Страница 117 из 185
Снова молчание. Только плач стих, его заменило странное шуршание шерсти, трущейся о кафель. Старший близнец, решив больше не ждать, пошел в номер и сразу же оказался в спальне. А вот эта комната все-таки была обжита. Да и не изменилась она особо с момента последнего проникновения близнецов. Тот же рюкзак, тот же столик с дневником и едой, та же не заправленная постель. Окно было слегка приоткрыто на проветривание. Нос грабителя уловил почти выветрившийся, но до боли знакомый запах. Чуть позже он понял — это был аромат той самой отравленной розы, которую он ей подарил. «Надо же, — хмыкнул он. — Сколько дней прошло с того момента, когда я сожрал эту розу, отравившись и сдохнув? Не помню что-то я…».
Возобновившийся плач прервал его мысли и заставил его вновь вернуться к своей первоначальной цели. Он на всякий случай взял одеяло и тихо начал прокрадываться к ванной комнате. Стоны и тихие «мяу» не стихали. Старший близнец с минуту стоял на месте, не решаясь первым постучать и как-то начать разговор. Но потом он вздохнул, взял себя в руки и тихонько, пару раз стукнул в дверь. Все стихло. В номере повисла гробовая тишина. Потом девушка, судя по звукам, встала, что-то взяла со столика (непонятно, что именно, но очевидно для того, чтобы защититься) и тихо приоткрыла дверь. Шифти увидел ее розовый, немного красный носик, забавно задергавшийся, словно принюхиваясь. Он встал за дверью, готовя одеяло.
Сначала кошка не высовывала свой нос дальше дверного проема. Она что-то высматривала, но в коридоре было слишком темно, и ей пришлось высунуть голову. Оглянувшись и не обнаружив никого, она осторожно вышла наружу, держа в руке порожнюю банку от дезодоранта в качестве дубинки наготове. Она вся дрожала, из груди доносились всхлипы отчаяния. Рука с баллончиком дрожала, казалось, еще чуть-чуть — и она просто выронит свое подручное оружие.
Ворюга засмотрелся на эту женскую фигурку. Он пока еще не видел всего того, что с ней на самом деле случилось. Он видел лишь то, как она дрожала и как она плакала. И сердце его защемило от такого жалкого зрелища, к горлу подкатил комок, больно раздиравший горло, буквально заставляя енота заплакать. Но он держал себя. Шифти осторожно подкрался к девушке сзади, да только тут его нога задела дверь. Та поползла назад и с негромким, но в данной обстановке буквально раздирающим уши и очень неожиданным для обоих звуком щелкнула закрывающим замком. И это стало для вора очень опасным, едва ли не пагубным, потому что последовала молниеносная и весьма необычная для кошки реакция.
Та, оказавшись в полной темноте и услышав звук закрывшейся двери, испуганно взвизгнула, круто развернулась на месте и с силой швырнула пустой баллончик туда, где предположительно находился вторженец. Но снаряд, пролетев за миллиметр от лица гостя, с металлическим звоном стукнулся об стенку, а потом упал на пол. Сразу же Кэтти-Блэк почувствовала, как это неизвестный накинулся на нее, и вскоре она, не успев опомниться, была крепко замотана в собственное одеяло. Оно даже захватило ее рот, так что при попытке закричать девушка услышала лишь мычание. А вторженец между тем крепко держал ее и прижимал к себе, не давая ей возможности вырваться. При этом держал как-то странно… Вроде бы и сильно зажимая к себе, но делая это нежно и осторожно, словно боясь повредить ее, как хрустальную вазу.
— Тихо, Кэтти, тихо, успокойся, — услышала она знакомый голос у самого уха. — Это я, Шифти. Все хорошо, тебя никто не тронет. Все прекрасно, я просто пришел навестить тебя.
Его слегка хрипловатый голос, его уверенный тон вкупе с каким-то странным бархатом и нежностью возымели свой эффект — кошка перестала дергаться и полностью поддалась еноту. Тот, отдышавшись, бережно перехватил ее на руки и понес в спальню. Оказавшись там, он уселся на кровать, прислонился к стенке и крепче обнял Кэтти-Блэк. Та все еще всхлипывала, но одновременно доверчиво, словно котенок, которого только что забрали из приюта, прислонялась щекой к бакенбардам парня. Сквозь одеяло он почувствовал мурлыкание. И тоже завибрировал всем телом, отдаваясь приятному и сладостному чувству долгожданной встречи, несмотря на то, что никакой долгой разлуки не было.
