Страница 165 из 185
— Да, Шифти! Да, это я. Я тебя обыскалась. Где, говоришь? А, в парке, там же, где и расстались? Почему ты мне не написал раньше? Не мог? С братом завозился..? Ну, бывает. Ладно, я сейчас приду! Увидимся!
Блэк положила трубку, подумала немного и, решив, что больше она оставаться не может, не стала дожидаться своей новой «подруги». Быстро вырвала из блокнота листочек, достала ручку и нацарапала короткую записку: «Ушла. Может, встретимся в другое время. КБ». Аккуратно положила бумажку под тарелочку, собрала сумочку и уже собралась было уходить, как вдруг что-то, точнее, кто-то рыкнул из-за дерева и вышел наружу, шелестя страной конечностью. Око Кэтти-Блэк едва различило быстрое и точное движение к ее шее, а нейроны едва уловили легкий укол в области сонной артерии.
Последнее, что увидела кошка перед тем, как впасть в забытье — мертвый пес помеси ищейки и мастиффа.
Wherever I turn my eyes I only see the lives
I shattered and they’ll never find the path of the sun
Wherever I turn my head I only see the dead
I left behind, they’ll never find the path of the sun
====== Глава 41. Восьмая смерть, или Тартар ======
Комментарий к Глава 41. Восьмая смерть, или Тартар Дико извиняюсь за столь большую, почти трехмесячную задержку новой главы – вдохновение, ленивая такая задница, да еще и пьющая, все никак не приходило. Да и сложно было придумать столь замысловатую смерть Кэтти-Блэк…
Тартар зовет, Тартар требует пленника, Тартар жаждет жертвы, Тартару нужна свежая плоть, Тартар ждет…
Это не Чистилище, где грешники, понявшие и осознавшие собственную вину, или же попавшие туда из-за того, что кто-то сверху дал им шанс, искупают свои семь смертных грехов и проходят ради этого через семь кругов, подвергаясь мукам, испытаниям и страданиям, и, в конце концов, очищают свой лоб от нанесенных мечом архангела Михаила ран в виде семи букв «Г» и душу от тяжелого груза собственных ошибок и падений, порока и зла, устремляются к золотым вратам Рая за избавлением и вечным покоем.
Это не Ад, где на каждом из девяти кругов можно увидеть любого грешника, как старинного, так и недавнего, совершившего тяжкое преступление против морали и устоев и не раскаявшегося в нем, услышать стенания, стоны, крики и нечеловеческие вопли, наполненные страданием, болью и агонией, почувствовать жар и холод одновременно, проплыть по реке Лета и Стикс на лодке Харона, проводника душ, оказаться среди теней, жаждущих утащить тебя на дно этих рек, увидеть всех демонов, чертей и прочую нечисть, а также падшего ангела Люцифера, вмерзшего в лед на девятом кругу.
Тартар — это бездна. Место, где нет опоры, где тебе не за что зацепиться, даже за стену из камней и скал, потому что ее нет и в помине, и ты просто летишь в никуда, потеряв счет времени и направление, потеряв самого себя, потеряв свои мысли и чувства, потеряв все, что приобрел за всю свою жизнь и к чему ты стремился. Нет ни стен, ни верха, ни низа, это сродни пустоте, но здесь ты еще более беспомощен, нежели там, за гранью бытия. Ибо это место — реально. Оно существует на самом деле. Только никому не удавалось его найти…
Это необычайный холод. Едва ли не абсолютный температурный нуль как по Цельсию, так и по Кельвину, и по Фаренгейту. Ты не в состоянии даже пошевелиться, поскольку холод не просто проморозил твою кожу и твои мышцы, не просто довел тебя до обморожения четвертой степени — смертельного для всего живого, — но и заморозил намертво все твои суставы и сухожилия, превратил тебя в кусочек льда, твердого, как алмаз, даже тверже. Фактически, ты мертв. Но в то же время…
Ты и сам уже не знаешь, жив ли ты или уже умер от переохлаждения и истощения. Сначала ты летишь куда-то вниз, в неизвестность. Ты пытаешься хоть как-то понять, куда и как тебя занесло. Ты хочешь вернуть тот миг, когда ты был на грани бездонной пропасти, чтобы исправить свое падение, свою неловкость, свою неосторожность. А потом ты теряешь ориентацию в пространстве, затем — счет времени. Ты теряешь слух, зрение, тебе кажется, что ты никогда не слышал и не видел ничего. Ты начинаешь сомневаться в том, что вообще существовал, считаешь, что все, что произошло с тобой до падения, в котором ты теперь тоже сомневаешься — всего лишь иллюзия, плод твоей фантазии, мир, где ты когда-то жил, был сотворен тобою, чтобы тебе не было скучно…
И ты навсегда исчезаешь.
