Страница 152 из 185
- Не можешь понять свою любовь ко мне? — грустно спросила она у меня, глядя мне в глаза. — То есть ты… Думаешь, что все, что было между нами — всего лишь твоя увлеченность мною, твой инстинкт и не более того? Что ж… Ясно…
Я отвел глаза куда-то вдаль. Я не мог смотреть на то, как ее кошачьи лунные глазки наполнялись слезами, а ее грудь и плечи вздымались в беззвучных всхлипах. Хотелось обнять ее и прижать к себе, сказать, что все это неправда, что я просто выдумал это себе все, накрутил в голове, и что на самом деле я ее очень и очень люблю. Что моя любовь искренна, чиста… Но я этого не сделал. Я просто стал смотреть вглубь пустоты, позволяя Кэтти отойти и удалиться от меня на Бог весть какое расстояние, чтобы проплакаться вволю. По крайней мере, нас здесь никто не видел, так что мы могли делать все, что угодно.
Что я делал? Вроде бы пытался разобраться в самом себе… Но в то же время я причинял душевную боль своей возлюбленной. Я теперь сам заставлял ее плакать и переживать… Неужели я ее действительно не люблю? Тогда почему мне сейчас так же хреново, как и ей? Почему у меня на душе скребется целая стая кошек, раздирая легкие и горло едва ли не в кровь? Почему мои глаза болят от неумолимо наворачивающихся слез? Почему у меня губы дрожат, а я сам не могу произнести и слова от подступившего горького комка? Что со мной происходит вообще? Я ведь раньше и бровью бы не повел, если бы увидел плачущую девчонку! Но теперь… Теперь все как-то…
Я все-таки пересилил себя и посмотрел туда, куда отошла Кэтти. Она сидела где-то вдалеке, поджав под себя ноги, и смотрела в одну точку. Самое удивительное, что она не плакала. Она держала свои слезы глубоко в себе. Старалась не всхлипывать. Словно знала, что я на нее рано или поздно посмотрю. Словно стыдилась своей природной слабости глубоко переживать все плохое. Словно пыталась стать для меня нечто лучшим. Чтобы я ее наконец полюбил. И хотя она выглядела на первый взгляд спокойной, ее хвост мелко дрожал и ходил из стороны в сторону…
Я пригляделся получше. Потому что я в этот момент вдруг почувствовал, что я ее на самом деле люблю. Люблю ее опушенные ушки, грустно опущенные вниз. Люблю ее серые непослушные волосенки, надвигающиеся чуть-чуть на глаза. Люблю ее линии тела, плавные, четкие, нежные, будто она — изваяние неизвестного скульптора. Люблю ее лунные глаза, даже когда они наполнены слезами отчаяния. Люблю ее тихий и нежный голосок. Люблю ее робость и стеснительность. Было во всем этом что-то… Естественное, правильное. Я стал медленно подходить к девушке.
- Шифти, — тихо проговорила она, когда я оказался рядом с ней. — Тебе вовсе необязательно меня любить… Я ведь черная кошка. Я приношу одни беды… Ты ведь и сам сомневаешься в моей любви, мучаешься… Так почему бы нам с тобой не закончить все прямо сейчас, пока мы с тобой одни, без свидетелей?
- Потом что я не хочу тебя бросать, — ответил я, садясь рядом с ней. – Да, пусть наши с тобой отношения очень похожи на сказку. Да, пусть это выглядит странно, что мы уже через месяц после начала наших с тобой встреч ты зачала ребенка, а мы с тобой обдумываем свадьбу… Пусть так будет. Но зато это наши отношения. Наша с тобой жизнь. И никто не имеет права ее менять, кроме нас с тобой, — с этими словами я приобнял ее, прижал к себе.
- То есть ты..? — ее неуверенный взгляд на меня окончательно убедил в моем довольно быстром заключении.
- Да. Я тебя люблю. Просто потому, что ты такая есть. За то, что у меня теперь есть то, что действительно дороже всего на свете, чего больше я нигде не найду. А за таким сокровищем нужен глаз да глаз. И кто как не вор сможет уследить за ним, м? — я с улыбкой коснулся пальцем розового носика Кэтти-Блэк.
Она улыбнулась мне в ответ. «Ах да, — подумал я уже про себя. — А еще я люблю тебя за твою улыбку… Улыбайся чаще, моя милая Кэтти…». Так мы и остались сидеть, прижимаясь друг к другу, мурлыча и что-то напевая себе под нос. Я был счастлив. Думаю, моя девушка разделяла со мной это счастье. Да, пусть наша любовь кажется со стороны чем-то неправдоподобным, чересчур сказочным, обильно наполненным слишком явными и насыщенными чувствами. Может быть, все должно было быть по-другому… Но я так не хочу.
