Эгрегор

– Тогда смотри. Но знай, что ты в моей власти и не покинешь мои воспоминания, пока я тебе этого не позволю.

Всё что я видел, погасло, словно внезапно кто-то закрыл занавес театра. Декорации сменились. Я вновь вижу ночь, чернильным занавесом накинувшуюся на долину. Вокруг будто молчаливое воинство, раскинулись тёмные остовы деревьев. Лишь давящая как аркан тишина, несвойственная ночному лесу. Она будто кричала о том, что все звери покинули это гиблое место.

И вправду, обитатели леса чувствовали присутствие злого духа и благоразумно покинули его. Теперь безмолвие не нарушало ничего.

Хотя нет, я не прав. Где-то впереди алеет костёр. Мокрые ветки в нём трещат и брызгают веером алых искр, будто фейерверком осыпаясь на землю. Возле него, подставляя руки под огненные языки, с одинаковой охотой лижущие как человеческую плоть, так и древесину, сидит оболочка. Уже совсем старик, с морщинистой, сероватой кожей на лице. Костлявые руки будто наспех обтянуты ей.

Это ещё один кам. Греет старое тело теплом костра. На огне стоит медный котелок, где побулькивает какой-то бульон.

Ещё один глупец решил бросить вызов будущему слуге моего брата. Интересно, насколько далеко бежал бы старик, если бы знал, с кем имеет дело?!

Но кам не испытывает страха, я это вижу без использования своих способностей. Он не просто так пришёл в лес. Ночной незнакомец знает о том зле, что здесь поселилось. Правда не знает точно кто это, но он как раз для этого и пришёл сюда.

Место старик выбрал хорошее. Не слишком близко от логова масочника, но и не настолько далеко, чтобы его не почувствовать. Что это, наитие? Не похоже. Этот представитель рода оболочек заслуживает интереса к своей персоне. Все его действия завораживают своей уверенностью и мастерством. Я перевёл свой взор в колдовской спектр и чуть не прикрыл глаза от яркого, сиреневого пламени, которым полыхала анима этого человека.

Между тем мысли чисты как капелька родниковой воды. Он спокоен, не выделяет хизию, словно старик только и занимается тем, что по ночам посещает места, населённые духами Пустоты.

Я вижу, как он совершает обряд. Из мешка, лежащего на земле, старик достаёт живого кролика с крепко связанными лапками. Живое существо почти не двигается, но страх его чувствуется, хотя он слаб и не настолько силён, как у оболочек.

В старческой руке мелькает ритуальный нож, испещрённый неизвестными рунами. В моём зрении, он горит ярким огнём, как пылающая анима кама. Отточенным движением шаман перерезает горло кролику, кропя сырую землю каплями тёплой крови. Головка зверька обмякает в руке, старик же обводит мёртвой тушкой будто чертит ей невидимую пентаграмму.

Старик беззвучно нашёптывает какие-то заклинания себе под нос. Как и в прошлый раз небеса не разверзлись, не полился огонь, сжигающий всё на своём пути. Но, к моему немалому удивлению, в движениях старика была какая-то своя логика. Размеренные потоки эфира, вдруг пришли в движение. Мелкие обитатели Завесы, феи и кикиморы, игоши, даже угрюмые лихо, все духи заспешили прочь от места ритуала.

Мой колдовской взор позволяет видеть больше, чем может шаман. Трупик животного начинает сиять, окутываясь серым туманом. Завеса содрогается, будто раскатами бушующего грома. Я вижу, как тонкими нитями в тело кролика втягиваются потоки хизии, что до этого напитывали масочника.

Это оболочка?! Откуда он такое знает? И каким образом влияет на Завесу!

Простой шаман из Проявленного мира на моих глазах замкнул потоки хизии на тело самого обычного животного, лишив одного из самых пронырливых и коварных духов Пустоты его законной пищи! Поразительное заклинание вскружило мне голову! Каким могуществом буду я обладать, если смогу его использовать. Правда нет никакой гарантии, что подобные манипуляции помогут мне лишить хизии эгрегора, но попробовать стоило.

Я отправил своё сознание в отброшенную шаманом тушку животного.

Меня интересует не состояние тела, а структура заклинания, что творил шаман.

Проникнув внутрь, я принялся изучать воздействие ритуала.

Структура заклинания была грубой, это и не удивляло. Она значительно отличалась от мягких манипуляций эгрегоров. Даже Ваалан, самый грубый и прямолинейный из нас, не мог бы этого не отметить.

Но само заклинание на отбор у масочника хизии, щедро напитано энергией. Я пока не понимаю механизм, но видимо это ему помогли достигнуть слова ритуала. Причём колдовской шторм начался сразу после смерти животного. Именно она послужила катализатором спущенного как курок заклинания.

Я решил проследить за привлечённой шаманом энергией чувств. Да, вот она. Тёмная хизия. В колдовском спектре она выглядит как угольно чёрный туман, что обвивает тонкие нити вен и артерий тела зверька. Чернильными пятнами покрывает органы, будто они покрыты страшными метастазами.

Тёмная хизия, нередко уже упоминалась мной. Так вот, это особая хизия, та её часть, что была отражением самых болезненных чувств оболочки. Это ужас, невыносимая боль или глубокое уныние. Если бы мне понадобилось объяснить оболочке про этот вид хизии и его значение для эгрегоров, то я привёл бы в пример жирное и насыщенное молоко, вместо обезжиренного.

В случае, когда тёмная хизия не была поглощена духами или эгрегорами, она накапливалась в Завесе, чтобы потом возвратиться в Проявленный мир. И тогда его своды сотрясали землетрясения, заливали наводнения, или что-то другое, что сами оболочки называли природной стихией. Эгрегоры использовали любой вид хизии, в зависимости от своей потребности преобразовывая энергию. Но многим нравилась именно тёмная тем, что она насыщала быстрее.

Целая плеяда духов Пустоты питалась ей, как стая гиен ожидая в Завесе, когда Проявленный мир сотрясали войны или голод или очередной эгрегор пускал под нож своих подопечных. Несмотря на это, я не был особым любителем страданий оболочек, используя такие манипуляции лишь в те моменты, когда мне требовалось быстрее насытить свои силы.