Последние дни Амвелеха

Руфь открыла рот, но ничего не сказала. Внутри всё сжалось от страха, ей показалось, что она всё испортила, подставила своих друзей и Исмэла. Но маленький дулос-ремонтник не предпринимал попыток ее арестовать, он стоял и мигал, готовый выполнить любой её приказ, ответить на любые вопросы. Будто она преодолела какой-то невидимый барьер, назвала нужный пароль, и теперь он был готов сотрудничать. Калеб кружил вокруг, обзывая себя и всех идиотами. Из провала выглянула Ханна.

— У нас проблемы? Что за пляски, Калеб?

— Почему ты нас не арестуешь? — Руфь выпрямилась и направила ксифос на доброжелательно мигающую лицевую панель. Глядя на дулоса, такого привычного и услужливого, она вдруг подумала, что всё каким-то волшебным образом обойдется.

— Этот приказ отменен. Получен другой приказ.

Ханна охнула.

— Какой? — ксифос в руке Руфи дрожал. Перед глазами возникла жрица Эстер, но Руфь отмела этот образ и перехватила рукоять ксифоса другой рукой.

— Следовать приказам любого человека из списка эгемона Терраха.

Калеб замер. Ханна посмотрела на Руфь, а та на Калеба.

— Ого, — протянула Ханна, вырывая всех из оцепенения. — У нас есть тайные поклонники среди любителей железа.

— Ты не представляешь для нас опасности, дулос? — уточнила Руфь, опуская оружие.

— Нет, госпожа.

— И кто отдал этот приказ?

— Глава корпорации «Генезис», госпожа.

— Сам Терапевт? — восторженно взвизгнула Ханна. — Я думала, он на стороне властей.

— Я бы не стал радоваться раньше времени, — осадил её Калеб. Он устало прислонился к стене возле дыры, из которой торчала голова Ханны. Обычная белозубая улыбка так и не появилась на его лице, несмотря на всё облегчение. Он только поморщился из-за того, что пот заливал лицо. — Терапевт слишком скользкий тип, чтобы быть на какой-то одной стороне. Кто знает, чем нам грозит этот его интерес.

========== Глава восемнадцатая. Птенцы возвращаются в гнездо ==========

Коридоры этажа «кси» были пустынны. В этот час люди находились на своих рабочих местах или в Сети. Праздные прогулки и раньше не были в чести у амвелехцев, а с тех пор, как было введено военное положение, Реальный город и вовсе обезлюдел. Но даже если на пути Исмэла встретились бы случайные прохожие, они едва ли смогли бы отличить лидера виртов от эгемона вирт-гоплитов — линотараксы и вирт-шлемы сбивали с толку. Когда Руфь вызвала его во второй раз, чтобы сообщить о дулосе-агенте, они были уже на месте. Отключившись, Исмэл вызвал панель управления и набрал код, полученный от птенцов. Дверь мягко отделилась от стены и отъехала в сторону. В ту же секунду на них обрушилась лавина запахов. Исмэл был готов к этому, но всё же не смог сдержать гримасу брезгливости. Даже шлем не спасал от удушливой вони нечистоплотных человеческих тел.

— Оставайтесь в коридоре, — Варак и Джотан были ему благодарны.

Дверь за спиной захлопнулась. Не торопясь входить в Сеть, Исмэл осмотрел окружающее пространство. «Гнездо» походило на игровой притон — всюду была какая-то жирная труха и объедки. В центре на почерневшей от грязи кушетке лежал мужчина. Он улыбался, глядя в потолок счастливым мутным взглядом. Его волосы и редкие белёсые пучки на подбородке свалялись в грязные клубки. Одежда одеревенела от выделений тела. Через задранные кверху края куртки просвечивала белая водянистая плоть с еле заметными редкими волосками вокруг пупка. К горлу Исмэла подкатил комок. Хотелось нырнуть в Сеть, но он медленно двинулся вперёд, продолжая осмотр. На пластиковых креслах, вульгарно раскинув ноги и руки, развалились две женщины. Упавшие на грудь головы с запутавшимися в волосах остатками еды, расслабленность и сладострастное выражение на лицах не вызывали у Исмэла желания надолго задерживаться на них взглядом. Ещё один мужчина полулежал на полу среди грязных пищевых контейнеров, прислонившись спиной к стене. Из раскрытого рта тянулась нить слюны. Он что-то вяло пережевывал, хотя по виду контейнеров было ясно, что с последнего приема пищи прошли, как минимум, сутки.

