Мент. Москва

Примерно за час я осилил сей манускрипт и вернул на место.

На улице уже стемнело, комната наполнилась вечерней прохладой. Надо было захватить с собой шинель, сейчас бы она мне пригодилась, но кто ж знал, что придётся зависнуть на всю ночь, а то и на утро следующего дня, если жилец не вернётся.

Чтобы не застучать зубами, я стал приседать и разминаться, даже немного походил по комнате, но так, чтобы не издавать лишнего шума.

Разогревшись, вернулся на наблюдательный пост и, надо сказать, вовремя: внизу, на первом этаже, послышались чьи-то шаркающие шаги.

Панкратов, наверное, уже дома, ужинает с женой. Остаётся одно: возвращение блудного попугая, то есть местного квартиранта, который мне так нужен.

Я замер и стал дышать через раз, прислушиваясь к каждому звуку.

Только бы не спугнуть! Только бы не спугнуть! А то бегай потом и лови в темноте, с риском сломать ноги или свернуть шею.

С другой стороны темнота играла в мою пользу: прятала следы моего вторжения.

Интуиция не обманула: квартирант возвращался в свою обитель, причём изрядно навеселе. Что-то напевал под нос и ругался, когда ступеньки под грузом его тела, издавали опасный скрип.

Хоть мои глаза и привыкли к темноте, сразу разглядеть хозяина этих апартаментов не удалось: я только понял, что он невысок и, вероятно, не молод.

Практически на автомате он добрался до тюфяка, упал на него и моментально захрапел.

Вот зараза! Абонент наклюкался и потому «вне зоны доступа», причём наклюкался изрядно.

Злости у меня к нему не было, давно научился философски относиться к этому контингенту.

Есть, конечно, способы экстренной пробудки таких граждан: раздобыть холодной воды и вылить на башку, отхлестать по щекам и прочие извращения, вот только результат не гарантирован. Особенно, когда клиент в такой кондиции и пьяный в драбадан. Для серьёзного разговора нужен свидетель, трезвый как стёклышко, иначе беседа с ним превратится в сущую казнь египетскую, причём для меня.

Ничего не попишешь, придётся ждать, пока этот тип проспится, а уже потом умные разговоры разговаривать.

Я подошёл поближе и склонился, чтобы рассмотреть его.

В моё время такой контингент называли бомжами. Обычные опустившиеся люди, по разным причинам потерявшие жильё. Встречаются среди них и интересные персонажи, которые сознательно пошли на этот дауншифтинг, но для большинства так сложились обстоятельства и чужой вины там обычно нет.

Одутловатое, некрасивое лицо спившегося человека. На вид лет пятьдесят, не удивлюсь, если по факту меньше и намного — подобный образ жизни старит быстро.

Запах… запах специфический. Вроде и притерпеться успел, но всё равно аж глаза резануло острой смесью мочи, болезни и дешёвого самогона, которым этот тип просто пропитался. Зажги спичку и сгорит нахрен…

Врагу не пожелаешь такой жизни!

У меня появились первые сомнения в полезности его как свидетеля. Если он каждый божий день ходит под мухой, то вряд ли видит хоть что-то дальше собственного носа.

И тогда… тогда я зря потратил уйму времени и вытащил пустышку.

Ну что ж… И на старуху бывает проруха. Пока всё равно рано посыпать волосы пеплом и рвать на себе одежды. Вот очухается товарищ, продерёт опухшие от пьянства зенки и тогда поговорим. Понятно, что с будуна и головка бо-бо, и язык ворочается еле-еле, но это уже не бог весть какие проблемы. Решаемо.

Всё ночь любоваться на этого кренделя я точно не собираюсь. Если он дрыхнет как суслик, так и мне не грех поспать, чтобы с утра не быть уставшим и злым как собака.

Молодость молодостью, но изводить организм ночным бдением, а потом, с рассветом бросаться в бой — не наш путь. Понимание этого приходит с годами и опытом, и последнего у меня хоть отбавляй.

Жизнь научила меня чуткому сну. Так что никуда бомж от меня не денется.

