоть и обещала, что будет терпеть, но операцию всегда очень трудно перенести, тем более без анестезии. Это почти равнялось самоубийству. Но в то же время хирург был немало удивлен реакцией. Это был лично для него первый случай в жизни, когда оперируемое существо просто выдыхало от раздражения столь важных нервов. И все равно он стал оперировать осторожнее, хотя, казалось, куда уж больше.
Гигглс, стоявшая рядом и подававшая инструменты Сниффлсу, когда тот просил, очень переживала за Кэтти-Блэк. Хоть она много раз видела всевозможные операции, которые проделывали муравьед и Лампи, в этот раз ей было страшно смотреть, как несчастная кошка, превозмогая боль, тоже наблюдала над тем, как ее руки режут скальпелем. Поминутно бурундучиха просто отворачивалась, не умея пересилить свой подсознательный страх крови, но потом была вынуждена вернуться к работе. Кстати, во время одной такой «отлучки» она заметила нечто блестящее и золотистое на полке у плакатов со строением пищеварительной системы. Чуть позже она сумела разглядеть в этом непонятном предмете немного проржавевшую статуэтку какого-то божества. Что-то смутно знакомое показалось ей в этом божке. Но потом она выкинула эту мысль из головы.
Сама же Кэтти-Блэк, борясь с очередным приступом сонливости, вызванным не выветрившимся хлороформом, вдруг пожалела, что вообще согласилась на операцию без наркоза. Всякий раз, когда Сниффлс касался ее тела, пусть даже не вскрытого участка, а к простой коже и шерстке, она испытывала адскую боль, жжение и жуткое, невыносимое покалывание. Словно Ботаник был неким демоном, который стремился не вылечить, а скорее измучить и извести пациентку. И хотя кошка прекрасно понимала, что это не так, тем не менее, она едва сдерживала стоны и слезы, чтобы не показать, насколько ей было больно.
— Так-с, — пробормотал Сниффлс, найдя второй конец порезанного нерва и проделав то же самое со второй рукой. — В принципе, тут два варианта: либо ампутировать руки вообще и попробовать после операции разработанные и доработанные мною протезы, либо же использовать неопробованный мною метод сращивания нервов на клеточном уровне с помощью моего нового сложнейшего изобретения. Вообще, я бы посоветовал ампутировать руки.
— А почему нельзя использовать второй вариант? — спросила Смешинка.
— Я же говорил: метод сращивания нервов еще мною не опробован на живом существе, — терпеливо объяснил хирург. — И я не могу точно сказать, как это может сказаться на организме. Вдруг произойдет мутация? Или, что еще хуже, летальный исход?
— Но… Как же теперь быть? Неужели она останется без рук?! — бурундучиха очень разнервничалась и распереживалась. — Но как же она жить потом будет?
— Госпожа Гигглс, — Сниффлс положил ей руку на плечо. — Послушай, я очень хочу помочь нашей новой сожительнице. И мне так же, как и тебе, очень ее жаль. Я тоже переживаю за нее и хочу ее здоровья и благополучия не меньше твоего. Но я, как врач, не должен рисковать. Я не должен подвергать опасности жизнь пациентки и ставить ее под угрозу смерти, ибо я следую клятве Гиппократа. Так что… Зря я предложил второй вариант.
— Но ты же зачем-то сказал?