Так они и сидели с минуту, не говоря друг другу ни слова. Ворюга слегка ослабил натяжение одеяла, так что возлюбленная могла поудобнее закутаться и устроиться у него на коленях. Спать обоим совершенно не хотелось. Кошке — потому что глаза ее были настолько наплаканы, что из-за слез было больно закрывать веки. Еноту — потому что он был слишком взволнован нынешним состоянием любимой. Если раньше это можно было объяснить розой-паразитом, то сейчас… Сейчас он опасался, что проживание девушки в Хэппи-Долле вместе со всеми несчастиями (которые он вспомнил вместе со своими смертями) все-таки свели ее окончательно с ума.
— Почему ты пришел ко мне? — спросила тут хозяйка номера. Тихо, шепотом, без какой-либо эмоции.
— А? Что? — переспросил Шифти.
— Почему ты пришел? — чуть громче, но все так же безэмоционально повторила Кэтти-Блэк.
— Просто так, — пожал плечами енот в шляпе. — Увидеть тебя хотел.
— И ты… Не обижаешься на меня?
— За что?
— За… Это, — лапка кошки, высвободившись из одеяла, едва коснулась его шрама на лице.
— Нет… Совсем, — прошептал Ворюга. — Это ты меня прости, что накричал на тебя вчера. Я понимаю, ты была напугана, и… Я не должен был так на тебя давить. Нужно было просто вывести тебя из того жуткого места, спасти… Что с тобой? Почему ты снова плачешь?
Ответа не последовало. Кэтти просто заплакала. Так же тихо и жалостливо, при этом она совершенно не стеснялась того, что у нее есть свидетель ее слез. Она уткнулась еноту в грудь и всхлипывала уже там. Вор был очень обеспокоен таким поворотом событий. Ему, откровенно говоря, не нравилось психическое состояние кошки. Чего доброго она действительно стала сумасшедшей и больше не будет в состоянии адекватно воспринимать этот чертов мир убийств, насилия, гнева и… Хотя может быть, ее мозг правильно сделал, что отошел от реальности? Не желая более терпеть эти смерти, этот постоянный страх неизвестной, но такой близкой гибели…
Шифти не помнил, что на него нашло. Он просто взял одной рукой лицо девушки, притянул к себе и впился в ее губы. Страстно, желанно, но в то же время достаточно осторожно. Его язык прошелся по сомкнутым зубкам кошки, а потом по ее верхней губе. Сразу же он почувствовал небольшие углубления шрамов там, где могли бы прокусить клыки. Он, прекратив поцелуй, удивленно посмотрел на лицо Блэк, в особенности на ее верхнюю часть губы. Так и есть: там виднелись две отметины, из-за которой сама губа превращалась в подобие «заячьей». Похоже, что бедная жительница отеля вчера как-то умудрилась прокусить себе ее до крови и даже насквозь…
Неприятное открытие заставило Шифти по-новому взглянуть на свою любимую. Он снял с нее одеяло. Луна, до того момента не достававшая своими лучами до пары, наконец осветила черношерстное тщедушное тельце. И старший близнец буквально ахнул от ужаса и удивления. То, что он увидел, было выше его ожиданий. Это было даже хуже, чем тогда, когда он на пару с братом избил Сплендида двумя годами ранее.
Кэтти-Блэк была вся покрыта шрамами, в основном глубокими и заметными даже издалека. На лбу виднелась полоска еще не до конца зажившей кошки и едва-едва проросшей, но уже не черной, а темно-серой шерстки. То же самое было и на губах. Белое «жабо» на груди с рыжим краями, до того бывшее таким пушистым и густым, теперь заметно поредело и еле-еле скрывало полуголую грудь девушки. Кстати говоря, вокруг каждого такого «холмика» Ворюга различил тонкую полосу шрама от ножа, словно молочные железы отрезали от хозяйки. Тревожно пробежав глазами по телу, грабитель почти с истерическим ужасом увидел на плоском животе кошки белое образование в виде буквы I. Осторожно коснувшись этого места, он понял, что тут действовали медицинской нитью. Причем довольно толково зашили, только почему-то нитка была именно белого цвета.