Я хочу, чтобы все у нас с кошкой было так, как есть… Всегда.
— Спросить… У своих оков..? — Доктор с недоумением посмотрел на свои браслеты. — Какого черта? Разве эти дрянные кольца на руках и шее могут мне что-то сказать?! Опять эта дрянная старуха говорит загадками… Честное слово, была бы она смертной, я бы устроил ей самую мучительную пытку на свете, мучил бы несколько недель подряд! О, она бы молила меня о пощаде, а затем о смерти, быстрой и безболезненной… Я был бы неумолим. Я бы питался ее агонией, ее болью и отчаянием… С каким бы немыслимым удовольствием я слушал ее крики и стоны… Но… — он тяжело вздохнул. — К сожалению, мне не суждено… Как же я ее ненавижу!!!
Он с силой стукнул кулаками о стены. Послышался громкий гул, стены затряслись, угрожая упасть и похоронить под собой хозяина больницы. «Так, а вот такие психи нежелательны, — заключил про себя демон. — Иначе я тут останусь навеки… Захороненным заживо под обломками своего же дома, мучимый сжиманиями этих чертовых оков… Гых, опять голоса… Опять они шепчут мне свои руны, как будто я их и сам не понимаю!». Тут он остановился. Смутная догадка в его голове начала проясняться с каждым новым повтором фразы, начертанной на браслетах. Голоса вдруг приобрели смысл для него и даже стали узнаваемыми… Это ведь были голоса всех тех зверушек, которых он так жестоко убивал. Точнее, их духи…
— Проклятье… — рыкнул Доктор, догнав смысл фразы. — Неужели… Неужели теперь… Нет. Не может быть! Она… Чтоб тебя, магия сотворения мира! Неужели на меня снова наложится печать этой магии?! И я снова окажусь в… Тартаре! — глаза его расширились до предела, а зрачки превратились в узкие щелочки. — В тюрьме всей нечистой силы?! Нет… Я не допущу этого! Не допущу! Не позволю, чтобы какая-то дрянная кошка, сама не знающая основы этой древнейшей магии, заточила меня в это ужасное место! Не в этот раз!!!
Демон вновь заходил по своей больнице, царапая все подряд и сжимая кулаки до хруста костяшек, пытаясь избавиться от боли и шептания в ушах. Ему нужны были сейчас тишина и спокойствие, чтобы обдумать план. Но тщетно — голоса становились только громче, шепот усиливался, превращаясь в целый хор. А браслеты и ошейник давили настолько сильно, что будь на месте Доктора кто-нибудь с мягкой и нежной кожей, тот непременно бы погиб от удушья, к тому же ему просто оторвало бы голову и руки в области запястий. Поняв, что облегчения ему не дождаться, драконикус вернулся в палату, где лежали его последние пациенты. Достал скальпель, ножницы, дефибриллятор, медицинские нити и иголки и приступил к операции Шифти. «Пусть живет этот олух… — думал он, пока работал. — Пусть живет… В конце концов, у него есть брат, который вряд ли захочет жить без своего старшего доставалы… Да и мне будет неинтересно, если жить останется только один из братьев».
Вскоре операция была закончена. Зарядив пластины дефибриллятора и пусти разряд по телу Ворюги, демон оживил его и уложил на свободную койку. Енот глубоко дышал и хмурился, словно ему что-то не нравилось в своем воскрешении. Его лапы тянулись в стороны и что-то нащупывали, из груди доносился стон и жалобный зов Кэтти-Блэк. Похоже, он действительно был вместе с ней в каком-то межмировом пространстве, пока они оба были мертвы, а оживление разлучило их, нагло прервало их свидание. Но Доктору вообще было наплевать. Он уже доставал из небольшого холодильника несколько шприцов с особым веществом, которое он давно хранил и никогда не использовал ранее.
— Не думал… — тяжело дыша, сказал он. — Что когда-нибудь придет время для моего стирателя из реальности… Надо бы как-нибудь поблагодарить старшего брата. Хм, весьма интересно будет наблюдать реакцию других зверушек, когда эта шельма исчезнет из реальности, утянув за собой все то, чего она достигла, все связи и достижения… Не исключено, конечно, что при этом мир изменится и обретет другую реальность, но… По-другому нельзя! Я ни за что не допущу, чтобы какой-то проходимец из большого города заключил меня в кандалы и низвергнул в Тартар навсегда! В конце концов… Нет гарантии того, что ключ от заточения снова найдет какой-нибудь тупой ботаник… — демон повернулся к мертвой кошке. — Ну что ж… Было приятно иметь с тобой дело… Сучка. Но мне жаль, придется тебя стереть из истории!