Тринадцатая

«Но всё же… всё же…»

Отложив ручку в сторону, я посмотрела на своих одноклассников. Оборотень, два вампира, леший, три домовых, четыре суккуба, людоед… Разношёрстный народ, во главе которого стоял Тристан, чью принадлежность я пока не определила, но о которой догадывалась.

Неужели ни одна из «тринадцатых» не попыталась пойти на контакт? Вполне возможно, что существует какой-то другой выход, кроме неизбежного съедения в ночь перед отъездом. Недаром же Тристан упомянул про шанс, который у меня якобы имеется. Может, он как раз в этом и заключается? В понимании, что несмотря на множество различий, у нас есть нечто общее? Эта самая общность может стать ключом к моему спасению…

ШЛЁП. Об мой лоб ударился клочок бумаги и, не удержавшись на нём, упал на тетрадку. Посмотрев по сторонам, но так и не обнаружив устремлённых на себя глаз отправителя, я поспешила развернуть записку. А когда развернула, то едва не завизжала от радости. Потому как она была от Тристана.

«Приходи после уроков в сад. Обсудим возможность твоего спасения. Тристан».

«Какой заботливый!» восхитилась я, запихивая бумажку себе в карман, намереваясь позднее присоединить её к «дуре». «Пускай Тристан и делает вид, что ему всё равно, что со мной станет, но в душе он добрый и милый юноша. Скорее бы подошли к концу эти клятые уроки!»

***

Едва прозвенел звонок, как я ускакала за порог. Если бы действо разворачивалось в каком-нибудь дамском романе, то я бы могла сказать, что летела на крыльях любви. Ну, а на самом деле спонсором моего ускорения было воодушевление. Все насущные мысли временно отступили на второй план, а жизнь казалась прекрасной, удивительной и наполненной цветочными ароматами. Кстати, о цветочных ароматах. Я замерла перед цветочными клумбами и вдохнула запах полной грудью. Ах-х, какая насыщенность! Даже жаль, что они не цветут днём.

И тут кто-то положил руки на мои плечи. От испуга я едва не зарылась носом в клумбу, которой имела несчастье залюбоваться. Я обернулась и увидела Тристана. Лунный свет падал так, что он казался ещё бледнее обычного. Зато глаза юноши горели ярче звёзд.

— Даже не знаю, радоваться ли мне твоему приходу или огорчаться, — медленно произнёс он. — Излишняя доверчивость тебя погубит.

— Ты — единственный, кому я могу доверять, — решительно произнесла я.

— Напомнить, что с тобой стало после одного-единственного поцелуя? — он шагнул ко мне.

Мы стояли друг напротив друга, глаза к глазам. Вдобавок, я слышала биение его сердца и это не могло не настроить меня на определённый лад. Подавшись вперёд, я положила руку на грудь и прерывистым от волнения голосом произнесла:

— Неважно, кто ты… Инкуб, энергетический вампир или просто маньяк… Ты мне нравишься и я хочу быть твоей девушкой. Пускай я и всего лишь человек, несущий на себе клеймо «тринадцатой».

Выпалив всё это, я низко опустила голову и приготовилась к отказу. В том, что он должен быть, я ни капли не сомневалась. В ночном классе полно красоток-нелюдей. Куда мне с ними тягаться! Я же была самой обычной. Особым умом тоже не отличалась, иначе попыталась бы сбежать из «Трёх Сосен» сразу же, как поняла, где я оказалась.

— Я согласен, — просто ответил Тристан. — Можешь поднять глаза, Айрис.

Повинуясь его словам, я оторвала взгляд от земли и тут же очутилась в его объятиях. За объятиями последовал долгожданный поцелуй. Ну, а вслед за ним… Пустота.

========== Глава восьмая. Иная трактовка ==========

«Мой дорогой дневник!

Мне нечасто доводится в тебя писать, но я надеюсь, что ты не в обиде на меня за это. Подобно кэролловской Алисе я познала на себе такую чудесатость, которая многим даже и не снилась. А если и снилась, то в каком-нибудь кошмарном сне. Только вот у спящего всегда есть возможность проснуться, а у меня — нет. Все мои „кошмары“ в лице ночного класса плюс-минус Тристан, вполне реальны и наделены нехилыми когтями и клыками.