Я засел в углу и закрыл глаза, сквозь дрёму слыша каждый его звук.

Когда «объект» сильно зашевелился, я снова был на ногах и стоял возле него.

— Доброе утро, страна! Вставай-подымайся, рабочий народ!

Он очумело посмотрел на меня.

— Ты кто?

— Уголовный розыск.

— Уголовный розыск?! — переспросил он и резко дёрнулся, пытаясь встать, но я вернул его на место.

— Сиди уж.

— Чего тебе от меня надо, уголовный розыск? — тоскливо спросил он.

— Поговорить.

— Другого собеседника не нашлось что ли… — буркнул «бомж». — Пусти опохмелиться, а то башка трещит.

— Успеешь. Я здесь не для того, чтобы лясы с тобой точить, а по делу. Документы есть?

— Есть, — он покопался за пазухой и извлёк оттуда сложенный лист бумаги.

Я взял лист в руки и развернул. Это была справка, выданная сельсоветом деревни Боровня Новгородской губернии, на имя Касьяна Тихонова.

— Далеко же ты забрался, гражданин Тихонов, от родных мест. Аж до самой Москвы, — сказал я, возвращая ему справку.

— И что такого? Я никого не трогаю, веду себя тихо-мирно.

— Это мы ещё посмотрим. Несколько дней назад недалеко отсюда живьём закопали женщину.

— И что с того?

— А с того, что это ты её закопал, — с нажимом произнёс я.

Иногда, лучший способ расколоть человека — напугать.

Тихонов побледнел.

— Ерунду говоришь, начальник. Я не вор и не убийца. Тем более живьём закопать… — Он поёжился. — Грех это страшный!

Тихонов размашисто перекрестился.

Я понял, что он говорит правду.

— Допустим, я поверил тебе. Это произошло прямо у тебя под окнами, ночью. Ты мог что-то видеть.

— Да ничего я не видел. Спал, — произнёс он, пряча от меня взгляд.

Я взял его за подбородок.

— Смотри на меня!

Глаза Тихонова расширились от испуга.

— Ты ведь всё видел, — пристально глядя на него, сказал я. — Не спорь. Я же по глазам вижу! И не надо мне врать!

— Отстань от меня, начальник! Всё равно я тебе ничего не скажу!

— Это почему, интересно?

— А ты не догадываешься, да? — с неожиданной злостью спросил он.

— Боишься, да?

Тихонов кивнул.

— Боюсь. Очень боюсь, начальник.

— Кого или чего ты боишься? ГПУ, да?

От неожиданности он даже икнул. Я не ошибся в догадках, попав в яблочко.

— Зачем спрашиваешь, начальник, если тебе всё известно?!

— Затем, что мне надо не просто знать, а ещё и доказать вину преступника.

— Ты, наверное, дурак, начальник… Уж прости меня, пьяницу, за правоту. Собрался чекистов в тюрьму посадить? Да кто ж тебе даст?!

Я усмехнулся.

— Один раз у меня получилось. Почему бы снова не попробовать?

Мужчина пристально всмотрелся в моё лицо.

— Погоди… Я ведь тебя знаю. Ты — Быстров, про тебя в «Правде» писали. У меня даже эта газета есть.

— Видел я у тебя эту газету, — усмехнулся я. — Что ж ты, гражданин Тихонов, грязь на моём портрете развёл?

— Кто ж знал, что вот так с тобой встретимся, — вздохнул Тихонов. — Если газета брешет — ты ведь отчаянный, да?

— Есть маленько.

— Тогда я тебе всё, что видел расскажу. Ты же меня защитишь? — в его голосе было столько надежды, что я ответил ему кивком.

— Хорошо, — обрадовался он. — Дело ночью было. Я в тот день как назло тверезый был: самогонки раздобыть не получилось, а без неё и сон не сон, только ворочаюсь с боку на бок. Ну, думаю, с утра побегу искать родимую. Вдруг, какие-то голоса послышались, шум. Обычно тут никого, кроме меня, не бывает, особенно по ночам, вот меня и разобрало любопытство. Я, значит, нырк к окошку и смотрю, что же там такое делается.