Эгрегор

Облако всё ближе. Вампир идёт.

С этим существом не имеет смысла говорить. Наверняка, он и не умеет. Лишь злобный разум, что желает поглотить любого духа. Тут нужно только сражаться.

Но выполнить концентрированный удар мне не удалось. Наспех насытив его хизией, я выпустил на волю молнию с красноватым отливом. Вспышка яркого света озарила всё вокруг на многие километры, завесив мой взор на несколько секунд.

Едва молния развеялась, я вновь увидел облако. Ничего не произошло.

– Тебе больше не справиться со мной, – с отчаянием бросил я.

Колдовской взор практически не замечал инфернальную сущность. Лишь небольшой всплеск практически неосязаемой хизии. Зато всё окружение будто пропиталось им. Весь подмир был энергией чувств. Одним огромным отчаянием, сотен миллионов оболочек, что напитали собой его.

В прошлый раз я не видел этого. Мне было не до того, лишь бы убраться из ловушки. Но сейчас я явно почувствовал себя внутри огромного чудовища, которым оказался Десперим. Дух-подмир. Чей голод был практически осязаемым.

А вот и сам вампир. Отражение отчаяния во плоти. Он выплыл из облака, скрывавшего внутри себя это существо.

Огромная, круглая туша буквально висела в воздухе. В центре горел адским пламенем единственным глаз. Его зрачок медленно осмотрел окружение, будто кого-то искал и остановился на мне.

“Вот ты где”, – пронеслось у меня в голове и существо двинулось ко мне. Значит мыслеречью оно всё же владело.

Существо будто было гротескной копией из сказок, что когда-то читала Марте её мама. Только там речь шла о сказочном персонаже, а здесь о духе со звериным безумием.

Вампир приближался и уже менее четырёх метров, по меркам Проявленного мира, разделяло нас. Существо разинуло пасть, в которую легко можно было уместить всю мою мыслеформу. Показались два ряда мелких и очень острых зубов. И ведь на этот раз Десперим не станет нянчиться со мной. Поглотит как можно скорее.

Я не смогу победить его. Страх заполнял разум по мере того, как существо приближалось. Я не мог бежать; приходило осознание, что мои давно забытые муки скоро вновь станут реальностью. Вот если бы я был таким же как Ваалан, то наверняка мог бы сражаться за свою жизнь! Мечник не стал бы просто смотреть на своего мучителя. Но я не знаю, что с ним сотворил Десперим. Мысли возникали быстро и сумбурно, атакуя практически отчаявшийся разум.

Но я ведь эгрегор. Если мне не хватает эмоций, то я могу их просто взять. К тому же нужный донор находится сейчас рядом.

Я так никогда не делал. Да и ни один эгрегор, насколько я знал. Так что не знаю, было ли это возможно с братом, если бы он находился в сознании. Но в таком состоянии очень даже можно. Я раскрыл карту чувств своего спутника. Перед моим колдовским взором открылась аура, во многом схожая со свечением, что давала анима оболочек. У Ваалана она была практически ярко красной, будто весь разум брата состоял из сплошной ярости. И я лишь позавидовал силе воле, с которой он гасил в себе это чувство. Только в дальнем уголке, забытом самим мечником, теплилась радуга остальных чувств.

Надо ли говорить, что у эгрегоров нет анимы?! По замыслу Великого Архитектора, мы были лишены этого бесполезного органа. Как гласила Книга Знаний, каждый из нас представлял из себя какую-то яркую эмоцию. Хотя по факту, более развитый разум позволял чувствовать любые из чувств. Я не знал, какой эмоцией был сам, и в общем не слишком интересовался этим. А вот Ваалан ожидаемо представлял собой ярость.

И я пил её, будто хизию в Проявленном мире. В отличие от последней, мне не казалось, что я насыщаю себя, но с каждой новой порцией, я чувствовал, как она клокочет во мне желая выхода:

– Ты не поглотишь меня, тварь!– закричал я в сердцах.

Как бы это не было удивительно, но от ярости появилась ясность разума.

Отчаяние сравнимо со страхом перед безвыходной ситуацией. Это практически не желание спасать себя. Но ярость, обратное чувство. Благородное. Оно побуждает к действию. Обнажает внутренний потенциал и способность к сопротивлению.

Между тем солнечный свет невидимого солнца потух и на мёртвый подмир навалилась тьма. Сквозь её пелену, я видел колдовским взором, подсвеченное астральное тело своего противника. Его края отливало алым.

Сквозь тьму я вижу большую, круглую тушу. Будто солнце в миниатюре, с огромным глазом по середине залитым алой кровью. Внизу располагался широкий рот, с сотней мелких и острых зубов.

Существо двигалось медленно, словно хищник, что приближался к своей жертве, готовый к прыжку. Но бояться стоило не его:

– Ты – грубая пародия на эгрегора. Но питаешься только отчаянием. Прошлый раз ты почти победил меня. Потому что я не сопротивлялся. Что ты сделал с моим братом? Банально усыпил? Что ж, я скоро это узнаю.

У Десперима была связь со своим слугой. Через неё, коварный подмир управлял своим рабом. Вот бы понять как.

– Я вижу тебя.

Тихий детский шёпоток пробрался сквозь хор других голосов. Такой мог принадлежать мальчику из рода оболочек. Лет шесть-семь, не старше:

– Ты вернулся, но бежать теперь нет смысла. Всё потеряно. Он победил.

Туша остановилась. Будто в не решительности, уткнулась в невидимую стену. Рассматривая меня своим глазом, вылезающим из орбиты.

Вампир рождён отчаянием ребёнка. Я чувствую его внутри создания. Простейшее создание с примитивным разумом. Оно в замешательстве. Ведь я не сломлен. Но теперь мне не страшно. Любопытно. Создание Десперима не нападает. Потому что я не поддался.

“Он пожрёт тебя. Зря ты сюда вернулся. Ведь теперь тебя ждёт лишь смерть”.

Вспыхнуло солнце. Но не то, то озаряло собою мёртвый и лешённый жизни Десперим. Настоящее, пышащее жаром. Зелёный ковёр листвы, заслонил собою небо.

Я в лесу. Сижу, прислонившись к дереву. Спиной ощущаю грубую кору, что рвёт голую кожу. Ледяная хватка ужаса сдавливает грудь. Приглушённое рычание извещает о скорой гибели.