Стоит лишь разок оступиться, как тебя растерзают на много-много кусочков. Но, как ты понимаешь, каким-то чудом я до сих пор держусь на плаву. Правда, мне начинает казаться, что лимит моего везения совсем скоро будет исчерпан. „Почему?“ спросишь ты. Да потому что нашей долбанутой Минусихе пришло в голову устроить экзамены по этикету с вязанием и, дабы мы не провели ночь в праздности, согнала нас всех в какой-то дормиторий.

Даже думать не хочется, что происходит в её голове, право слово! Мы точно также будем страдать от „праздности“ и здесь. Насильно знания в голову не вобьёшь ведь, правильно? Но нет же, эта глупая женщина решила сделать всё по-своему и, вдобавок, заперла дверь на засов. Вероятно, она предполагала, что степень запертости неким мистическим образом повлияет на наши мозги, однако, скорее всего, она ничего не предполагала, потому что она безмозглая курица и думать ей попросту нечем! Не то что предполагать».

Я оторвала взгляд от дневника и посмотрела на своих «сокамерниц». Они тоже не были довольны подобным исходом, но, осознав, что освобождение им не светит, принялись готовиться к экзаменам. Наверное, я бы тоже последовала их примеру, если бы не обязательное посещение ночного класса, дамокловым мечом висевшее у меня над головой.

Преподаватель будет зол, это как пить дать. Вполне возможно, что я лишусь его покровительства и тогда никто и ничто не помешает ночным тварям прикончить меня. Конечно, остаётся ещё Тристан, но… Прикоснувшись к своим губам, ещё помнящим тепло его прикосновний, я невольно содрогнулась. Если я буду отрубаться после каждого с ним поцелуям, то на наших отношениях придётся поставить крест. Большой и жирный.

«Романтичная» записка, постфактум обнаруженная на пузе, тоже не особо вдохновляла. «Спасибо за подпитку. С нетерпением жду следующей ночи. Тристан» — вот и всё, что в ней было написано. Подпитка я ему, видите ли!

У-у-у, зла не хватает. Образ прекрасного принца, который я всё это время тщательно выстраивала в своей голове, разбился с таким громким дзиньканьем, что я удивилась, когда никто не повернулся на звук.

«Смирись, Айрис», мысленно произнесла я, рисуя на полях нечто, призванное изображать Тристана. «Этот парень — не твоего поля ягода. Он — та самая груша, которую нельзя скушать и ваши отношения изначально были обречены на провал».

— Месдамочки! Эй, месдамочки! — обратилась к нам Флора, отрываясь от чтения учебника по скоростному вязанию. — Что-то мне нехорошо. Волнительно как-то. Вдруг я не справлюсь? Как же я потом буду смотреть в глаза директрисе и своим родителям?

— Запросто, — я позволила себе слегка улыбнуться. — Несданный экзамен — это ещё не конец света. Тем более, летний экзамен в летней школе. Но, если это тебя так колышет, то всегда можно пересдать, разве нет?

— Конечно же, нет, — рявкнула девушка, глядя на меня так, будто я только что ляпнула несусветную глупость. — Это пятно. Огромное, жирное и несмываемое. Сведения о моей неудаче наверняка будут зафиксированы в грамоте, которую каждая из нас получит по завершении курса. Я не смогу жить с таким позором!

Далее она принялась заламывать руки, стонать, причитать и прочими способами выражать свою экзальтированность. К моему удивлению, девочки не только не проигнорировали эти перепады настроения, но и принялись наперебой предлагать свою помощь. Элли даже сбегала в ванную за аптечкой и, вытряхнув её содержимое на пол, принялась искать нюхательные соли. В скором времени те были обнаружены и приложены к ноздрям несчастной. Флора сделала несколько глубоких вдохов и, окончательно успокоившись, с новыми силами принялась штудировать учебник.

Моё желание заниматься, напротив, исчезло без труда. Я бы ещё пережила, если бы подобную сцену устроил ребёнок с синдромом дефицита внимания, но не взрослая девица. Поведение моих товарок тоже не выдерживало никакой критики. Вся эта помощь, лживые соболезнования… Зачем? Поплакала бы немножко и успокоилась. Так нет же, надо демонстрировать хвалёную взаимовыручку и делать вид, что им не всё равно. А ведь при других обстоятельствах они бы и пальцем не пошевелили, это как пить дать.