Эгрегор

Титивиллус неловко поднялся, будто это причиняло ему боль и было неествественно. Интересно, сколько веков это существо сидело за своим письменным столом?

Между тем он поднялся и торжественным голосом возвестил:

– Магистр ошибок и опечаток. Властелин человеческой глупости и невнимательности, к вашим услугам, гоподин Мифарес.

Титивиллус согнулся в полушутливом поклоне.

Я с сомнением посмотрел на рабочий стол выходца из Небесного Царства. Он будто был вырван из эпохи, называемой в Проявленном мире средневековьем:

– Оболочки создали компьютеры и другие электронные механизмы. Как твой пергамент влияет на них?

– Оболочки считают, что развили технологии, но смысл от этого не поменялся. Даже если раньше писали чернилами, а сегодня в недрах компьтерных программ, это всё есть одно – Слово. Бескультурие, сокращение слов и откровенные ругательства. Всё это не даёт раскрыть истинное Слово. Губит записанную мысль. Искажает благословение, данное неразумным существам – передавать свои мысли письмом. Но для этого есть я. Я чувствую искру в аниме оболочки. И ещё больше её искажаю.

– То есть заставляешь ошибаться или искажать текст?

Тонкие, длинные пальцы правой руки существа, легли на очки, сняв их с переносицы. Опустив на них взгляд Титивиллус достал другой рукой откуда-то пыльную тряпку и начал их протирать:

– Это не совсем так. Знали бы вы, насколько важно слово. Особенно написанное. Сказанное ведь сразу замолкает, едва стихнет голос. А вот написанное нет. Оно живёт на странице. Как живое существо.

– Его можно стереть. Особенно если оно в компьютерной программе.

– Для этого нужен я, – широкая улыбка озарила лицо Титивиллуса. Очки он вернул на место, вновь подняв перо и макнув его в чернильницу. – Всё, что было написано, лежит у меня здесь.

Сетан вновь просунул руку под стол и достал оттуда ещё в первый раз запремеченный мною рюкзак. Обычный, холщовый, с добротными лямками, чтобы можно было носить в далёкие странствия. Признаться, несмотря на всю свою неприметность, видя его мне казалось, что в нём есть какая-то неправильность. Чем-то он отталкивал взор от себя, будто от него исходила какая-то загадочная аура. Хотя её буквально не было. Существо продолжило:

– Я должен показать их Диасу. Я хочу, чтобы он увидел мой труд, когда вновь прибуду в Небесное Царство.

Титивиллус, несмотря на свой необычный рюкзак, показался мне забавным. Эдакий слуга, что был вынужден подчиняться двум хозяинам, но старающийся одинаково им угодить. Идеальный подчинённый, тянущий лямку службы с присущей усердностью, что не могло не восхищать. И я, с удивлением даже для самого себя, вдруг сказал:

– Можно мне посмотреть на твою работу?

Морда существа посветлела от счастья. Взглянув на меня взглядом сумасшедшего учёного, показывающего своё безумное изобретение случайному свидетеля, он проговорил:

– Конечно, магистр Мифарес! Почту за честь.

Представитель народа сетанов, весь подобрался от удовольствия. Видать разлука с цивилизованными духами или представителями своего народа, наложила отпечаток. Я даже представить не мог, с кем мог писарь общаться в Эребе.

Будто подтверждая мои мысли, он отложил перо, отставил чернила и взмахнул пергаментом так, что верхний конец медленно падал в воздухе, подняв в воздух пыль.

Пыль, многим больше, чем мог поднять обычный кусок бумаги, заполнила всю комнату, скрыв от меня фигуру писаря. Едва она осела, я вижу другую комнату, в центре которой стою. С потолка льётся не живой, электрический свет. Десятки окон раполагаются по всему залу, что имел размеры, способные уместить в себе десятки оболочек. Типичный гроб из бетона и пластика, который люди называют офисом. Выглянув сквозь стекло на улицу, я вижу там темноту, нарушаемую только таким как и здесь электрическим свечением десятков уличных и домашних ламп. Скорее всего, уже поздний вечер.

Меня окружают десятки тихо гудящих машин, что сами оболочки называли компьютерами.

– Как такое возможно?! Я в Проявленном мире?

Голос Титивиллуса я услышал откуда-то сверху, будто он спрятался в подвесном потолке:

– Нет, это не совсем так. Некоторые сетаны, такие как я, например, могут лишь приоткрывать окна в Проявленный мир. Прорваться в него или хотя бы в Завесу, не в наших силах.

Вы же сейчас находитесь именно в Завесе, хотя это мои воспоминания. Заметьте какие великолепные детали! Я запоминаю всё, что когда либо видел. Но даже такому созданию как я не в силах так легко путешествовать по Двуединому миру, как вам. Конечно, это дополнительное свидетельство богоизбранности вашего народа и исключительности.

Лесть Титивиллуса пришлась мне по душе, даже если она и была несколько наигранной. Приятно знать, что даже в такой дыре, какой был Эреб, знают о славе моего народа. Тем более от сетана. Кстати, нужно запомнить это слово, которым Титивиллус назвал себя и своих собратьев.

Между тем, я замечаю движение. За одним из компьютеров, будто в раковине, сидел молодой мужчина в очках, азиатской внешности. Ворот рубашки расстёгнут, будто ему не хватало воздуха. Дрожащие руки, мелкают по клавишам клавиатуры. Лоб покрыт испариной.

Между тем сетан продолжил:

– Обратите, пожалуйста, ваше драгоценное внимание. Этот юноша занимается важным и утомительным делом. Не мудрено, ведь живущим в Проявленном мире требуется отдых. Он устал, хотя очень старается не упустить чего-то важного. И, в конечном счете, он теряет внимание. Это даёт мне силу. Ставлю один маленький символ, что практически не заметен, на безликом тёмном фоне его экрана.

Я чувствую какое-то движение, словно внезапный порыв ветра, ворвался в комнату. Свет в зале мигнул, но парень этого не заметил.

Я отчётливо вижу на экране принесённый извне символ. Он извивался будто змея, ярко пылая на белом фоне. И очень походил на те, что я видел до этого в документах Титивиллуса. Но оболочка его не видит, он ведь не в Завесе.