На затылке каждого птенца блестела нейро-пластина новейшей конфигурации, от которой отходили провода, оплетающие грязные тела и мебель. Несколько других невостребованных портативных нейро-сеток и пластин валялись на полу. Переплетенные в беспорядочном клубке провода сходились в жгуты толщиной в руку человека в углу комнаты и уходили во внутренность стен — в шахты.

Виртов, подобным этим, назвали птенцами из-за их неспособности жить в реальности. Картезианский разлом их был так силен, что их пребывание в Реальном городе сводилось к простейшим функциям поддержания жизни, которые они выполняли с большим трудом. Священники и традиционалисты считали, что это результат взаимодействия с Сетью, пагубное воздействие технологий на человеческую психику, наказание за невоздержанность и многочисленные пороки современности, но Исмэл видел этому другое объяснение. Посредством технологий человечество эволюционировало, мутировало и преобразовывалось в совершенного новый, неизвестный прежде вид существ, живущий в ином плане бытия — в мире идей и информации. Продукты ума — Сеть и технологии, были такой же неотъемлемой частью человеческой природы, какой фундаменталисты считали тело. Психосоматический отказ от полового размножение и синдром диссоциации с телом были следствием не вырождения, а перерождения. Био-оболочка просто изживала себя и отмирала за ненадобностью. Это доказывали сами птенцы — несмотря на неприглядность физического существования, в Сети им не было равных. В Реальном городе они были символом вырождения, калеками и уродами, но в виртуальности они были богами. Большинство нововведений Сети — эмпатические аватары, виртуализация сенсорных систем и так далее — не появились бы, не будь в этом заинтересованы птенцы. Именно им принадлежали ведущие сетевые разработки. Проект «Симулякр» родился благодаря птенцам и был единственным возможным для них будущим.

Исмэл переключился в Виртуальный город. Все пятеро, трое юношей и две девушки в коротких белых хитонах на голое тело, сидели на полу перед изящной античной кушеткой, скрестив ноги, и глядели на Исмэла с настороженной доброжелательностью. Гнездо преобразилось. В виртуальном двойнике помещения щебетали птицы и журчала вода. На месте проводов и отходов стояли кадки с пышными растениями. Запах почти исчез. Они обманули даже обоняние.

— Надо уходить, Вакх. Гнездо Атона разорено.

Дети беспокойно заерзали, но не спешили выходить из Сети.

— Их разлучили? — звонким голосом спросила темноглазая Ио и охнула, прикрыв ладонью рот, когда Исмэл утвердительно кивнул. — Но они же умрут! Жестокие, жестокие!

Девушка схватилась за край хитона Вакха, но тот оставался бесстрастен. Это был парнишка лет шестнадцати, но все в нем выдавало лидера. Он сидел, сложив руки на коленях, и единственный из всех выглядел спокойным.

— Новое гнездо будет безопасным? — спросил он. Не оборачиваясь к Ио, он накрыл её руку ладонью.

Слева от Вакха сидела еще одна девочка лет четырнадцати. Длинные светлые волосы падали ей на грудь и завивались в большие отливающие золотом локоны. Она смотрела на Исмэла не мигая. Рядом с ней, касаясь коленом её бедра, сидел пухлый и розовощёкий Пиндар, и тут же — угловатый, но поэтичный Федр. Дети жались друг к другу, словно были членами одной семьи. Впрочем, так оно и было. Птенцы из одного гнезда всегда были очень близки между собой и, как правило использовали аватары детей и подростков. Это была ещё одна их особенность — психологически они словно застыли в этом возрасте. Сеть была для них игрушкой, но в уме и опыте им не было равных.

— Да. Это будет последняя остановка. Обещаю.

Вакх напомнил Исмэлу брата Айзека — того, что прятался за маской взрослого мужчины во время их единственной встречи. Хотя тут дело обстояло ровным счетом наоборот — взгляд, который бросил на него Вакх, был слишком зрелым для ребёнка.

— Для нас вирт-шлемов нет? — с надеждой спросила белокурая девушка. Исмэл покопался в памяти, но так и не вспомнил её сетевое имя. Скользнув глубже в Сеть, он развернул её профиль: «Леда», PNP: 384-298.