Эгрегор

Да, всё так и есть. Масштаб войны должен быть куда более впечатляющим, нежели горящие пылающие дома и десятки убитых оболочек, боль которых ещё висела в Завесе. Расплавленный асфальт, потоки металла, текущего по улицам словно лава, остовы железных бесформенных машин, да падающие на головы бомбы, дарящие пожирающий огонь и разрушение. В общем, всё то, что оболочки называют словом ад.

Но чтобы понять, что же всё-таки происходит, мне нужно сменить ракурс.

Я вознёс свой разум в небо, всё дальше удаляясь от суетной поверхности города. Разноцветные звёзды, такие безмятежные и, казалось, неподвижные, высыпали передо мной на лоскутное одеяло небосвода. Лишь одинокие облака, проплывающие будто бесплотные призраки, загораживали мне столь величественные небесные тела.

На земле же умирала эта идиллия. Словно чудные муравьи, оболочки спешили в разные стороны от ярких вспышек взрывов и столпов огня, объявших редкие здания. Дороги, по которым текли их потоки, подсвечивали стремительные росчерки издали похожие на мотыльков. Гонимые воздухом, до меня доносились раскаты взрывов, словно это гремел гром.

Перейдя на колдовское зрение, я увидел реки грязно-серой хизии, что заполнили Завесу. Они практически идентичны той, что создал я внутри Шара Чародея. Её волны разливались текучей лавиной. Но я не мог поглотить её. Эгрегор, что породил такую энергию, по праву пожирал её единолично.

Её запах манил. Сознание грозилось отключить рассудок, если я не поддамся искушению. Нужно всего лишь найти оболочку и заставить его выйти на губительный огонь из извергающих медную смерть стволов… Ценой колоссальной силы воли, я заставил себя не думать о том, что насыщение находится так рядом.

Где она?! Марта? Единственное живое существо во всей вселенной, которое имело для меня значение. Та, ради кого я мысленно перебирал варианты казни, которой подвергну своего брата, если хотя бы волосок упал с её головы.

Я отправил свой дух вниз, вглядываясь в каждое лицо убитой в этом хаосе оболочки. Молчаливые маски с застывшим ужасом, испытанном в последние секунды жизни. Эти существа не понимали что происходит. И тем более, почему они должны умирать. Я испытал сильное облегчение, не узнав среди них Марту.

Нужно попробовать найти её самому. Я вызвал в сознании её образ.

Но, конечно, ничего не произошло. Колоссальные эманации чувств заглушали мои врождённые способности к поиску оболочки. Но, вдруг я ощутил слабое биение её сердца. Марта определённо была жива и была где-то рядом. С ужасом понимая, что это может быть ненадолго, я принялся искать Минги. Не остановив брата, я не отведу угрозу от неё.

Определить где он по потокам хизии оказалось не так-то легко. Едва я направил свой дух к одному из них, как меня им чуть не увлекло. Попав в такой стремительный круговорот, я мог сам лишиться рассудка. Голоса оболочек, только что умерших или ещё умирающих, ненависть, что клокотала внутри их убийц. Вернувшись обратно в тело, я решил начать с них.

Я видел фигуры воинов. Они были немногочисленны, но в руках было оружие, изрыгающее из своего чрева медные снаряды со стальными сердечниками внутри. Прирождённые убийцы, не знающие жалости к своим жертвам. Огнестрельное, автоматическое оружие разило невинных, словно коса срезала колосья. Тела несчастных падали на мостовые в лужи быстро собирающейся крови. Некоторые из-за хаоса и криков, что охватил других оболочек, умирали так и не осознав, откуда пришла опасность и где искать спасения.

Вакханалия! Кровавый хаос, что противоречит божественному порядку Великого Архитектора! Мой возмущённый разум буквально кричал. Эгрегоры потратили столько сил, чтобы призвать оболочек к цивилизованности. Мы дали им идеи, что вели к просвещению. Создавали общество, в котором оболочки были разными, но их различие делало только сильнее сами народы. Постепенно размывали понятия полов, изживали дискриминацию, возвеличивая индивидуальность. Народы, бывшие рабами, сами становились хозяевами. Признаться, шли годы, но люди менялись под нашим надзором всё сильнее и сильнее и многие изменения шли уже практически без вмешательства эгрегоров. По накатанной дороге, набирая скорость будто лавина. Сметая другие мысли, что ещё не изжились в умах.

Но теперь мой брат, что, казалось, один из немногих, кто искренне любил человечество, своей рукой, словно мастер управляет куклами, выводил прекрасные картины или создавал другие предметы искусства, сейчас ввергал оболочек в примитивизм первородного убийства.

Ох, как греховно твоё падение, Минги! Насколько искренна ненависть, вовремя нащупанная и заботливо разожжённая тобою в аниме глупцов. Я вижу её алую ауру, что поднимается над крышами зданий. Всего оболочек двадцать, не больше, сейчас держали в страхе целый город. Пора остановить этот кошмар, пока кто-нибудь из них, не навредил Марте.

По ауре ненависти, источаемой одним из убийц, я нахожу его в каком-то переулке. Его братья разделились, чтобы эффективнее нести смерть иным чем сами, метр за метром проходя опустевшие улицы. Но нельзя забыть, что возмездие за содеянное скоро прибудет, а значит нужно успеть убить как можно больше.

Я следую за молодым мужчиной. В его облике нет ничего странного и необычного для здешних оболочек. Простые чёрные джинсы и такого же цвета куртка. Лицо ничем не прикрыто. Он и не собирался прятаться. Глупец был готов к смерти и даже жаждал её.

Мы идём в каком-то переулке. Впереди узкие проходы, меняются не существенно, будто декорации дешёвого театра. Под ногами брусчатка, блестит влажными лужами, пролитого недавно дождя. Убийца спешит, совсем не глядя под ноги, но не переходит на бег. Мышцы устали, но адреналин стабильно поступает в кровь и ведёт его дальше.

Впереди коридор упирается и мы поворачиваем направо. Обычная подворотня, с нависающими стенами вокруг нас. Убийца этого не видит, но среди мусора тянется тонкая струйка дыма – хизия. Он замечает движение и как голодный хищник устремляется вперёд.