Последние дни Амвелеха

Дулос появился в проёме двери Агоры.

— От Исмэла нет сообщений?

— Нет, мой господин.

— Трусы. Все они просто трусы! Нет даже гоплитов! На кону их жизнь, а они прячутся по своим отсекам. Я знаю, все привыкли к благополучной и расслабляющей жизни, решения и ответственность всегда были бременем кого-то другого, но теперь-то они должны хоть что-то сделать!

Ривка поджала губы, думая о чем-то своем, но Айзек воспринял это как укол в свою сторону. Он встал со своего места и зашагал вдоль скамей.

— Ладно. Пусть так… — он остановился, кусая губы, и посмотрел куда-то вверх. — Значит, остается последнее. Элизар, Нэос находится прямо над Агорой?

— Да, мой Господин.

— Хорошо.

Ревекка подняла на Айзека взгляд. Он молчал.

— Что ты задумал?

— Может быть, они не хотят меня слушать, потому что я всего лишь послушник?

Ревекка ждала продолжения. Взгляд Айзека ей не нравился — загнанный, погруженный глубоко внутрь и при этом какой-то несознающий. Бледность слишком контрастировала с запавшими, покрасневшими глазами. Он был на грани, но не замечал этого. Он пытался спасти всех и не знал, что это ему не по силам.

— Ты не сможешь их переубедить, даже будь ты Самим Господином. Чужая убежденность в собственной правоте как стена, если в ней нет бреши, ничто её не сдвинет.

— Может ли всемогущий бог создать камень, который не сможет поднять?

— Что?

Айзек улыбнулся и покачал головой, но выражение его глаз оставалось прежним.

— Теологический парадокс… Неважно. Отец был прав, моя вера слишком слаба, но я должен завершить посвящение. Может быть, Господин ответит мне, — он снова поднял голову вверх, и Ревекка невольно проследила за его взглядом. Она не увидела ничего, кроме украшенного барельефами свода. — Что если это я всё испортил? Что если я должен был умереть?

— Нет! — Ревекка встала со своего места и сжала кулаки. — Аарон остановил жреца. И Аарон спасет нас всех! Ты сам говорил, что он не такой как мы!

Айзек покачал головой.

— Я не собираюсь себя убивать, если ты этого боишься, но бездействовать я тоже не могу. Всё это, — он обвел взглядом Агору, — пустая затея. Исмэл, Аарон, каждый идет своим путем, только я медлю и сомневаюсь. Я должен стать кем-то большим, чем являюсь сейчас. Тогда они меня послушают, — Айзек помолчал, глядя вверх, на почти невидимый прямоугольник двери под сводом. — Я приму кикеόн. Его принимают во время инициации, но, что более важно, он нужен для получения откровения. Я должен спросить богов, о том, что нам делать дальше. Если я заменю отца, я смогу помочь Амвелеху!

Ревекка обхватила себя руками.

— Айзек, но как же я? Что делать мне?

— Всё будет хорошо, Ревекка, Элизар проводит тебя до нашей секции.

— Я не хочу.

— Тогда жди меня здесь. Время от кикеона искажается, но я не думаю, что это займет много времени.

На лице Айзека появилась та самая добрая мальчишеская улыбка, которую, как думала Ревекка, никогда больше не увидит. Она вздохнула и отвернулась. Айзек шагнул к ней, сжал плечо и привлек к себе, неловко обнимая.

— Иди, если считаешь это необходимым. Я буду ждать, — наконец сказала Ревекка, упирая ладонь в его грудь и не поднимая взгляда.

Не ответив, Айзек по-отечески поцеловал её в макушку, отстранился и пошел к ступеням, ведущим к двери, что он заметил под самой крышей. Когда он скрылся из виду, Ревекка присела обратно на скамью. Ей было страшно оставаться одной в этом величественном зале, но уходить она не хотела. «Будь что будет», — подумала она.

Предоставленный самому себе дулос Элизар несколько раз мигнул, прокрутился всем корпусом над гусеничным основанием и подъехал задом к центральной панели. Щупальца вошли в пазухи портов, как раз в тот момент, когда между колонн снова развернулась голограмма. Она исказилась помехами, но Ревекка этого не заметила. Вредоносная программа, уже известная Элизару под именем «Еrr: NOYΣ», сняла запрет, и дулос, мигая беспокойными огнями, поспешно приступил к выполнению отложенного приказа. Только теперь сообщения Айзека достигли Сети.

