Эгрегор

Нельзя даже примерно представить, насколько пришествие масочника изменило жизнь племени. Болезнь детей сначала пытались лечить, но очень скоро люди поняли, что виной всему нечто необъяснимое, потустороннее.

Для борьбы с этим, в селение позвали кама из ближайшего селения. Жилища окуривались травами, отвратительный запах которых пробивался даже сквозь Завесу. Сомневаюсь, что он мог лишить масочника контроля над детьми, лишь немного его дезориентировать.

Причудливые барабаны выбивали ритм, а губы кама нашёптывали заклятья. Я беззлобно рассмеялся, следя за неуверенными движениями. Кам был наслышан о зле, что поразило детей племени и теперь сам боялся, что это зло не будет уничтожено, а наоборот, выберет его в качестве своей жертвы. Глупцу было невдомёк, что масочника интересовали только дети и их приторный ужас.

Прожив несколько дней в селении, но так ничего не сделав с напастью, беспомощный кам удалился под возмущённые крики селян. Признаться, ему ещё повезло, что обезумевшие родители его не убили.

После прибытия кама и его манипуляций, масочник пришёл в бешенство. Конечно, все потуги изгнать духа, были похожи на ничего не значащие укусы комара, но коварное существо из Пустоты решил проучить племя. Сны его жертв стали ещё более жестокими. Дети начали буквально сходить с ума. Некоторые перестали ложиться спать, справедливо считая, что наяву над ними нет контроля.

Но безумия всё равно не удалось избежать. Несколько ребят не спавшие долгие дни и ночи, двое мальчиков и Хатун, девочка в сознании которой я побывал, обезумев от ужаса и усталости, прыгнули со скалы. Дети разбились насмерть, а обезумевшие от горя родители, ещё несколько дней не могли достать их тела из-за сильных дождей, что подмывали склоны.

Но что же наш герой из Пустоты? Я направляю своё сознание в священную рощу.

А вот и он сам. Глядя на ментальное тело масочника, можно заметить колоссальные изменения. В последний раз, когда я его видел, дух был размером с обычную детскую куклу, здесь же я видел эфирного гиганта на две головы выше меня. Форму духа распирали тугие мышцы, словно сама хизия изменила его, еле сдерживаясь внутри астрального тела.

Масочник сидит на импровизированном троне из веток и стволов старого дуба, что местное племя подготовило ему. Оболочки даже не представляли, как в Завесе теперь выглядело священное место. На духе видна накидка из меха волков. Одеяние сшито грубыми нитями, на манер тех, которыми скрепляют паруса рыбацких лодок. Это жертва от охотников племени, которым он через детей внушил это сделать. На голове красовалась корона из трёх детских черепов. Рты беззвучно шевелились, будто кости пытались выговорить какие-то слова. На самой границе сознания, я еле слышал детские голоса, взывающие ко мне. Они просили убить масочника, чтобы освободить себя от страданий.

Забрав жизни детей, коварный дух получил и их аниму, что обитала теперь внутри черепов. Но это была и специальная метка для других духов, что это существо своим могуществом забрало жизни трёх оболочек. Такие действия почитались жителями Пустоты и считались особенной доблестью.

У ног масочника кружились две змеи-кикиморы, что облизывали раздвоенными языками ноги гиганта, восседающего на троне. Особенное подчинение, свидетельствовало о том, что духи покорились воле масочника.

Я почувствовал, как что-то поменялось. Будто едва уловимое дуновение ветерка, которое возникло в наглухо закрытой комнате. Внезапно черты окружающей обстановки стали будто более красочными, а отдалённые предметы приобрели более чёткий вид.

– Ты прибыл, эгрегор. Добро пожаловать в мои воспоминания.

Под маской из мешковины будто двигается рот, когда существо говорит. Я готов был поклясться, что если бы его видел, то он улыбался бы.

Ментальная ловушка. Расставленная в рисунках духа-губителя юных душ. И я попал в неё, словно самый жалкий из жителей Пустоты.

Как я уже упоминал, течение времени не имеет кардинального значения в нашем мире. Масочник погиб в моём времени, но в своих собственных воспоминаниях, запечатленных на грубых камнях пещеры, часть его сущности была жива. Так что сейчас передо мной был именно он, причём в часы своего самого большого могущества. Возможно, ради этого эти рисунки и были там, где их оставил масочник.

– Ты ловок, мой друг, – с изрядной долей уважения, произнёс я. – Но нам не зачем сражаться. Я пришёл ради поиска своего брата. Твоего хозяина.

– Причины, по которым ты нарушил границы дома моего господина, не имеют значения. Меня связывает клятва, данная магистру Минги. Никто не смеет входить в его жилище и уходить их него живым. Такова плата за нарушение спокойствия.

Сейчас масочник был несравненно сильнее, чем во время нашей последней встречи. Хизия будто была готова разорвать его ментальное тело пополам, не найдя стремительного выхода. Конечно, даже в таком состоянии он не был сильнее эгрегора, но это при наличии у меня сил, хотя бы приблизительно равных. В текущем состоянии, я мог лишь надеяться на быструю смерть. А масочник мог записать себе ещё и победу над глупым эгрегором, угодившим в хитроумную ловушку. Значит, остаётся только тянуть время, оттягивая неизбежное:

– Я чту твою клятву, данную моему брату. После того, как я убью тебя, то сообщу своему брату, что ты до конца выполнял свой долг. Но перед этим, я хотел бы до конца узнать твою историю. Как случилось, что ты стал запертым в Пустоте, без возможности вновь вкусить драгоценную хизию юных оболочек?! Это ведь не противоречит твоей клятве?

Признаться, мне действительно было это интересно узнать. Существо, подобное масочнику, загнанное в рамки одной части Двуединого мира, не могло полноценно существовать. Но более интриговало: почему он не мог вновь посетить Проявленный мир.

Было видно, что мои слова озадачили масочника. Желание показать мне, как добился такого впечатляющего могущества и что случилось потом, пересилило его жажду убийства. Мешковина, из которой состояло лицо существа озадаченно надвинулось в районе того места, где должны были быть брови. Но вскоре вернулись назад. Дух принял решение: