Страница 102 из 102
Минги ликовал! Его блудный брат, мерзавец Мифарес, разоритель родного подмира магистра искусств, оказался ещё более мерзким, чем раньше считал Минги. Внешне уверенный собой эгрегор имел изъян, потянув за который можно было легко сломать его, как тонкую ветку, лежащую под ногами. Просто наступив.
После исчезновения Вендиго, Минги решил лично выяснить, что случилось с духом-убийцей. И кого же было его удивление, когда он узрел!
Мифарес имел слабость, а именно какую-то порочную тягу, к оболочке из Проявленного мира. Он посадил своего баку на цепь, дабы тот сторожил её от посягательств из-за Завесы. Но умный эгрегор сразу понял, что к чему буквально с первого взгляда. Ему было достаточно прочитать аниму девушки, чтобы увидеть сколько раз Мифарес прикасался к ней. Сколько раз манипулировал и изменял её характер. Какие выводы вкладывал в её примитивный разум. Эгрегор не просто прочитал аниму оболочки как открытую книгу. Он смог заглянуть в закрытый разум своего брата и нашёл то, что порочило его. Ставило в разряд преступников, имевших извращённую склонность к возвеличиванию простой оболочки. А это, ни много ни мало, осквернение Изначального Плана Великого Архитектора. То есть открытая ересь в самой тяжкой форме.
Сейчас Минги был в своей мастерской, заставленной произведениями искусств, созданных его оболочками. Дух удобно устроился в кресле. На пюпитре также покоился гигантская книга, молчаливо взирая на всё глазами заточённого в неё духа.
Эгрегор мечтал. Радужные картины, показывающие унижение брата, проносились в разуме Минги. Одна краше другой. В одном из предложенных вариантов, Мифареса самого ссылали решением Круга Шести в Эреб. Брат имел жалкий вид, пытался оправдаться, но даже Старейший был неумолим. Магистр искусств предоставил неопровержимые доказательства. Так что от них не отвертеться даже такому изворотливому ужу, каким был Мифарес.
– Зря ты так поступил, – сказал самому себе Минги. – Нужно было хотя бы извиниться.
Осознание того, как следовало поступить, пришло как всегда в виде самой обычной лёгкой мысли. Губы мыслеформы магистра искусств искозила лёгкая улыбка. Он отомстит. Непременно отомстит.
Конец