***

Получив сообщение брата, Исмэл сдвинул восприятие в Виртуальный Город и открыл общий вирт-чат. Он молчал, обдумывая полученную информацию, но его напряжение почувствовали все, кто находился рядом. Вся команда, состоящая теперь из пяти человек, отвлеклась от своих задач, и смотрела на Исмэла с ожиданием и беспокойством.

— Первый архонт Абрахам мёртв, — сказал Исмэл. — Айзек созывает Народное собрание.

Не успел он договорить, как в центре вирт-помещения развернулась голограмма Айзека. Прослушав сообщение, Исмэл обвел взглядом товарищей.

— Он хочет покончить с гражданской войной. Он надеется, что теперь «Симулякр» будет принят легально.

— Какой в этом смысл? — спросил Калеб. — Легально или нет, мы сделаем это.

Исмэл пожал плечами.

— Айзек — идеалист, он верит, что у законных, в его понимании — одобренных Господином, действий больше шансов на благоприятный исход. Он мечтает о мире и согласии.

— Это может оказаться ловушкой, — предостерегла Руфь. Улыбка, появившаяся на губах Исмэла, когда он говорил о брате, была полна братской гордости. Он действительно любил брата и гордился им. Руфь вдруг почувствовала, как тяжесть, лежавшая на ее сердце все последние дни, с тех пор, как они атаковали Агору, отпускает. Уверенность, написанная на лице Исмэла, передалась всем.

— Возможно, — кивнул он, — но я так не думаю. Абрахам действительно мёртв. Я не знаю, что случилось, но причин не верить брату у меня нет. Кроме того, Айзек открыл доступ к виртуальной Агоре. Разве вам не интересно?

Пока товарищи переговаривались между собой, Исмэл думал, похлопывая себя по бедру.

— Я думаю, нам стоит принять его предложение и выступить единым фронтом. Гражданская война окончилась нашей победой, это должны понять все, — проговорил он, затем поднял взгляд и улыбнулся: — Мы действительно победили.

— Победили? — переспросила Ханна, пихая в плечо аватар сидящего рядом с ней Джотана. Тот обернулся и показал большой палец. — Мы — молодцы, а?

— Операция CsO отменяется? — Кедар появился, как всегда, неожиданно. Обстановка вирт-двойника секции Λ-188, смоделированная Джотаном и Варраком по своему вкусу в духе ранней индустриальной эпохи, ожила. Из вывернутого наизнанку псевдо-механического блока, служившего чем-то вроде подпирающей балки, появилась лысая продолговатая голова с тянущимися из-под подбородка перекрученными жгутами вместо шеи.

— Нет. Действуйте согласно плану. Оставляю тебя за главного, Кедар. Когда всё будет готово, жди моей отмашки, — голова Кедара начала медленно втягиваться в блок. — Погоди. Вы тоже должны присутствовать на Агоре, птенцы тоже часть Амвелеха.

— Мы будем там. Удаленно, — сказал Кедар и исчез.

— Джотан, распространи сообщение о том, что мы готовы сложить оружие и поддержать Народное собрание, инициированное Айзеком.

— Ты пойдешь туда лично? — Ханна с любопытством посмотрела на Исмэла.

— Мы все пойдем. Все, у кого есть вирт-шлемы и линотараксы. Остальные, как и птенцы, должны быть готовы к вирт-участию. Мы и есть народ Амвелеха, и на этот раз Совету придется нас выслушать. Вперед! Будущее за нами.

Вопреки опасениям Айзека, его призыв был услышан. Архонты обезглавленного совета Сорока, кто-то дождавшись охраны из числа вирт-гоплитов, кто-то самостоятельно, желая продемонстрировать свое бесстрашие перед мятежниками и веру в Закон, тянулись в зал собраний. Другие жители Амвелеха не спешили, но то там, то тут, над скамьями вспыхивали зеленые огоньки — голографические знаки виртуального присутствия. Увидев первый огонек, Ревекка перепугалась, но они стали вспыхивать один за другим, и она поняла, что бежать поздно. На ее вопрос Элизар с присущей ему рассудительностью объяснил, что это значит, и что скоро и старейшины почтут высочайшее собрание своим присутствием. Ревекка испугалась еще больше. Она метнулась было к раскрытым дверям с красивой вращающейся пирамидкой над ними, но будто натолкнувшись на стену, остановилась.