Эгрегор

А вот и слуга Хозяина Пустоты. Развоплощён масочником, а кем же ещё?! Ещё одна загадка подмира Минги решена.

Закинув парус обратно в лодку, будто погребальным саваном накрыв посланника Справедливости, я вдруг застыл, в восхищении глядя на море. Красивые волны. Я – житель Пустоты, вдруг явственно ощутил всю красоту сотворённых миров. Конечно, это всего лишь копия, сделанная с Проявленного мираю. И то, она была здесь как простая калька с картины неизвестного мне художника. Но даже зная это, нельзя было не восхититься той красоте, что была в ней сокрыта. И скоро всё это поглотит огонь когда пробудится Чёрное Солнце.

Внутри каверны ничего не поменялось. Темно словно в неприветливом космосе. Только где-то одинокие капли звонко бьют по воде.

“Опять эта надоедливая капель” – недовольно подумал я.

Дверь я прикрыл сразу, как только вызвал огонь и безликие серые камни вырвались из плена темноты. Удивительно, но я не заметил этого сразу. Стены, пол и потолок обильно устилали рисунки, схожие с теми, что когда-то давно в совершенно таких же пещерах оставляли оболочки. Наверное не заметил, когда бежал к двери.

Совершенно неожиданно, но это как раз и были картины совершенно обычной жизни какого-нибудь племени. Вот охотники с копьями нападают на животное, похожее на оленя. Его атакуют с нескольких сторон, печальный для животного исход неизбежен. Чуть поодаль на стене продолжение. Тушу добычи тащат к месту стоянки племени. Следом её деловито разделывают, снимая шкуру и отделяя рога. Всё тело должно пойти на нужды племени.

Рассчитанные на одного оболочку лодки, скользят по водной глади. Фигурки оболочек тянут со дна невод, в котором видна пойманная рыба. Удачливого рыбака встречают на берегу всем племенем, радуясь удачному улову.На следующей картине, рыбу развешивают на солнце, чтобы завялить её на зиму.

На отдельной стене изображены дети племени. Около десятка малорослых фигур, закутанных в шкуры животных. Они готовятся стать взрослыми и приносить пользу племени. Их обучают охоте, сбору ягод и трав. Жизнь течёт размеренно. И все тяготы своей жизни оболочки стойко преодолевают. Мне сложно судить это по безликим картинам, но я думаю, что оболочки этого племени счастливы.

А потом что-то происходит. Я вижу картины, при взгляде на которые на моём языке рождаются приторный вкус страха и ужаса. Переводя свой взор на наскальные художества, оглядывая всю историю целиком, я воспроизвожу в своём сознании уже реальные сцены из жизни племени, будто я лично сошёл в Проявленный мир и стал их участником. Каверна медленно тает. Вокруг меня появляются детали юрты, под купол покрытые древесной корой. Основание из брёвен стянуто тугими верёвками в вверху и посередине жилища. Вдоль стен тянутся лавки. В центре на очаге томится котёл, с неведомым варевом, разнося по жилищу запахи приготовляемых трав.

Вокруг источника тепла, лежат оболочки. Все спят на шкурах и ими же укрываются. Дети и взрослые в одном помещении. Лишь одиноко сидящая старуха помешивает варево черпаком, сонно причмокивая губами.

Я чувствую, что в Проявленном мире, время перевалило за полночь. Мои силы многократно возросли, как и всегда, когда луна на небе вступала в свои права. Настало время мелких духов, когда их активность возрастает.

Так происходит и сейчас. Мягко перешагивая через лежащих людей, по юрте пробирается коркамурт. Хозяин и оберегатель жилища выглядит словно дряхлый старичок-оболочка, с тростью из дубовой ветки в руках, на которую он опирается при ходьбе. Единственное что не роднит его с людьми – это миниатюрный рост, едва такой же как у младенца.

Старичок кряхтит и покашливает, приваливается на свою трость, но я знаю, что его внешность показная. На самом деле он был ловким как кот.

Вдруг откуда не возьмись, две феи весело хохоча и порхая своими крыльями как у стрекозы, пролетели мимо коркамурта. Тот взмахнул тростью, скорее не от злости, а от неожиданности, да что-то яростно пробурчал им вслед, но шкодницы даже не удостоили его своим вниманием.

Куда интереснее для них оказался черпак, который старуха вынула из котла. Она к тому времени уснула, но что поражало меня, продолжала держать его в руке, просунув между пальцами. Малышки сели на него, будто в гамак, принялись раскачиваться в такт сонному дыханию старухи.

В углу комнаты я увидел призрачную сеть, едва мерцавшую в темноте. По шёлковым нитям пробежало существо, внешне похожее на паука. Оно затаилось в глубине своей ловушки, алчно глядя на веселящихся фей.

Это пустотный паук, вышел на охоту. Такое существо одинаково любило лакомиться как страхами оболочек, так и мелкими духами, которых могли поймать в свои сети. Две феи для него – желанная добыча. Притаившись в углу своего логова, паук принялся ждать.

Духи не видят меня и не чувствуют. Так и должно быть. Я внутри воспоминаний масочника, а значит могу только молча лицезреть прошлые события, не имея возможности их изменить.

Оболочки всё также спят. Они не замечают вокруг духов и не слышат их. Всё это возможно, потому что Великий Архитектор отделил обитателей Пустоты от Проявленного мира. Путешествуя в царство людей, мы находимся в Завесе, физически не имея возможности влиять на его жителей, хотя это не абсолютный закон и косвенно мы всё-таки можем воздействовать своими манипуляциями. Те же феи в определённые периоды могли проявляться в мире оболочек на короткое время и в реальных телах.

Подобная идиллия, совершенно точно характеризует гармоничное соседство духов и людей. Хотя не лишним будет упоминуть, что последние о таком соседстве либо не догадывались, либо даже не представляли о реальном положении дел.

Вдруг детский крик словно нож прорезает застоявшуюся тишину. Черпак с характерным булканьем срывается из руки старухи, она сама распахивает глаза от ужаса, едва не своротив свой котёл с сомнительным содержимым.

Все взрослые просыпаются, скидывая с себя шкуры. Мужчины впопыхах, едва открыв глаза, хватаются за лежащее на лавках оружие, нелепо выставляя их в руках. Лишь одна женщина спешит к своему дитя, даже сквозь крепкий сон услышав её крик.