Это не похоже на растворение в пустоте. Ты просто забываешь, как мыслить. Забываешь все на свете. Имена знакомых и друзей, их телефонные номера, их лица, их прикосновения, их смех, их голоса, поцелуй мамы в лоб, страстный поцелуй парня в губы, ожидание такого радостного и важного события, как свадьба, первый секс, рождение ребенка или его взросление и становление в этой жизни. Ты даже забываешь, кто ты такой. Забываешь, как дышать, как думать, как видеть, как слышать, как нюхать и как осязать — тебе это просто перестало быть необходимым. Ты просто стал никем. Частичкой этой бездны. Песчинкой, молекулой… Одной из миллиардов.
А ведь здесь даже нет понятия «смерть» вообще… Ты никогда не сможешь умереть. Ты будешь падать вечно. До тех пор, пока Вселенная не прекратит свое существование…
Шифти сидел в курительной комнате больницы и нервно прикуривал. Уже третий час он не мог уйти из этого заведения. Все ходил из угла в угол, выкуривая очередную сигарету. Пару раз он порывался сходить в ближайший бар и там напиться в стельку, чтобы хоть как-то расслабиться, но тревога за самое дорогое в его жизни сокровище его останавливала и словно приковывала к единственному разрешенному для никотинового отравления месту. Енот шумно вдыхал, вбирая в себя дым большими порциями, и выдыхал с не меньшим шумом, образуя новые сизые облака. Вскоре от такого воздух в комнате посинел и стал практически непригодным к нормальному дыханию.
Все началось с того злополучного вечера. Как только он получил звонок от Лифти, что Кэтти-Блэк нашли у дома Лэмми в ужасном состоянии и отвезли в больницу, он пулей выбежал из парка, не разбирая дороги и расталкивая редких прохожих, добежал до больницы и сразу начал рваться в отдел реабилитации. Но его туда не пустила Гигглс, которая в мгновение ока стала твердой, как скала, наотрез отказываясь пропускать внутрь «гадкого, противного, облезлого, проворовавшегося и прогнившего насквозь и в душе негодяя». Пришлось вору в шляпе с неохотой вдаваться в подробности его теплых отношений с кошкой, после чего бурундучиха с большим недоверием все же впустила.
Кэтти лежала на койке и тихо стонала. Руки и ноги ее двигались самопроизвольно, словно отдельно от своей хозяйки. Складывалось такое ощущение, что девушка от кого-то убегала, причем этот кто-то ее постоянно нагонял, хватал и делал с ней что-то ужасное, отчего та вздрагивала, принимала жалостливое выражение лица и как будто умоляла оставить ее в покое. Из ее глаз текли слезы, которые тут же высыхали или терялись в шерстке бакенбард, из груди доносился хрип и какой-то странный, нехарактерный шум, словно что-то поместили внутрь ее легких. Кожа буквально горела, температура ее тела, согласно показателям приборов, была в разы выше нормы. Такое ощущение, что кто-то или что-то варило несчастную пациентку изнутри, превращая все ее внутренности в вареные куски мяса.
— Она должна была умереть от такой температуры еще полтора часа назад, сразу после того, как что-то ее отравило, — констатировал Сниффлс, подойдя к Ворюге сзади и поправив очки. — Но… Это немыслимо — что-то еще держит ее на плаву жизни, но только еле-еле. Я не думаю, что ее сердце способно еще вынести такие страдания. В конце концов, сердце просто сварится, равно как и мозг, и тогда она умрет. И я не уверен, что в этот раз она вернется к жизни… Впрочем, я в последнее время вообще перестал быть уверенным в том, что кошка вообще когда-нибудь сможет жить нормально.
— Спасибо за поддержку, ботан! — язвительно проговорил енот в шляпе. — Прям камень с души упал! — после чего сорвался на крик, схватил муравьеда за плечи и стал отчаянно трясти. — Идиот, придурок, ты чем языком молоть, сделал бы хоть что-нибудь, чтобы она не мучилась!!! Введи ей какую-нибудь химическую бурду, что могла бы ее хоть ненадолго вернуть в сознание, дать ей шанс с кем-нибудь поговорить, хотя бы со мной! Хотя ты только и можешь, что говорить всякую заумь! Неудивительно, что после твоей «терапии» все пациенты дохнут ко всем чертям! Лучше бы тебя самого отравили, и ты бы сварился… Кому нужен такой горе-врач?!